Судя по выражению лица доктора Бюлента, прогнозы были не самыми радужными. Врач тревожно коснулся моего плеча и поспешил к Ахмету. Вскоре его увезли в операционную. А нам оставалось только ждать за закрытыми дверями.

На секунду мне показалось, что Эмиру тоже место в операционной, но он спокойно подошел и сел рядом со мной. Долгое время никто не говорил ни слова. Только Ясмин стояла в стороне и тихо плакала. Потом посмотрела на нас, избегая встречаться со мной взглядом, и робко спросила:

– Э-э-э… Думаете, полиция поймала тех людей?

Я не ответила. Эмир, пытаясь разрядить обстановку, сказал:

– Не волнуйся, конфетка. Даже если они не схватили того трусливого зайца, который удрал, то его подручных задержали точно. А они из тех, кто сдаст своего главаря после первой же пары вопросов. Так что не бойся, навредить они больше не смогут.

И Ясмин успокоилась. Таков уж был Эмир. Пусть даже он врал, его слова растворяли любую тревогу. Вот и Ясмин под их воздействием перестала плакать и села напротив нас.

Пока мы молча ждали, я украдкой поглядывала на Ясмин, а она, в свою очередь, смотрела на Эмира. Сперва я думала, что щеки у нее до сих пор алеют из-за моих нападок, но, повернув голову, сообразила, что торс Эмира до сих пор обнажен.

Чертов парень! У него был такой пресс, будто он каждое утро делал тысячу скручиваний, а потом переплывал Босфор. А широкие плечи и мощные руки усиливали впечатление. Закатив глаза, я скрестила руки на груди.

Медсестры, проходившие мимо, разглядывали Эмира куда более откровенно, чем Ясмин. Кажется, каждая вторая чуть ли не свистела. И я была уверена, что у них нет никаких дел на этом этаже посреди ночи.

Эмир откинулся на спинку стула и потянулся, заложив руки за голову. От этого движения его бицепсы напряглись, как две банки. Медсестры уже даже не делали вид, что проходят мимо по делам, – встали рядом, попивая кофе из бумажных стаканчиков, и не сводили с него глаз. Я почти слышала, как они шепчутся.

В конце концов я не выдержала и покосилась на Эмира:

– Ты не планируешь что-нибудь надеть?

Не меняя позы, он лишь повернул ко мне голову. Его губы растянулись в ухмылке, а потом он беззаботно пожал плечами:

– Мне удобно и так.

Я снова закатила глаза:

– А мне – нет! Посмотри вокруг, они пялятся на тебя, как на льва в клетке!

Он усмехнулся:

– Меня это не беспокоит.

– Зато беспокоит меня! – прошипела я. – Ахмет там борется за жизнь, а ты расселся, как оборотень из «Сумерек», и эти девки пускают на тебя слюни. Неужели не понятно, что это попросту неприлично?!

Эмир сжал губы, чтобы не рассмеяться. Он убрал руки с затылка и наклонился ко мне. Я так и сидела со скрещенными руками, но, когда его шепот коснулся моего уха, мои мышцы против воли расслабились.

– Знаешь, Джульетта, тело человека на семьдесят процентов состоит из воды. Но не твое. Твое – из ревности.

Когда он отстранился, на его лице все еще играла ухмылка. Я уже открыла рот, чтобы заявить, что он ошибается, но тут он повернулся к медсестрам:

– Девчонки, может, перестанете на меня смотреть? Моя девушка нервничает!

У сестричек вытянулись лица, а у меня отвисла челюсть. Одна бровь Ясмин взлетела. В ярости я ударила Эмира по плечу. Он поморщился, но настроения это ему ничуть не испортило.

– Я иду за кофе! – сердито встала я. – И я тебе никто, Ханзаде!

Мои последние слова не изменили выражения лица Ясмин, но заставили медсестер заулыбаться.

Я дошла до кафетерия, купила кофе тем двоим, а себе – шоколадку с карамелью. Где-то читала, что при стрессе шоколад снижает активность мозга. А сейчас я готова была съесть целую плитку, лишь бы успокоиться.

К моему возвращению медсестры уже разошлись. Я невольно улыбнулась и тут же разозлилась на себя за это. Заворачивая за угол, я услышала голоса Ясмин и Эмира и инстинктивно остановилась, прислушиваясь.

– Ты кто, вообще, такой? Правда парень Сахры?

Я чуть не кинулась туда, чтобы ответить вместо Эмира. Кто знает, что он сейчас сморозит!

– Я – это ты.

Я нахмурилась. Это еще что значит? Ясмин, видимо, тоже не поняла:

– В смысле?

Хоть я и не видела лица Эмира, я чувствовала, что он все так же самодовольно ухмыляется:

– Ты смотришь на парня там внутри так же, как я смотрю на Джульетту. Детка, мы с тобой в одной команде.

В одной команде? О чем, вообще, речь? Я чувствовала, что чего-то не улавливаю, а вот Ясмин, кажется, сообразила, потому что весело поинтересовалась:

– Как думаешь, наша команда выиграет?

Эмир тихо рассмеялся:

– Не знаю насчет команды, но любовь всегда побеждает, конфетка.

Я не выдержала и вышла из укрытия. Пока я шагала к ним, эти двое переглянулись и заулыбались. «Если бы они начали встречаться – могли бы стать самой гармоничной парой после Брэда Питта и Анджелины Джоли, – подумала я. – А их дети существенно улучшили бы генофонд страны».

Но потом я представила, как Эмир называет Ясмин Джульеттой, и мне стало досадно. Наверное, он был прав – не меньше половины меня составляла бессмысленная ревность. И если считать, что вторая половина – вредный характер, то, очевидно, человек я не самый приятный…

Под влиянием этих мыслей я чуть ли не швырнула стаканчик с кофе Ясмин. Она нервно взяла его из моих рук. Эмир с хитрой ухмылкой потянулся за своим, прикрываясь рукой. Я плюхнулась на стул рядом с ним, а Ясмин встала.

– Мне нужно подышать воздухом, – сказала она и ушла.

Я разорвала упаковку шоколадки и откусила кусок. Толком не прожевав, повернулась к Эмиру:

– Вижу, вы с Ясмин отлично поладили.

Губы Эмира изогнулись, он отхлебнул кофе и пожал плечами. Голубые глаза сверкнули:

– Симпатичная девчонка.

Я невольно поджала губы и снова вгрызлась в шоколад:

– Ее называют самой красивой девушкой Чыкмаза.

Произнеся это, я сама не поверила, что стала настолько ревнивой. Да что со мной такое происходит?

Эмир снова наклонился ко мне:

– А тебя как называют? Самой ревнивой девушкой Чыкмаза?

Вместо ответа я пересела на соседний стул – прекрасно понимая, насколько это по-детски. Но через несколько минут, подумав, уже серьезно произнесла:

– Спасибо…

Эмир понял, за что я его благодарю, и через силу улыбнулся.

– Я знал, что ты не переживешь, если с ним что-то случится, – просто сказал он.

И я не нашла, что на это ответить.

Ясмин вернулась. Когда она села и улыбнулась Эмиру, я сделала вид, что не замечаю. Я и не должна была такое замечать. Эмир бросил на меня взгляд и поднялся с места:

– Пойду поищу какую-нибудь одежду. Тебе что-то нужно?

Я покачала головой. Хотя старалась казаться равнодушной, я была рада, что его мышцы больше не будут выставлены на всеобщее обозрение.

– Я-то, может, и выгляжу как оборотень, а вот ты вся в крови, как вампир. Хочешь, попрошу у медсестер что-нибудь, во что ты могла бы переодеться?

Я упрямо пожала плечами, и Эмир не стал настаивать.

Через несколько минут после его ухода дверь операционной открылась. Оттуда с улыбкой вышел доктор Бюлент. Мы с Ясмин замерли, уставившись на него.

– Не волнуйтесь, все прошло лучше, чем я опасался. Пулю извлекли без проблем, кровотечение быстро остановили. Несколько единиц крови, хороший отдых – и он скоро поправится.

От облегчения я бросилась обнимать сперва доктора, а потом Ясмин. Ее глаза сияли не меньше моих. На щеках появились мокрые дорожки, и я впервые поняла: она действительно любит Ахмета. Тогда мне стало стыдно за то, что я видела в Ясмин врага.

– Прости… – тихо сказала я, все еще держа ее за руки.

Но Ясмин была слишком счастлива, чтобы обижаться. Она вытерла слезы и снова обняла меня.

Когда мы подошли к палате, куда должны были перевезти Ахмета, в коридоре появился одетый в медицинский халат Эмир. Халат он не застегнул, так что выглядел так же эффектно, как и с голым торсом. Эмир с гордостью продемонстрировал свой новый наряд, а я улыбнулась и покачала головой. Этот парень никогда не повзрослеет.

Казалось, он тоже рад новости о том, что раненый в порядке. А услышав, что тому нужна кровь, сразу пошел сдавать ее.

Через несколько минут Ахмета привезли в палату. Он выглядел таким бледным, что у меня сжалось горло. Хотелось плакать, но слезы не приходили – за нас обеих плакала Ясмин.

Ахмета разместили, и нас выгнали ждать снаружи. Требовалось несколько часов, чтобы он пришел в себя после переливания. Но, чем темнее становилась ночь, тем дальше отступало мое беспокойство.

Так или иначе, а Ахмет спасен. И это самое главное…

* * *

Когда доктор Бюлент разрешил мне зайти, в коридоре никого не было.

Я оглянулась – ни Эмира, ни Ясмин. Поправила волосы, сглотнула и тихо открыла дверь.

К кровати я подходила с ровно бьющимся сердцем. Мне не терпелось увидеть зеленые глаза Ахмета. Остановившись у изголовья, я коснулась его руки. Веки у него были опущены, но он уже был похож на прежнего себя – если не считать следов от драки на лице. И даже в тускло-зеленой больничной пижаме выглядел красивым. А сейчас просто мирно спал.

Собравшись с духом, я коснулась его руки. Потом, уже без страха, провела пальцами по волосам. Улыбнулась. В этот момент его веки дрогнули.

– Значит, чтобы ты погладила меня по волосам, мне нужно было дать себя подстрелить? – произнес он хриплым от утомления голосом.

Я смущенно отдернула руку, не зная что сказать:

– Ты в порядке?

Он спокойно кивнул. Потом улыбнулся и просто смотрел на меня, не отрывая глаз. Через несколько секунд я не выдержала его пристального взгляда и начала торопливо пересказывать события этой ночи. Почти без передышки вывалила все: как тот человек сбежал, как мы добрались сюда, как Эмир сдал для него кровь… Кажется, впервые в жизни я тараторила так же быстро, как Эрва.

В этот момент из-за двери раздался голос Эмира:

– Наш Джеймс Бонд уже проснулся?

– Да! – радостно откликнулась я.

Эмир прислонился к дверному косяку, и тут оба, видимо, вспомнили, что несколько месяцев назад ситуация была прямо противоположной. Впервые они смотрели друг на друга почти как друзья.

– Спасибо, – сказал Ахмет, указывая на пакет с кровью в своей капельнице.

Эмир в белом халате эффектно пожал плечами:

– Не благодари. Я просто вернул тебе долг.

Они оба улыбнулись. Ахмет посмотрел на меня:

– Наверное, тебе такое повторение не очень-то приятно.

Я передернулась:

– Как увидеть один и тот же кошмар дважды.

Ахмет протянул руку и взял мою:

– Но теперь все позади… – сказал он, поглаживая мои пальцы.

Мое дыхание участилось, но тут в комнату ворвалась Ясмин, и я отдернула руку. Словно голубь, несущий благую весть, она радостно подлетела к кровати, а я отступила. Ясмин тут же схватила руку Ахмета:

– Я так боялась!.. Если бы с тобой что-то случилось, я никогда бы себя не простила. Мне так жаль, так жаль…

Ее щеки заливали слезы. Я развернулась и медленно направилась к Эмиру. Ахмет, превозмогая слабость, заговорил:

– Не бойся. Ты тут ни при чем, я же сам взялся за это дело. Не вини себя. Смотри, я в порядке.

Я оставила их одних – впервые действительно по собственному желанию – и вышла из палаты. Эмир вышел следом и закрыл за собой дверь.

Он ничего не сказал. Не сделал ни одного замечания. А просто сел рядом со мной на стул в коридоре.

* * *

Через несколько часов Ахмет окончательно пришел в себя.

Когда полицейские из ближайшего отделения зашли к нему, чтобы получить показания, уже рассветало. Как я поняла, они были в курсе истории с этим участком. Уходя, они забрали Ясмин с собой – ей нужно было подписать какие-то документы.