Мне было семнадцать, когда я впервые доставила себе удовольствие, представив, что это его рука между моих ног, а не моя. С того дня я занималась этим каждую ночь перед сном. Иногда даже днем. Всякий раз, когда я чувствовала одиночество или грусть, я запиралась в комнате, залезала под одеяло и воображала, что Лука был рядом со мной во время пика. Если бы кто-то узнал об этом, то он мог бы подумать, что я глупа, потому что влюблена в мужчину, которого на самом деле плохо знаю. Но мне все равно.

Поднявшись на третий этаж, Лука кивает в сторону двери слева и открывает ее.

– Моя комната, – пояснил он.

Я заглядываю, замечая огромную кровать рядом с окном. Бо́льшая часть мебели сделана из темного дерева, которое хорошо сочетается с бледно-бежевыми стенами и занавесками такого же оттенка.

– Эта комната не используется, – говорит он, открывая следующую дверь. Комната кажется такой же по размеру, как и его, но мебель по большей части белая, а занавески и коврик нежно-персикового цвета. Слева есть смежная дверь, скорее всего в его спальню. Он быстро закрывает дверь и ведет меня по коридору, пока мы не доходим до двух последних комнат.

– Комната Розы. – Он кивает головой на дверь слева с большой наклейкой «Не беспокоить», а затем поворачивается к двери справа и открывает ее. – А это твоя.

Милая комната. Большая, с несколькими высокими окнами и светлой деревянной мебелью. Мой чемодан стоит посреди ковра рядом с большим мягким диваном.

– Я зайду за тобой в шесть и отведу вниз, чтобы поужинать, – говорит он и уходит.

Я оглядываюсь по сторонам еще раз. Да уж, он поселил меня подальше от себя. Так не пойдет. Я выкатываю чемодан из комнаты и хватаюсь за ручку. Ведя его перед собой, чтобы платье не зацепилось за колесики, я выхожу из комнаты и направляюсь в другой конец коридора. Лука как раз входит в свою комнату, когда слышит мои шаги. Он отходит назад и смотрит, как я подхожу.

– Что-то не так с твоей комнатой? – спрашивает он.

Я останавливаюсь перед комнатой, смежной с его, и гордо поднимаю голову. Он смотрит на меня сквозь полуприкрытые глаза с выражением, которое я не могу понять.

– Вовсе нет, – говорю я, вкатывая чемодан в комнату и закрывая за собой дверь.

Лука

Я смотрю на дверь, соединяющую мою комнату с комнатой, которую заняла Изабелла, и слушаю доносящиеся оттуда звуки. Она ни в коем случае не может остаться жить так близко ко мне. Пока пусть так и будет, но утром первым делом она отправится обратно в комнату напротив Розиной. Я слышу, как она ходит по комнате, а затем звуки воды из ее собственной ванны. В нескольких ярдах от меня моя юная жена принимает душ, и внезапно на ум приходят образы ее идеального миниатюрного тела под струями воды.

Я трясу головой. Да что, черт возьми, со мной не так? Я думаю о сексе с такой молодой девушкой. Девушкой, которая, наверное, даже не спала с мужчиной раньше. Господи. Я выхожу из комнаты, захлопнув дверь, будто это поможет мне стереть образ голой и мокрой Изабеллы. Или подавить соблазн зажать ее тело между кафельной стенкой душа и моим, держа ее запястья над головой.

* * *

Когда я возвращаюсь со встречи с Сергеем Беловым, на часах без четверти шесть. Один из моих поставщиков оружия раздобыл несколько ящиков с арбалетами военного образца, но никто не понимал, как они работают. Белов был единственным человеком, пришедшим мне на ум, который мог знать, как обращаться с этой хренью. Судя по его ухмылке, когда я показал ему образец, у него было много опыта. Почему-то я не был удивлен. Но он ошарашил меня, когда спросил, могу ли я достать для него танк. После этого он пожал плечами и сказал: «Спрашиваю для друга». Должно быть, у них в Братве много психов.

Я поднимаюсь по ступенькам на третий этаж и стучу в дверь временной комнаты Изабеллы. Она открывает дверь и быстро изучает меня глазами, останавливаясь на джинсах и черной рубашке. Я замечаю легкое недоумение в ее глазах.

– Не наряжаешься к ужину? – интересуется она, пока мы направляемся к лестнице.

– Ненавижу костюмы.

Изабелла удивленно вскидывает брови. Не говоря ни слова, она спускается по лестнице передо мной, обеспечивая мне хороший вид на ее зад. Завязывающийся на шее розовый топ без рукавов облегает ее торс и узкую талию и только подчеркивает упругую круглую попку, обтянутую узкими черными брюками. Я прилагаю огромное усилие, чтобы оторвать от нее взгляд.

Когда мы доходим до первого этажа, она останавливается перед прислугой, выстроившейся в ряд в правой части холла.

– Это Изабелла. Моя жена, – говорю я и представляю ее каждому, начиная с домработницы, горничных, двух водителей, садовника и заканчивая персоналом кухни.

Покончив с этим, я поворачиваюсь к другой части холла, где стоит охрана, и также представляю их ей. Я не жду, что она запомнит их имена, ведь здесь работает более тридцати человек.

– Это вторая смена, – говорю я ей. – Я представлю тебе первую, когда все прибудут утром.

– Спасибо, – кивает она и следует за мной в обеденный зал, который занимает четверть первого этажа с восточной стороны.

Помню, как я в первый раз привел сюда Симону, после венчания в мэрии. Она была ошеломлена количеством охранников и размерами самого дома, и она подпрыгивала и визжала, когда мимо нее проходил кто-то с огнестрельным оружием. Изабелла же, напротив, и глазом не моргнула. Полагаю, для нее это не в новинку. Она выросла в доме вдвое больше моего, и вокруг было гораздо больше вооруженных охранников.

В обеденном зале уже сидит Дамиан слева от места во главе стола. Увидев, что мы вошли, он встает и протягивает руку.

– Ну наконец-то, – смеется он. – Я уже стал волноваться, не решил ли Лука прятать тебя в твоей комнате вечно.

– Изабелла, это мой брат, – говорю я и внимательно наблюдаю за ее реакцией.

Мой брат моложе меня на двенадцать лет и, как женщины любят говорить о нем, сногсшибательно красив. Обычно люди обращают внимание на его голубые глаза, уложенные волосы и безупречный вкус в одежде, из-за чего недооценивают его, думая, что он какой-то плейбой. И он делает все возможное, чтобы своим поведением поддержать этот образ. Немногие знают, какой гений скрывается за этой дорогой прической. У Дамиана настоящий дар, когда речь идет о числах и рынке недвижимости. Именно поэтому он и занимается финансовой стороной моих деловых сделок. Он также ежемесячно отмывает миллионы долларов.

– Пожалуйста, просто Иза, – говорит моя жена.

– Должен признаться, я бы не смог придумать имя, которое бы подошло тебе лучше, Иза, – улыбается он ей. – Белла.

Я качаю головой. Он уже включил свой шарм.

– Никакого флирта, Дамиан. Где Роза?

– Она сказала, что поест в своей комнате.

Я поворачиваюсь к горничной, стоящей рядом: – Приведи мою дочь сюда. Сейчас же.

Пока мы сидим в ожидании Розы, я отклоняюсь на спинку стула, наблюдая за беседой Изабеллы и Дамиана о том, как ей дом. Они явно с самого начала нашли общий язык, чего я и ожидал, поскольку они ровесники. Интересно, попытается ли она его соблазнить, как это делала Симона.

– Ты не был на свадьбе, – подмечает Изабелла.

Дамиан улыбается: – Да, я стараюсь избегать семейных торжеств.

– Он имеет в виду, что не хочет сталкиваться со своими бывшими, – бросаю я. – В особенности потому, что половина из них уже были замужем, когда он спал с ними.

– Логично, – ухмыляется Изабелла, смотря на моего брата. – Ты все еще спишь с дочкой Франко?

Дамиан вертит бокал с вином, уставившись на нее.

– И откуда ты знаешь об этом?

Изабелла только улыбается и тянется к графину с соком.

– Я не сяду за стол с этой женщиной! – раздается голос моей дочери.

Я разворачиваю стул и пристально смотрю на Розу, чтобы убедиться, что она видит по моим глазам, что я думаю о ее крике.

– Подойди сюда.

– Нет. Я сказала тебе…

– Сию же секунду, piccola.

Она топает ножкой по полу, вздергивает подбородок и подходит к столу, занимая место по другую сторону от Дамиана.

– А теперь извинись перед Изабеллой, – говорю я.

– Нет.

Господи. Разве пубертатный период не начинается в двенадцать или около того? Розе всего лишь семь, но мне начинает казаться, что у нее он наступил досрочно. Когда я рассказал ей о разводе с Симоной, она лишь сказала «скатертью дорожка». У них никогда не было нормальных отношений, и Роза проводила больше времени с нашим поваром, чем со своей собственной матерью. Я разговаривал с Розой на прошлой неделе и объяснял ситуацию с Изабеллой, мне казалось, что она все поняла, но, видимо, нам придется обсудить это еще раз. Не важно, как или почему Изабелла оказалась здесь, я не позволю никому проявлять к ней неуважение, включая собственную дочь. И конечно, я не потерплю криков в своем доме.

– Уверена? – спрашиваю я.

– Да.

– Хорошо. Можешь возвращаться в свою комнату.

– Что? – Она глядит на меня с выпученными глазами. – А как же ужин?

– Нет извинений – нет ужина.

– Пап!

– Ты свободна. – Я киваю в сторону двери и жестом показываю горничной, чтобы та накрывала на стол.

– Ладно, – язвит Роза, спрыгивая со стула, и уходит.

Я провожаю Розу взглядом, когда она удаляется, и замечаю, что Изабелла наблюдает за мной, сжав губы в тонкую линию. Я жду, скажет ли она что-нибудь, но она не говорит ничего, просто отворачивается и смотрит в свою тарелку. Она, наверное, думает, что я отпущу свою дочь спать без ужина, и я не собираюсь переубеждать ее.

Изабелла

Я думала, что найти кухню станет проблемой, но, спустившись на первый этаж, обнаружила одну из горничных, с которыми познакомилась по прибытии сюда. Она протирала лампу в углу.

– Анна, не покажешь мне, где кухня? – спрашиваю я, подходя к ней.

Она смотрит на меня с небольшим замешательством, а затем быстро кивает:

– Конечно, миссис Росси. Сюда.

Я следую за Анной по коридору направо, пока мы не доходим до задней части дома, где она останавливается перед белой дверью.

– Она здесь.

– Спасибо, – благодарю я и вхожу внутрь.

Просторная кухня. Кухонный стол и островок расположены слева. А справа – длинный деревянный стол, за которым могут разместиться по меньшей мере десять человек. Вероятно, именно за ним обедает персонал. Я направляюсь к шкафчикам, где стройная женщина лет пятидесяти протирает стаканы у раковины.

– Чем я могу вам помочь, миссис Росси?

– Ты не могла бы сделать мне сэндвич? Я бы и сама справилась, но без понятия, где вы храните продукты.

– Сию минуту. – Она кивает и суетится, вытаскивая тарелку и хлеб, а затем уточняет: – Вы хотите что-то определенное?

– Это для Розы. Просто сделайте так, как ей обычно нравится. Спасибо.

Горничная занимается приготовлением еды, но я замечаю, как она чуть ли не постоянно бросает взгляды в мою сторону. Закончив, она подносит мне тарелку с двумя сэндвичами и салфеткой.

– С ветчиной. Побольше сыра.

– Спасибо тебе, Грейс. Спокойной ночи.

Ее глаза расширяются, когда я называю ее имя, но она быстро приходит в себя.

– Спокойной ночи, миссис Росси.

Я несу сэндвичи на третий этаж, иду по коридору и стучу в комнату Розы.

– Меня здесь нет! – доносится изнутри.

Я закатываю глаза. Словно говорю со своей сестрой. Андреа становится очень капризной, когда что-то идет не так, как ей хочется. Свободной рукой я хватаюсь за ручку и открываю дверь. Роза лежит на кровати на животе, полностью погруженная в то, что происходит на экране ее телефона.

Увидев меня в дверном проеме, она подскакивает, пристально смотря мне в лицо.

– Что ты делаешь в моей комнате? Убирайся или… – Ее глаза останавливаются на тарелке в моих руках. – Без майонеза?

– Без майонеза. – Я подхожу к кровати, ставлю тарелку напротив нее и собираюсь уходить.

– Как ты познакомилась с папой?

Я остановилась.

– Он прыгнул в бассейн и спас мне жизнь.

– Ты врешь.

– Не-а, – бросаю я через плечо. – Если хочешь, спроси сама.

– Он правда спас твою жизнь?

Сдерживая улыбку, я поворачиваюсь.

– Хочешь послушать об этом?