Я снимаю перчатку и касаюсь пальцами ее плеча. Айви сразу отстраняется, но почти мгновенно кладет свою ладонь на мою. В этой абсолютной темноте мы держимся за руки. Прямо сейчас я бы хотел увидеть ее лицо, но вокруг такая непроглядная темнота, что это невозможно. Но мне и не нужно видеть ее лицо, чтобы понять, что она чувствует. Прикосновение ее руки говорит обо всем, что я должен знать. Я поглаживаю ее костяшки большим пальцем, Айви сжимает мою руку в ответ, и я улыбаюсь. Я улыбаюсь в темноте, потому что понимаю, что этот осторожный жест – знак, на который я надеялся.

И вдруг я начинаю задумываться: не является ли Айви Грин той женщиной, которую я искал всю свою жизнь?

Глава 4

Айви

Когда мы возвращаемся в гараж у отеля на джипе Басса, я все еще думаю о нашем приключении. Это было все, о чем я могла мечтать, и даже больше. Эти взгляды, случайные прикосновения, то, как мы держались за руки, проплывая в темноте. Все то, что я не могла даже представить себе. И та экскурсия на вертолете, и сегодняшнее катание на тюбингах – все было так трудно, если учесть, зачем именно я решилась на это. Но с Бассом это не было настолько болезненно. И я начинаю осознавать, что, кажется, это было нечто большее, чем просто способ забыться.

– Пойдешь поужинать со мной? – спрашивает Басс, когда мы выходим из машины.

– Спасибо, но нет. Но спасибо тебе, что пригласил меня с собой на тюбинг, это было здорово.

Наклонив голову, Басс разглядывает меня.

– Правда? В какой-то момент ты казалась грустной, и я подумал даже: может, ты жалеешь, что согласилась.

– Все не так просто, я и не хотела соглашаться, но мне это было нужно. А с тобой было весело. В общем, спасибо.

Я уверена, любой другой мужчина тут же потребовал бы объяснений. Но не он. Кажется, он понимает, что есть вещи, о которых я не хочу говорить. Кажется, он понимает меня. И я вижу это в его глазах каждый раз, когда наши взгляды встречаются.

Басс снова открывает дверь машины.

– Давай хотя бы подвезу тебя домой.

Я достаю свою сумку с заднего сиденья.

– Все окей, я люблю гулять пешком. И тут совсем недалеко.

Он провожает меня от гаража, мы идем через сад, окружающий его отель, и выходим к пляжу.

– И где же твои окна? – спрашиваю я, внимательно изучая здания.

Он разворачивает меня за плечи и указывает на четвертый этаж, на балкон, выходящий на сад и бассейн.

– Вон те.

Я оглядываюсь на океан и пытаюсь понять, виден ли он оттуда.

– С моего балкона можно увидеть только узкую полоску пляжа, вон за теми деревьями. Уверен, что родители моей бывшей отвалили кучу денег за вид на океан, – он показывает пальцами кавычки.

– Так это родители твоей бывшей заплатили за все? – удивляюсь я.

– Ага, они. И за все дополнительные экскурсии тоже. Черта с два я бы смог позволить себе все это на зарплату пожарного.

Улыбаюсь:

– Похоже, ты что-то недоговариваешь.

Он смеется.

– Есть немного. Давай я расскажу тебе за ужином? Один сотрудник отеля посоветовал мне «Калапаки Джо», это недалеко. Там есть и бар, и гриль, и все как мне нравится.

Я обдумываю это, прикусив губу и глядя на воду. Было неплохо провести время с кем-то, это отвлекло от мыслей, которые иначе могли бы утащить меня слишком глубоко. В конце концов, родители и отправили меня сюда, чтобы я в некотором смысле нашла себя.

– Вчера на пляже я слышала, как кто-то говорил об этом ресторане.

– И что скажешь? Тут недалеко. Я могу зайти за тобой, а потом мы пройдемся до ресторана вместе?

– Почему бы нет.

– Тогда в шесть?

Я киваю.

– Давай встретимся на пляже. Мой отель – тот, что с красными крышами.

– Я понял, где это. Я как раз прогуливался там утром.

– Так ты тоже любишь гулять по пляжу?

– Люблю, – с хитрой улыбкой отвечает он.

Кажется, у нас больше общего, чем я решила с первого взгляда.

– А ты любишь цветы? – спрашиваю я.

– Теперь люблю, Айви Грин.

Я не могу сдержать улыбку, перекидываю сумку через плечо, разворачиваюсь, чтобы уйти.

– Тогда в шесть, Себастьян Бриггз.

Его смех звучит позади.

Я пытаюсь вздремнуть, но мысли все время возвращаются к его пронзительным голубым глазам. К его рукам, таким большим, что мои утопают в них. Не сомневаюсь, что он отличный пожарный. Высокий, крепкий и надежный.

Вспоминаю единственного мужчину, с которым у меня что-то было, и невольно сравниваю их. Руки Илая мягкие, совсем как у меня. Но ведь Илай – школьный учитель, и ему не приходится спасать жизни или тушить пожары этими руками. Илай среднего роста. Он симпатичный, но Басс просто великолепен. Он из тех, кто мог бы быть на обложке календаря с пожарными. Наверняка он – Мистер Январь или что-то в этом роде.

Я начинаю возбуждаться от одних только мыслей о нем. Даже раньше, чем я успеваю осознать, моя рука тянется к трусикам, и я трогаю себя. Я думаю о его глазах. О его руках. О его коротких сексуальных волосах. Он силен, это точно. Он из тех мужчин, кто может подхватить тебя на руки и отнести в постель. Он из тех, с кем можно воплотить свои фантазии. И он всего лишь в нескольких минутах ходьбы по пляжу отсюда. Один. И он приглашает меня на ужин.

Прошло так много времени с тех пор, как у меня хватало сил хотя бы подумать о мужчине, не говоря уже о том, чтобы довести себя до оргазма, представляя кого-нибудь. И вот я лежу, все быстрее и быстрее лаская себя, пока не запрокидываю голову на подушку, шепча его имя.

Потом, когда я лежу в тишине, на меня наваливается невыносимая грусть. Как я вообще могла позволить себе такое?

Тут же я ощущаю вину. Вину за то, что чувствую, что желаю, что живу.

Закрываю глаза и пытаюсь забыться во сне. Но я знаю, что только обманываю себя. Есть только одно лицо, которое я всегда вижу во сне.

Приближаясь, он буквально пожирает меня взглядом. Сначала его глаза скользят по моему лицу, оценивая макияж, который я так долго делала, потом опускаются к вырезу моего летнего платья, затем – к моим загорелым ногам и, наконец, останавливаются на моих босых ступнях, прежде чем вновь вернуться к лицу.

– Вау! Ты выглядишь потрясающе! – говорит он.

Не могу удержаться от улыбки: после такого приветствия я чувствую себя даже более желанной, чем несколько часов назад, когда заставила себя кончить.

– Спасибо.

Он улыбается в ответ.

– Я знал, что у тебя красивая улыбка.

Я чувствую, как медленно краснею. Я собиралась уже отменить встречу и спрятаться ото всех. Но его действия и слова все больше убеждают меня, что я правильно поступила, решив поужинать с ним.

Кивает на мои туфли, лежащие тут же на песке.

– Давай мне.

– Не надо, у тебя свои есть. Но спасибо, что спросил.

За последние двадцать четыре часа я точно поняла, что Себастьян Бриггз – настоящий рыцарь. Тот, кто открывает всем двери, кто всегда заботится о других. Еще он очень общительный и способен поддержать беседу с кем угодно. И он никогда не сдается.

Ладно, может быть, я узнала о нем гораздо больше, чем мне казалось. И, похоже, совсем скоро я узнаю что-то еще. Его бросили у алтаря? Не могу даже представить, как это больно. Хотя он говорил, что это случилось девять месяцев назад. Интересно, почему ему понадобилось столько времени, чтобы отправиться в этот так называемый медовый месяц?

Еще любопытно, ждет ли он, что я расскажу свою историю. Нет. Ни за что. Все, кто знают мою историю, – те, кто прошел через это вместе со мной. Мне все еще тяжело даже думать об этом, не то что говорить вслух.

Потому что я думаю. Я все еще думаю об этом. Каждую проклятую секунду каждого проклятого дня.

Но затем я снова смотрю на Басса и вдруг осознаю, что, пока мы катались на тюбингах в том темном туннеле, я вообще не думала о плохом. Так же как тогда на пляже, когда я слушала, как он играет на гитаре.

Так что нет. Я не буду рассказывать ему ни о чем. Но я буду с ним и попытатюсь забыть прошлое. Не все, конечно. Там все же было столько прекрасных дней и воспоминаний. Так что только плохое. То, что разрывает мое сердце на куски.

– Отличный день, – говорит он, пока мы медленно идем к ресторану.

– На Кауаи всегда отлично. Не было ни одного плохого дня с тех пор, как я приехала.

– Мне казалось, Дастин, тот пилот, сказал, что на этом острове бывает больше дождей, чем где угодно в США.

– Ну да. Просто не всегда именно на побережье. Иногда дождь идет всего минут десять-пятнадцать, и потом снова становится солнечно. Больше всего дождей в горах. Кстати, прошлой весной тут было столько осадков, что пришлось перекрыть половину движения на острове. Тут же только одна дорога, и она идет примерно через три четверти Кауаи. Но хорошо, что она опять открыта. Может быть, я как-нибудь съезжу на северную сторону острова.

– Кажется, ты много всего знаешь об этом месте.

– Так и есть.

– Изучала перед тем, как приехать сюда?

– Вроде того.

Я чувствую его взгляд, пока мы идем.

– Ты ничего не желаешь рассказывать, да, Айви Грин?

Мне хочется улыбаться, когда он называет меня полным именем. Но я сдерживаю улыбку.

– Ой, смотри! – Я вижу впереди знакомое лицо. – Хочу тебя кое с кем познакомить.

Я знакомлю Басса с Эрмой и прошу ее рассказать ему о тюленях-монахах, которые приплывают на солнечные ванны на нашем пляже.

– Так жалко, что ты не успел их увидеть, – говорю я, когда мы, попрощавшись с Эрмой, продолжаем путь.

– Может, завтра придем пораньше и попробуем их застать?

От мысли о том, чтобы провести с ним больше времени, у меня что-то сжимается внутри.

– Думаю, можно попробовать.

– Смотри, как волны разбиваются о скалы! – Басс достает из кармана телефон.

Потом он притягивает меня к себе и разворачивает нас обоих спиной к скале. Держа телефон на вытянутой руке, Басс делает пару снимков. Потом просматривает их, явно недовольный результатом.

– Подожди. – Он что-то настраивает в телефоне, ожидая новую волну. – Жди… Готова? Давай!

Потом мы кружимся, и он делает несколько фото, пока волна разбивается о скалу за нашими спинами.

Он сразу показывает фото мне, и я смотрю на него гораздо дольше, чем обычно смотрят на селфи. И смотрю потому, что вижу то, чего я ожидала меньше всего.

Я улыбаюсь.

– Скинешь мне? Моя семья будет в восторге.

Я думаю, что если они увидят фотографию, на которой я улыбаюсь рядом с мужчиной, то хотя бы на время успокоятся и отстанут от меня. Я так устала от ежедневных сообщений и звонков! Клянусь, или Холли, или Альдер, или кто-то из наших родителей всегда либо пишет, либо звонит мне. Они называют это моральной поддержкой. Я называю это «самоубийство в прямом эфире».

– Конечно. Дай мне свой номер. – Он легонько толкает меня локтем. – Но предупреждаю сразу. Как только он окажется у меня, я могу начать приглашать тебя на свидания каждый день. Ну в очаровательной и совсем не маньячной манере.

Я смеюсь. Как же хорошо смеяться! И я даю ему свой номер, потому что вдруг понимаю, что хочу видеть его каждый день и каждую ночь. Потому что он помогает мне заглушить боль лучше, чем алкоголь. Мне ли не знать? Я попробовала все варианты за последние шесть месяцев.

– Вот, держи. – Он посылает мне фото. – Пенни с ума сойдет, когда это увидит. Она выпрашивает твою фотку с тех пор, как мы поговорили по телефону.

Он показывает на ресторан, виднеющийся за деревьями:

– Вот мы и пришли.

Мы заходим, и нас сразу сажают за столик у окон с видом на теннисные корты и океан за ними.

– Тут во всех ресторанах так? – спрашиваю я. – Ну, открытые окна, красивые виды.

Он пожимает плечами.

– Не знаю. Давай посмотрим сами. Например, завтра вечером ты выберешь, куда мы пойдем.

– Да ладно, – ухмыляюсь я.

– Ага. – Он машет телефоном в воздухе. – Ты же дала мне свой номер. Теперь тебе придется сказать мне «да», иначе я тебя все равно достану.

– Но только «в очаровательной и совсем не маньячной манере», правильно? – шучу я.

К нам подходит официантка, и мы заказываем коктейли. Потом Басс показывает мне сообщение на своем телефоне.