Глава 6

Айви

Я просыпаюсь, окруженная Бассом. Его здесь нет, он ушел еще прошлой ночью. Но я все еще чувствую его запах на своей подушке. Я до сих пор ощущаю все, что он делал с моим телом. Это словно было сном. Побегом от реальности. Это было тем, в чем я так нуждалась, даже не подозревая об этом.

Он думал, что я собираюсь сказать ему, что я девственница, что я никогда не занималась сексом. Но на самом деле я собиралась сказать, – и даже почти сказала, – что никогда не чувствовала ничего подобного.

Заниматься сексом с Илаем было неплохо. Порой даже хорошо. Но это было как-то… неловко. Ни один из нас не понимал, что хочет другой. Мы даже не знали, чего хотим сами. И даже когда мы повзрослели, это все равно даже отдаленно не походило на то, что было прошлой ночью. Это всегда было просто… обыденно. Удобно. Даже после того как мы расстались, мы иногда использовали секс, чтобы утешать друг друга.

Я переворачиваюсь в постели и замечаю цветок, который Басс хотел воткнуть мне в волосы прошлой ночью. Это маргаритка, необычный цветок для коренной гавайки, туристам точно такое не дарят, и я задумываюсь: не закончились ли у Лейлани все остальные цветы? Я подношу его к носу, вдыхая его землистый запах. Некоторые люди не любят его запах. А я люблю.

Я открываю ящик в своей тумбочке, достаю рамку с фотографией и провожу пальцем по лицу на ней.

– Может, я не готова к этому всему с Бассом прямо сейчас, но я знаю, ты хотел бы этого для меня, – говорю я фотографии. – Все, чего тебе вообще хотелось, – это сделать меня счастливой. Но как я могу быть счастливой снова, зная, что тебя нет? Я стараюсь наслаждаться всеми вещами, которые мы договорились делать вместе, когда приедем сюда.

Слеза катится по моей щеке.

– Я должна делать все эти вещи с тобой, а не с ним. Господи, как я по тебе скучаю, малыш.

Я ставлю фотографию обратно на тумбочку, зная, что скоро мне снова придется спрятать ее в ящик. Потому что прошлой ночью я согласилась делать все, что захочет Басс, пока он не уедет отсюда. И я готова поспорить, что это включает в себя и повторение прошлой ночи. Мое тело приятно напрягается, когда я думаю об этом.

В этом не было ничего неловкого или обыденного. Ночь с Бассом была… полной страсти.

Мой телефон звонит, и я смотрю на время, задаваясь вопросом: что он приготовил для меня сегодня? Не глядя на имя на экране, я отвечаю:

– Уже не терпится, да? – улыбаюсь я.

– Чего это тебе там не терпится, сестричка? – спрашивает Холли.

Я сажусь в постели, прикрываюсь одеялом, как будто она может меня увидеть.

– Холли?

– О боже! – визжит она. – Ты думала, что это тот парень с фото, да?

– О, ты тоже видела?

– Шутишь? Мама переслала мне ее, как только получила. Мы все в шоке. Но, Айви, мы так рады, что ты кого-то встретила!

– Только не упади в обморок от радости, Холли. Ничего особенного. Я отправила это маме, чтобы вы все прекратили меня доставать. Похоже, сегодня твоя очередь мне звонить, а?

Она фыркает в телефон:

– В смысле, «очередь»? Мы все переживаем за тебя. Хотим убедиться, что с тобой все в хорошо.

– Я в порядке, – отвечаю я ровным голосом.

– Ты уверена?

Когда я не отвечаю, она продолжает:

– Расскажи о нем!

– Тут особо нечего рассказывать. Он на острове один, я на острове одна. Мы просто скрашиваем одиночество друг друга.

– Ты уже переспала с ним?

– Холли!

– Ой, да ладно. Расскажи. Ты знаешь, как долго я ждала, чтобы поговорить с тобой о твоих сексуальных похождениях? Ты столько времени слушала, как я рассказываю о своих. И мы обе знаем, что я долго приседала тебе на уши. – Она смеется в телефон.

В отличие от меня и Алдера, Холли всегда была вольной птицей. И это просто вежливое выражение для того, чтобы сказать, что она немного распутная.

– Я не собираюсь вдаваться в детали, Хол.

В телефоне снова слышится визг:

– Значит, ты все-таки переспала с ним. Молодец, Айви. Он заставил тебя кончить? Сколько раз? Боже, этот мужчина такой горячий. Да я сама чуть не кончила от одного взгляда на его фото. Как вы встретились? Откуда он? Сколько он еще там останется? Ты собираешься увидеться с ним снова? О боже, он что, прямо сейчас лежит с тобой в постели?

Ее допрос заставляет меня рассмеяться.

Холли сразу замечает это.

– И ты еще и смеешься? Да он, наверное, святой. Расскажи мне все.

Я тяжело выдыхаю, сдаваясь. Ведь она не просто моя сестра, она моя лучшая подруга.

– Обещай не сходить с ума, если я расскажу. Это не так важно.

– Это очень важно, Айви.

– Холли! – одергиваю я ее.

– Ладно. Обещаю не делать из мухи слона.

– Мы встретились два дня назад на вертолетной экскурсии. Он пригласил меня на свидание, но я отказалась. Потом я встретила его на пляже. Он тоже живет в отеле здесь, в Поипу. Он пожарный. Играет на гитаре. Он останется здесь еще на двенадцать дней. Он тоже из Нью-Йорка. О, и это его медовый месяц.

– Чего? – кричит она в телефон, заставляя меня снова рассмеяться.

Следующие десять минут я рассказываю, и к тому времени, как мы прощаемся, я уверена, что Холли сама захочет с ним встречаться. Почему бы и нет? Я могла бы их познакомить, когда мы вернемся домой.

Но сразу же появляется странное и неприятное чувство, когда я думаю о Холли и Бассе. Это совсем незнакомое чувство, что змеей скользит по моей спине, и я стараюсь подавить его.

Бросаю телефон на кровать и направляюсь в душ.

Телефон снова пикает.

Я смотрю на часы: всего семь тридцать. Несмотря на то что я здесь уже целую неделю, мне все еще трудно привыкнуть к шестичасовой разнице во времени с Нью-Йорком, и я просыпаюсь очень рано. Но это ничего: утренняя прогулка по пляжу обычно лучшая часть моего дня.

Я надеваю шорты и топ и направляюсь на прогулку. Удивляюсь, увидев Эрму так рано, ведь тюлени обычно появляются на пляже только днем, но сейчас один из них здесь.

– Совсем покоя не дают? – спрашиваю я.

– Думаю, она ранена, – отвечает Эрма. – Я уже вызвала нашего ветеринара.

– Ужас какой. А где второй? Разве они не всегда путешествуют парой?

– Не всегда. Но похоже, что на нее напали, вот она и вышла сюда, чтобы залечить раны.

– Напали?

– Так бывает, когда много самцов сражаются за право спариться с самкой. Она часто попадает под горячую руку.

Я прикрываю рот рукой, чтобы не ахнуть.

– Это, получается, ее что, изнасиловали?

Эрма смеется и касается моей руки.

– Все не настолько ужасно. Тюлени-монахи ведут себя так миллионы лет. Они не создают долгосрочных связей как люди. Как ты и твой красавчик-парень.

Я поднимаю брови.

– Мы тоже не «формируем долгосрочные связи», Эрма. Мы просто друзья.

Она смотрит на меня так, будто сказала какую-то глупость:

– А жаль. Из вас получилась бы очень красивая пара.

Она переводит взгляд с тюленя на меня:

– Знаешь, у Флип нет выбора, как именно провести жизнь. Это запрограммировано в ее генах. Но у людей есть одно чудесное отличие. У нас есть выбор. И иногда один выбор может определить всю нашу жизнь. Поэтому подумай хорошенько, прежде чем сделать его.

К тюленю начинают подходить люди, и Эрма уходит – ей нужно следить за тем, чтобы никто не заходил за оградительные веревки и не потревожил животное.

Этим утром я гуляю дольше и дважды прохожу обычный маршрут, чтобы провести на пляже больше времени. В голове вертятся слова Эрмы. Старики всегда считают себя такими мудрыми, они уверены, что знают все, потому что прожили дольше нас. Я думаю, она просто перегрелась на солнце. И слишком долго смотрела на влюбленных людей, гуляющих по пляжу. Слишком долго смотрела на людей, наслаждающихся раем.

Но в этом раю она не видит другую сторону. Темную сторону, где люди уходят слишком рано.

Я смотрю на часы и вижу, что уже девять тридцать, пора возвращаться, чтобы подготовиться к… свиданию?

Глава 7

Себастьян

– Ты как? – Я помогаю Айви подняться на особенно крутой каменный склон. – Ты не слишком устала после серфинга?

– Пока нет. Но после нескольких часов на доске и теперь этого я удивлюсь, если завтра вообще смогу встать с постели.

– Тогда, может, и не стоит вставать, – подмигиваю я ей. – Знаешь, мне говорили, что я отлично делаю массаж. У нас был очень насыщенный день. Может, завтра возьмем выходной, останемся в одном из наших отелей? Выпьем «Май Тай», позагораем и сыграем на гитарах.

– Я не собираюсь играть для кого-либо, особенно для выпускника Джульярда.

Я смеюсь.

– Я же не выпускник. Простой парень, который любит играть на гитаре. Давай, будет весело.

– Не знаю, – говорит она, сморщив носик, будто только что съела лимон.

– Ты же помнишь правила? Ты должна делать все, что я скажу, в следующие одиннадцать с половиной дней.

Она смотрит на меня из-под ресниц.

– Прямо все-все?

– Черт, Айви! – Я оглядываюсь по сторонам. – Ты меня с ума сводишь. А в этих походных шортах ничего не скроешь.

Я поправляю набухший член через тонкий материал шорт.

По этой тропе обычно ходит не так уж много людей, но они все же есть. И я не могу просто прижать ее к скале и поцеловать, хотя именно это мне сейчас и хочется сделать. Потому что я не могу перестать думать о прошлой ночи. Это было невероятно. Если первый раз был быстрым и спонтанным, то второй – совсем другим. Она позволила мне делать все, что я хотел. Будто она никогда раньше не была с мужчиной, хотя уверяла, что была. Заниматься сексом с ней – это все, о чем я вообще мог мечтать. Но теперь, когда я попробовал, я не могу перестать жаждать большего. А еще, если у меня есть только одиннадцать с половиной дней, я попробую все, что только смогу.

Мы подходим к еще одному сложному подъему на тропе, и мне снова приходится помочь ей.

– Ты уверен, что хочешь лазать по горам со мной? – спрашивает она. – Я только замедляю тебя. Если бы ты был один, точно уже успел бы сходить туда и обратно.

– Походы – не только про дорогу туда и обратно. Это про красоту самого пути.

Вокруг нас действительно невероятное великолепие: камни, каньоны, деревья и цветы. Но я говорил совсем не об этом. И, кажется, она понимает это по тому, как сейчас смотрит на меня.

– К тому же не так много людей, которые могут идти в моем темпе, – говорю я. – Меня тренировали подниматься на десятки этажей с почти сотней фунтов снаряжения.

– Сотней фунтов?

– Ну, знаешь, баллоны с кислородом, топоры и шланги. Все это дерьмо очень тяжелое. Не говоря уже о наших защитных костюмах.

– О каких костюмах?

– Наши куртки, штаны и ботинки вместе с капюшонами и шлемами. Они сами по себе весят немало, даже без остального снаряжения.

– Звучит так, будто это очень трудно, – говорит она, находя камень, чтобы присесть, когда мы добираемся до ровного участка.

– Поначалу – натуральная пытка. Во время тренировок мы делали это снова и снова. Было настолько тяжело, что многие ребята останавливались и блевали. Но со временем привыкаешь. Мы до сих пор каждую неделю проводим такие учения, чтобы не расслабляться и не терять форму.

– Слушай, у меня есть один вопрос, – говорит она. – На всех фотографиях пожарных, которые я видела, ну, там, в тех календарях, они всегда носят подтяжки. Это правда или вы надеваете их только для того, чтобы выглядеть сексуально на фото?

Я смеюсь.

– Ты считаешь, что подтяжки выглядят сексуально?

Она неопределенно пожимает плечами.

– На самом деле это важная часть экипировки, – объясняю я. – Наши защитные штаны довольно тяжелые, а еще нам приходится много ползать. Если не надеть подтяжки, штаны могут сползти, и тогда наколенники не защитят твои колени и можно получить травмы или ожоги.

Она не говорит ни слова, просто смотрит на меня, пока я нависаю над ней.

– Ты сейчас представляешь меня в подтяжках, Айви Грин?

– Ты правда хочешь знать?