Реджис громко сглотнул и посмотрел на Эбель. Она хмурилась, рассматривая рисунок и накручивая на палец локон. Эбель думала. Вела собственное расследование. Вспоминала. Анализировала.

– Ух-х-ходи, – почти рыдая, выпалил в ее адрес Бенни.

Слава богу (хотя… пошел бы он к черту!) появился хоть какой-то предлог, чтобы выставить Эбель за дверь. Потому что внутри Реджиса разгоралась ярость, жгучая, как огонь в дьявольском котле. Она накрывала его с головой и забирала воздух из легких. Реджису тяжело было справляться с гневом. Гнев дурманил голову, автоматически переключая все тело в режим уничтожения^[3]. Себя. И всего вокруг.

– Проваливай, Барнс, – со злостью процедил Реджис.

Челюсть свело от боли.

– Больше не приходи сюда. – Он вытолкнул ее на улицу. – И держись от меня подальше.

Реджис с грохотом захлопнул дверь прямо перед носом Эбель – с полки на стене упала лампадка. Запах ладана разлился по комнате, и Реджис, медленно вздохнув, попытался успокоиться. Все пошло коту под хвост. Точнее, ни черта никуда не пошло, потому что ни черта и не было. Реджис просто хотел спасти Эбель. Оградить ее от всего. Не дать вспомнить. Не дать опять… умереть. Но в дрянной сторожке на дрянном скурском кладбище он понял, что бессилен. Смерть шла за ним по пятам, только эта старуха с косой была либо слепой, либо тупой. Она забирала в свои объятия всех, кроме Реджиса. Хотя нет… нет… Эта старуха не была тупой. Наоборот. Она была чертовски умна, ведь всякий раз протягивала свою костлявую руку тем, кого Реджис отпускал. Ей хватало секунды. Мгновения, чтобы забрать у них душу.

Смерть издевалась над Реджисом. Наказывала. Упивалась его страданиями. Так она забрала у Реджиса мать. Брата. И Эбель.

И сейчас она вернулась, чтобы забрать Барнс вновь.

– Ред-д-джис? – хлюпнул носом Бенни.

Реджис положил свою тяжелую ладонь ему на плечо и натянул на лицо улыбку.

– Ч-ч-что с тобой?

– Нарисуешь этот символ еще раз для меня? – Реджис знал, что Бенни ему не откажет.

А еще он знал, что Бенни будет больно вновь вспоминать окровавленное тело отца. Но спустя минуту вновь расплакавшийся Бенджамин протянул ему рисунок. Потом сел на кровать и забился в угол, давая понять, что и новому другу стоит оставить его в покое. И Реджис ушел. Стоя на кладбище под моросящим дождем, он развернул сложенный листок. Смерть, следовавшая за ним по пятам, остановилась рядом и, вонзив костлявую руку ему меж ребер, сжала сердце. Реджис закусил щеку и проглотил смешавшуюся с кровью слюну. Сжал кулак и, рванув к дубу, ударил прямо по стволу. Кора затрещала. Труха посыпалась на землю.

Нет. Только не сейчас. Только не Эбель. Только не так же, как Тимо…

Он ударил еще раз. И еще. Сбитые костяшки зажгло. На саднящих пальцах выступила кровь. Но Реджис не чувствовал боли. У него перед глазами стоял сигил, который был на теле мертвого Датча Пирсона.

И… на теле мертвого Тимо Фобса.

Кажется, костлявая старуха громко завывала от радости и, потирая руки, готовилась забрать в ад свою новую жертву.

В этот раз Реджис помешает ей. Хрен ей, а не Эбель Барнс. Хрен ей, а не заколоченный гроб из орешника.

Тогда-то Реджис и начал свое расследование. Пусть он и не знал, чего искал, но он… искал. И это во всяком случае было лучше бездействия. Реджис был умен, поэтому быстро понял, что круг с шестиугольной звездой означает призыв. Но ему понадобились пара ночей и пара банок спрайта от Ноа, чтобы узнать в каракулях в центре рисунка буквы арамейского алфавита. Только вот это ему ничего не дало. Нырять в скрытые смыслы нужно было глубже.

Реджис ловил себя на том, что с каждым днем становился все одержимее. На прикроватной тумбочке росла стопка книг о забытых языках и сигилах, а мешки под глазами Реджиса становились темнее и темнее. Сейчас он был в схватке не только со смертью, которая покорно его ждала, но и со сном. Последнему, в отличие от костлявой старухи, он проигрывал. Приходилось жертвовать учебой. Прогуливать скучные пары и отсыпаться на подоконниках в пустых коридорах.

Одним утром Реджис, следуя заведенному порядку, прогуливал философию. Он направлялся в сторону кабинета истории, куда остальные набились бы только к третьей паре – отличное место, чтобы отоспаться. Казалось, еще пара шагов, и Реджис окунется в сладостную негу сна, но из-за угла навстречу ему вынырнул напыщенный индюк в перчатках. Эрик Лайне. Ублюдок, подумал Реджис привычно. Впрочем, их чувства наверняка были взаимны.

– Прогуливаешь пары? – скривив лицо, прошипел Эрик.

Индюки шипели точно так же, когда видели перед собой опасность. И, зная это, Реджис чувствовал свое превосходство.

– А ты? – кинул Реджис в ответ.

От Эрика разило ладаном. Он явно был на утренней исповеди.

– А я иду к мисс Вуд – сообщить, что один из особо опасных нарушает правила академии. – Эрик сделал шаг вперед и толкнул Реджиса в плечо.

Реджис лишь улыбнулся. Индюшачьи игры не могли не забавлять его.

– Смеешься, Фобс? – Эрик наклонил голову, заглядывая сопернику в глаза.

– Слишком много вопросов, Лайне. – Реджис подошел к двери в кабинет истории. – Иди куда шел, – и, надавив на нее, со скрипом открыл.

Эрик понял, что проигрывает. У него не получалось разозлить Реджиса, а он явно хотел именно этого. Вызвать гнев, с которым особо опасный не смог бы справиться.

– Эй, – хватаясь за последнюю возможность, кинул Эрик, – как тебе новенькая? Собираюсь устроить ей сегодня незабываемый вечер.

Вот теперь он попал в цель. Последняя пуля, наполненная желчью, впилась Реджису между лопаток. Расправив их, он все-таки позволил злости завладеть его телом.

– Молчишь? – продолжал давить Эрик. – Значит, ничего не было? Ты мне сразу показался слюнтяем, – усмехнулся он. – Но ничего. Папочка покажет тебе, как правильно вести себя с девуш…

Он не успел договорить. Реджис схватил его за воротник и с силой толкнул в кабинет истории. Эрик, не желая уступать, кинулся на него в ответ и схватил за ворот косухи.

– Стоит мне снять перчатки, и ты труп, Фобс. – Он смаковал каждое слово, все ближе наклоняясь к Реджису.

– Я убью тебя раньше. – Реджис сжал в кулаке ворот его формы.

– Кто она? Кто такая эта Эбель Барнс, что стоит о ней заикнуться, как ты превращаешься в зверя? – Эрик попытался высвободиться из хватки Реджиса, но тот держался за его белую рубашку так же крепко, как Эрик – за косуху Реджа.

– Я с удовольствием бы прикончил тебя прямо в этом кабинете, Лайне. И поверь, Эбель тут ни при чем.

От злости сердце стучало в ушах. Слова Эрика становились все тише, хоть его лицо и отделяли считаные сантиметры. Реджис почувствовал, как рот наполняется кровью, искусанные щеки защипало, засаднили вновь потрескавшиеся раны на кулаке.

– Так убей меня, – натянув притворно-горделивую улыбку, Лайне вскинул подбородок и, разжав руки, раскинул их. – Давай же.

Реджис получил разрешение. Точнее, его получила смерть, уже изголодавшаяся по новым мертвецам, по их холодным телам и остывающей крови. По пустым глазам и посиневшим губам. Где-то в коридоре раздался лязг ее косы, волочащейся по каменному полу.

– Что у вас здесь происходит? – Но до нее в кабинет, уже напитавшийся запахом скорой расправы, вошла Дебора Вуд. – Фобс, Лайне?

Она кинулась между ними и, отвесив обоим по подзатыльнику, вытолкала Реджиса в коридор.

– Живо ко мне в кабинет! – гаркнула она.

Интересно, почему виноватым остался Реджис? Потому что гаденыш в перчатках что-то знал? Хотел его подставить? Поэтому прикинулся невиновным?

– Я сказала, живо! – еще громче скомандовала Вуд. – А ты, Лайне, сотри улыбку с лица.

Он и правда лыбился как придурок. Наверняка думал, что победил. Но смерть все еще была здесь. Стояла за углом и ждала, когда останется со своей добычей наедине.

– Я придумаю наказание вам двоим. – Дебора вцепилась в запястье Реджиса. – Не надейтесь, что вам сойдет это с рук. Этим утром вы нарушили слишком много правил. – Она кинула злобный взгляд на Лайне.

И, развернувшись на каблуках, Дебора потащила Реджиса по коридору.

– Слабак, – шепнул Лайне. – Ни хрена ты не можешь.

Реджис услышал его. Как и смерть, которая забрала Эрика в ад этим прекрасным осенним днем.

Реджис узнал об убийстве не потому, что костлявая старуха решила отчитаться перед ним или поблагодарить за сытный обед. Он узнал это из-за обеспокоенной толпы учеников, которых учителя разводили по комнатам. Из-за плачущей Ребекки. Из-за испуганного Йонни. И из-за Ноа, который позже всех пришел в спальное крыло.

Ноа был взбудоражен и явно думал не о смерти студента, а о чем-то другом, что не могло его не радовать. Позже к Ноа пришло и беспокойство, но глупых людей не стоит винить в заторможенной реакции.

Стоило мистеру Чампи покинуть спальный холл, как Реджис выскользнул следом. Если бы не подозрительная улыбка Ноа, то он и подумать бы не мог, что смерть Эрика принесет хоть какую-то пользу. Эдвин что-то мутил с Соль и Эбель. Понятное дело, что, как и Реджис, они вели собственное расследование.

Поэтому, дождавшись, когда все поутихнет – учителя покинут кабинет истории, Дебора Вуд с Кэруэлом уйдут на кладбище, а в коридоре потушат свечи, – Реджис тихо пробрался к покойному Лайне. Его кровь лужей разлилась по деревянному полу и успела засохнуть некрасивым пятном. Тело накрыли пледом. Рядом с мертвым лежала главная улика – меч рыцаря, который теперь стоял в углу кабинета без своего оружия. Вокруг было много следов. Учителя явно не церемонились и ступали прямо по крови, размазывая ее еще сильнее.

Реджис прикрыл нос рукой. Вдыхать это зловоние было невозможно. Он не раз сталкивался с телами, которые испустили не только дух, но и нечистоты. И Лайне был в их числе. Он знатно обделался. Во всех смыслах этого слова.

Реджис опустился рядом и, откинув плед, посмотрел на грудь мертвеца. Опять сигил. Но уже с другой буквой в центре. Никаких Библий, как у мистера Пирсона. Никаких новых подсказок. Реджису этого было недостаточно. Он покинул кабинет, когда услышал эхо шагов приближающихся учителей.

Эрика унесли на кладбище и похоронили недалеко от дуба. Поставили на могиле крест, положили лесные цветы. Пока Дебора плакала, священник молился. Ноа прилип к окну, наблюдая за процессом, и Реджис быстро переписал цифры с листка на кровати соседа. Святые… Какой же Эдвин все-таки тупоголовый. Да и Реджис, подумавший, будто маньяк не оставил новых улик, тоже. Ноа светился от счастья не просто так – он нашел вещдок. И, владея такой ценной информацией (хотя вряд ли он в полной мере осознавал ее ценность), раскидывался ею направо и налево.

Ноа ушел из комнаты ночью. Наверняка отправился к девчонкам хвастаться своей находкой. А может, просто решил заняться тем, чем занимался обычно, – превращаться в других и соблазнять. Хорошо, что он не изменял себе. Только в эти золотые часы блаженной тишины Реджис мог проветрить комнату от приторного запаха духов и газировки и посидеть над новой загадкой, которая, кстати, оказалась крайне простой. Нужно быть дураком, чтобы не понять, что цифры на листе Эдвина были книжным шифром. А книгой оказалась Библия, наверняка еще и та самая, что была у мистера Пирсона.

«Мир духов даст тебе ответ. Ищи могилу 39 и ту, что не имеет мертвеца. За ними троица святая ждет тебя».