– Это довод! Что же… два несмешиваемых элемента или так и будут висеть в пробирке, или мешая друг другу, или заработают в реакции, но с катализатором, или… или просто нечего их взбалтывать и насильно соединять – им предназначены иные места.

Именно вспомнив тот разговор с дедом, Ира и повторила фразу про реакцию. Правда не очень надеясь на понимание – рядом-то не дед, а потенциальная свекровь, которая явно оскорблена тем, что её сына отвергли, и он расстроился.

Но Ирина недооценила Лидию Миронову!

– Ирочка, ты… можно на ты, да? Ирочка, ты изумительная умница! Честное слово, я сейчас пойду порасстраиваюсь, что у вас не получается – я была бы счастлива видеть рядом с Женей такую невестку, как ты. Но… знаешь, ты права! На двоих одной любви не хватит. Даже если она есть самая настоящая, растянуть её не получится.

Свадьба шла своим чередом, Ирина вернулась к празднованию, Женя с тоской следил за ней взглядом, а Лидия Андреевна тихо пересказывала разговор мужу:

– На удивление умная и чуткая девочка. Очень мне понравилась, жаль, что не складывается у них с Женей…

– Это значит только то, что его пара ещё не нашлась, – Миронов одобрительно осмотрел свадебное пространство. – Ладно, глядишь, ещё найдётся.

Глава 3. Принцип профессиональной неприхотливости

Женя и рад был бы забыть Ирину, выкинуть из головы, но как забудешь, если они вообще-то работают вместе?

Нет, хозяйственный Николай даже в свой медовый месяц подсуетился – позвонил и предложил своему супер-химику:

– Ирина, если что, вы только скажите, я вам отдельную лабораторию сделаю. Хотите – в Питере, хотите, в Москве или у нас, во Владимирской области. Короче, где скажете!

Ирина поблагодарила, но осталась на своём месте.

Она вовсе не сомневалась в собственном решении, не пыталась «не сжигать мосты», просто сам Евгений очень просил не уходить:

– Я понимаю, что ты себе работу в любом случае найдёшь – даже вон к Кольке перейдёшь и всё, а мне куда деваться? Я-то где отыщу себе такого универсала-химика? Да ещё с пониманием того, что могу на него полностью рассчитывать и быть уверенным в его исследованиях?

Сама Ирина от лицезрения Жени вовсе не страдала, его тоскливые взгляды старалась не замечать, разумно полагая, что с этим он как-нибудь сам справится.

– И чего ради мне-то мельтешить? – в один прекрасный день спросила Ира у своего кота Семён Семёновича Горбункова.

Кот лениво прижмурился, зевнул, перетёк на её колени и абсолютно очевидно пояснил, что любое мельтешение – занятие зряшное и неразумное!

– Вот и я говорю, мой золотой! Не надо суетиться по ерунде! Впрочем, тебе это и не к лицу. То есть, не к морде!

Ирина с удовольствием осмотрела Семён Семёновича – с того самого момента, как они встретились, кот изменился – выросла густая шелковистая шерстка, переливающаяся на солнце достойным и солидным блеском, округлилась физиономия, прибавилось основательности в районе, который люди называли бы талией.

– Вот уж кто похорошел! – одобрила Ира. – Хотя ты у меня всегда самый красивый был.

Кот ничуточки в этом не сомневался, впрочем, был готов поделить пальму первенства с Ирой. На его взгляд, ей до идеала не хватало только шёрстки, полосок и хвоста.

Он с некоторым сожалением коснулся лапой её лица, но тут же простил Иру за это несовершенство – просто потому, что её любил.

По странному совпадению Ира тоже думала о любви – точнее, о том, что ей как-то не очень с этим везёт.

– А может, наоборот? Может, как раз очень везёт? Живу спокойно, без вулканических страстей, без выяснения отношений или чужого недовольства моими недостатками, ровно и приятно. Вот и думай, можно ли это назвать невезением?

Ирина пораздумывала и решила, что точно нельзя.

Именно из-за этого она одним махом расправилась с тётушкой, которая сдуру решила снова поучить её жизни, позвонив ей в обеденный перерыв.

– Неужели же ты настолько глупа, что всё-таки рассталась с Мироновым?

– Тётенька Сонечка, а помните, вы мне как-то про вашего однокурсника рассказывали? – милый тон племянницы тётушку сбил с толку.

– Про какого именно?

– Да про того, у которого никак практические работы не получались.

– Ааа, конечно, помню!

– А может, вам его как научного эксперта пригласить? Ну, у вас же исследования идут… наверняка его мнение вам очень пригодится!

– Ира, ты что? С ума сошла? О чём ты? Что ты несёшь? Как можно звать экспертом человека, который на данном поприще сам ничего не достиг? – возмутилась Софья.

– Вот и я о чём, тётушка! Вы же сами говорили, что брак у вас был неудачным, больше замуж вы не вышли, так почему мне советы раздаёте, да ещё те, о которых я вас не просила?

Ира вовремя выключила смартфон и улыбнулась сама себе.

– И как я раньше не замечала, что во мне столько семейных черт? Вот, например, язвлю чисто в дедовском стиле, разве что с поправкой на возраст и пол! Аж приятно!

Академик Вяземский, к которому Соня в состоянии вулкана Этны перед взрывoм прибыла жаловаться на племянницу, внимательно выслушал дочь, а потом довольно улыбнулся:

– Ирина абсолютно логична и безукоризненна в выводах! Я ею прямо горжусь! А ты… не лезь в её жизнь – она сама разберётся!

И, уже в спину обескураженной дочери, добавил:

– Так же, как это сделала в своё время твоя мать.

Так что Ира расчудесно чувствовала себя в своей лаборатории, а также дома – в квартире с котом, или, приезжая к маме или к деду за город, благо расстояние между их домами было невелико, короче, буквально везде!

Евгений же маялся, старался приезжать к Ирине только по крайней рабочей необходимости, правда, ровно до того момента, как не попал на съемочную площадку, где работали над рекламным роликом по его кормам.

На площадке гомонил режиссёр:

– Так, Светочка, душа моя, ты помнишь, что мы снимаем, да?

– Ачтотакое? – бесспорно красивая молодая женщина безмятежно оторвалась от смартфона.

– Не «чтотакое», а это не ролик про шоколад! Если ты думаешь, что я забыл, как ты меня чуть с ума не свела перманентным исчезновением реквизита, то ты ошибаешься!

– Да что ты на меня гнусно наговариваешь? – возмутилась Светлана, поправляя волосы. – Не видела я никакого реквизита! Не помню!

– Ага, а клич съёмочной группы «остановите актрису, она жрёт реквизит» ты тоже не помнишь?

– Поклёп! – с энтузиазмом откликнулась Света, потихоньку отодвигая в сторону миску с кормом…

– Она меня с ума сведёт! – пожаловался режиссёр коллективу, – Я же у неё двадцать раз спрашивал, не видела ли она шоколад, а она мне так серьёзно, мол, какой такой шоколад, вообще не видала! И сама почему-то всё помаду поправляет! А потом я присмотрелся…

– И кто виноват в том, что у кого-то слабое зрение? – наслаждаясь каждой секундой перепалки, уточнила Светлана.

Женя даже забыл, зачем на площадку-то приехал – пытался не расхохотаться. Очень уж ошарашенный вид был у режиссёра и серьёзно-вопрошающий, у актрисы. А ещё… ещё он видел то, что съёмочная группа пока не заметила – актриса-то миску с кормом отодвинула, а горсточку её содержимого перекинула в салфетку и потихоньку похрустывала им.

Дискуссия развивалась, расцветала и полнилась доводами, аргументами и контраргументами.

– Ты что, забыл мой принцип? – вопрошала режиссёра Светлана.

– Который из них? – простонал несчастный, хватаясь за голову.

– Принцип профессиональной неприхотливости! – гордо провозгласила Света: – Где положили, там и сплю, что дали, то и еда.

Женя даже забыл, зачем на площадку-то приехал – пытался не расхохотаться. Очень уж ошарашенный вид был у режиссёра и серьёзно-вопрошающий, у актрисы. А ещё… ещё он видел то, что съёмочная группа пока не заметила – актриса-то миску с кормом отодвинула, а горсточку её содержимого перекинула в салфетку и потихоньку похрустывала им.

– Дали! – горько воскликнул режиссёр. – Да кто бы тебе реквизит без присмотра давал… за тобой не уследишь и корма не будет! Так, стоп, почему в миске его так мало? Я же сказал, чтобы с горкой насыпали!

– Так я с горкой и сыпала! – вывернулась сбоку какая-то замотанная девица.

– Это у тебя горка такая, да? Что аж ямка!

– Была горка!

Светлана довольно хмыкнула, закинула себе в рот последние гранулки корма и торопливо оглянулась – не видит ли кто?

Наткнулась на развеселившегося Евгения и приняла настолько невинный вид, что, если бы он сам не видел, в жизни бы не поверил, что вот эта красавица только что с видимым удовольствием грызла его продукцию.

– Здрасте! А вы кто? – безмятежно уточнила Светлана.

– Я? Производитель! – он кивнул на свёрнутую салфетку, откуда она только что добыла реквизит.

– Аааа, – с уважением кивнула она. – Классно производите! Я даже готова не только свою роль сыграть, но даже по сдельщине и за Грету постараться!

– За Грету?

– Ага, коллега. Да вон она, спит, – она показала направо, где в уголке, образованном декорациями, дремала здоровенная собака. – Реально вкусно!

– Я знаю, сам пробую!

– Да ладно! Вот это подход! – Светлана заинтересованно смерила взглядом производителя такого удачного реквизита.

Именно в этот момент Женя понял, что его тоскливое настроение как-то подразжало когти и отступило, а к окончанию съемочного дня осознал, что жизнь вполне хороша!

Он ехал домой и посмеивался, вспоминая съёмки, очаровательную Светлану, хохочущую съёмочную группу, очень и очень серьёзного чернокожего мужчину, который прибыл в разгар съёмок со строгим напоминанием:

– Светка, ты помнишь, что у нас сегодня репетиция? Я ж тебя знаю, Дездемона ты моя ненаглядная! Ты ж приедешь за три минуты до начала, а у нас весь театр уже на колосниках вeшaeтся с тоски!

– Аааа, так это тебя тамошний режиссёр послал оторвать от тутошнего? – Cвета моментально, играючи приняла вид деревенской бабульки.

– Нет, это я детей на кружки развёз и по дороге заехал! Да, а ещё тебе моя супруга велела пирог передать.

– Вот, Васенька, с этого и надо было начинать! Я ж чую, что где-то так пахнет! Эээ, а почему тут только половина! Ты что, сожрал по дороге мой пирог?

– А вторую половину вечером получишь! На репетиции и при условии, что прибудешь за полчаса! Стимул, однако!

– Эх, Вася, Вася! – пригорюнилась Светлана, ловко нарезая пирог и раздавая его присутствующим. – И за что я тебя так люблю… а! Вспомнила! За то, что у тебя жена – потрясающая умница, изумительно готовит и всегда помнит про страждущих и жаждущих пирогов актрис!

– Забудешь о тебе, пожалуй, – рассмеялся режиссёр. – Актриса без диет, с метаболизмом как у гепарда и чувством юмора!

– А моё обаяние? А красота, кошачья грация, ум, честь и совесть, а… Лапы прочь от моего пирога! Мне силы нужны, я опять Офелию играю. Думаете, приятно?

– Думаем, да! – откликнулась съемочная группа.

– И правильно думаете! – просияла Света.

– Как ей имя подходит! – Женя ощущал себя подхваченным каким-то легкомысленным летним ветром, в котором запуталось солнце, водяные брызги, мороженное, смех и беззлобные шутки. – В театр сходить, что ли? Да, пожалуй, надо! В конце-то концов, где я ещё увижу Офелию, которую можно угостить собачьим кормом и не получить по физиономии? Имею я право?

***

Про получение по физиономии раздумывала и Лариса.

– Никогда не думала, что мне будет так хотеться в него вцепиться! – от гнева аж слёзы на глазах выступили.

Почему-то она не плакала, когда год назад муж заявил, что уходит к другой. Не плакала, когда он стал делить имущество, а осознав, что делить-то особо нечего, потребовал раздела её доли в предприятии родителей.