Надежда Соколова: Ведьма из провинциального городка

Глава 1

За окном орал василиск. Мерзкая наглая тварь, чей пронзительный, многослойный крик может разбудить и мертвецов. Впрочем, мертвецов в этом городе, Вечном Граде Аэтрии, может разбудить что угодно, включая неправильно проделанный ритуал или нечаянно пролитую на древнюю мостовую каплю крови. Но василиск… его отвратный, вибрирующий на самых глубинных уровнях сознания ор не спутаешь ни с чем. Он орет так, будто по стеклу режут раскаленной пилой, да еще и в унисон с скрежетом зубовном. Уши закладывает, а в висках тут же начинает отзываться тупая боль. Так и думаешь о хорошем лекаре-целителе, ну или о восковых пробках в ушах. И последнее надо бы раздобыть поскорей, пока я окончательно не оглохла.

– Чтоб вас всех разорвало на магические частицы, – мрачно выругалась я, неохотно поднимаясь с постели и с ненавистью глядя на оконную щель, из которой просачивался этот звук. – Нашли живой будильник, совсем с катушек слетели. Кто вообще придумал зачаровывать этих пернатых тварей на время?!

– Прабабка твоя, Артонида Могущественная, – насмешливо отозвалось пространство густым, чуть хрипловатым голосом Дашки, моей домовушки. – Это ее фирменное заклятье, к ней все претензии. Говорят, она их отлавливала лично, в пещерах Утреннего Ужаса.

Я выругалась, смачно, на русском народном, используя такие обороты, от которых мог бы завянуть свежесорванный мандрагоровый корень.

Моя прабабка, Артонида Могущественная, была дамой не просто властной, а вселенского масштаба деспотичности. Она уже лет двадцать как облюбовала себе резной домик цвета морской волны на самом краю Острова Ведьм, жила там почти безвылазно, на материк, считай, не выезжала (короткие ночевки у меня в гостях раз в несколько месяцев – не в счет, да и те больше походили на инспекционные проверки). Предъявлять ей претензии не решался даже местный император Аврелий Четвертый, чтоб ему икалось до конца его дней, гаду продажному такому! Я у Артониды тоже старалась ничего не спрашивать, не пыталась предъявлять те самые претензии и вообще вела себя как можно тише воды, ниже травы в ее присутствии, впитываясь в стены. Мало ли, вдруг психанет, назад на Землю отправит, да запрет там, в каком-нибудь захолустном городишке вроде родного Муромска, без права возврата.

Мне, ведьме в тридцатом поколении, наследнице древнейшего рода, было гораздо удобней и естественней жить здесь, в магическом мире, где по улицам расхаживают василиски, а в небе вместо голубей кружат крылатые змеи, пусть и приходилось терпеть этого пернатого урода в качестве будильника.

Наконец-то, с силой налегая на раму, захлопнув окно, я блаженно выдохнула. Крик василиска уменьшился, превратившись в приглушенный, но все еще противный гул, пусть и не намного. Можно было выдохнуть и почувствовать, как боль в висках отступает.

Ну и позавтракать нормально, с чувством, с толком, с расстановкой. Сегодня у меня ожидался трудный, суматошный день, полный подводных камней и обязательств.

– Дашка, есть давай, и поживей! – скомандовала я, выходя из спальни в длинный, завешанный старинными гобеленами коридор и шлепая босыми ногами по мягким ворсистым коврам с причудливыми узорами на полу. – Я голодная, как дикая русалка после зимней спячки.

– Вот девка-то дурная, необразованная, – хмыкнула Дашка, и в воздухе запахло свежесваренным кофе и теплой сдобой. – Не бывает диких русалок, они все дикие. И спят зимой только в земных сказках.

– Пофиг, – проворчала я, заходя в просторную, залитую утренним светом столовую с огромным дубовым столом и плюхаясь на привычный стул у его головы. – Я хочу есть до умопомрачения.

– Ты ж вчера плотно поужинала: жареный грифон, тушеные коренья, полтора пирога с морошкой…

– И что? Я потом во сне летала. На своей новой метле, «Вьюге-невидимке». Знаешь, сколько магических сил на такие полеты надо? Весь запас энергии сжигается в ноль.

– Знаю, что бабка твоя, Зарина, против этих ночных гонок. Говорит, это неблагородно.

Ну, то, что бабка против, еще не означает, что я брошу тренироваться. Зарина не Артонида. Ее, в отличие от прабабки, можно уговорить, успокоить, задобрить коробкой засахаренных анемонов, в конце концов.

Меня, Викторию Андреевну Марсову, родили и вырастили на Земле. Моя мать, Дарина, терпеть не могла все то, чем занималась ее мать, Зарина, и тем более – бабка Артонида. Оттого они вечно ссорились, кричали друг на друга через магические зеркала. И в конечном итоге Дарина сбежала, уже беременная мной, запечатав свой дар и оборвав все нити. Обосновалась в небольшом сером городке на Земле, через некоторое время, еще до родов, вышла замуж за простого, но доброго человека. Отчим, Андрей Марсов, меня и вырастил, как родную, никогда не делая различий между мной и своими кровными сыновьями. Кроме меня, у них был еще трое мальчишек. Мать, хоть и имела ведьминский дар, им не пользовалась, всячески его подавляя таблетками и силой воли. Ну и меня воспитывала в строгости, в отличие от мягкого отчима, практически все мне запрещая: гулять после девяти, носить короткие юбки, краситься.

– Да что ты дочери дышать свободно не даешь, – ворчал отчим, заступаясь за меня. – Ничего с ней не случится страшного, если придет домой не в девять, а в десять вечера. Ей уже почти семнадцать, пора бы и крылья расправить.

Мать огрызалась, кричала что-то про опасности и свою испорченную юность, но меня все же иногда, со скрипом, отпускала на час позже.

А когда мне исполнилось восемнадцать, я поступила в местный политехнический вуз на программиста и там впервые по-настоящему поцеловалась со своим однокурсником Сережей после пары по высшей математике.

Обычно у ведьм от одного простого поцелуя инициация не происходит. Для этого нужны более сильные потрясения, всплеск эмоций, настоящая встряска. И возможно, воспитывай мать меня менее строго, в страхе перед собственным прошлым, у меня тоже ничего такого не случилось бы. Но запретный плод оказался слишком уж сладким. Первая любовь, первая свобода, первое неповиновение… И моя дремавшая магия вырвалась на волю единым, мощным, ничем не сдерживаемым потоком.

Результат – дикая, ни с чем не сообразная гроза над всем городом, с молниями из фиолетового огня, и немедленное появление разгневанной бабушки Зарины на пороге нашего дома.

Ой, какой же тогда был скандал на всю округу…

– Ты! Ты мне всю жизнь испортила! – орала мать на бабушку, ее обычно бледное лицо заливал нездоровый багрянец, а руки бессильно сжимались кулаках. – Если бы не ты, не твои ведьминские штучки, заклинания и зелья, я нормально, по-человечески росла бы! Играла бы в куклы, а не в алхимические наборы!

– Ты не имела права скрывать от рода магически сильную наследницу, – холодно, с ледяным спокойствием отвечала бабушка Зарина, стоящая по стойке смирно, будто вырезанная из темного дерева. Ее бархатный плащ не шелохнулся. – Ты хоть понимаешь, что теперь может случиться? У нее есть сила, дикая, необузданная, но нет ни грамма знаний. Она – «дикая ведьма»! Это бомба, которая может рвануть в любой момент!

– Да ничего не случится! – ярилась мать, и от ее крика звенели хрустальные подвески на люстре. – Она будет жить обычной жизнью! Обычной, слышишь?! Ходить на работу, растить детей, печь пироги по воскресеньям! А не как я жила, с постоянным страхом, что твои «коллеги» в темном переулке за горло схватят! Ты хоть знаешь, сколько денег, сил, времени, нервов мне пришлось потратить на психиатра, чтобы стать нормальной, обычной женщиной?! Чтобы забыть все эти ужасы?! Нет, ты всегда думала только о себе, о проклятом роде, о своих древних ведьмах! А обо мне, о моих детских страхах и желаниях ты хоть раз задумалась?!

– То же самое я могу сказать о тебе, – мастерски, без единой эмоции отбивала подачу бабушка, лишь ее глаза сузились, став похожими на щелочки. – Ты подумала о желаниях и будущем собственной дочери?! Или, как последняя эгоистка, примеряла ее жизнь на свою, пытаясь слепить из нее свою копию, свою упущенную обыкновенность?!

Мы с отчимом и тремя братьями, притихшие, как мыши, слушали этот разговор, затаившись в дверном проеме гостиной. Не вмешивались, не особо даже стремясь высказаться или примирить их. Что-то древнее и животное подсказывало нам, что между этими двумя разъяренными стихиями, между молотом и наковальней, лучше не вставать. Целее будешь. Отчим лишь тяжело вздыхал и потирал переносицу, а братья переминались с ноги на ногу, исподтишка поглядывая то на мать, то на нежданную гостью.

Глава 2

В тот раз все обошлось малой кровью, если не считать разбитой вазы эпохи модерн и трещины в потолке от неконтролируемого выброса моей энергии. Поругавшись до хрипоты, мать с бабушкой, к всеобщему удивлению, нашли хрупкий, но работающий компромисс. Пока я учусь в земном вузе, я буду жить здесь, на Земле, в отчем доме. Мать категорично заявила, что даже самая могущественная ведьма должна иметь «нормальное», высшее образование, чтобы было куда отступать, если с магией «не сложится». И тут ее неожиданно поддержал отчим.

– Магия магией, это, конечно, здорово, летать на метле, – рассудительно заявил он, попыхивая своей вечной трубкой. – А диплом программиста всегда в жизни пригодится. Мир ведь к технологиям идет, а не к колдовству.

Но при этом все каникулы – зимние, летние, весенние – я обязана была проводить с бабушкой в магическом мире. И она уже станет учить меня азам магических наук, чтобы я, по ее словам, «не устроила второй всемирный потоп от чихания». Ну а пока, чтобы я случайно не разнесла родной город на атомы от первого же сильного переживания, мне надели на шею массивный серебряный амулет с черным обсидианом в центре, сдерживавший мои силы до безопасного уровня.

Так и жили все пять долгих лет моей учебы. Братья отчаянно мне завидовали, особенно когда я демонстрировала им летом простенькие фокусы вроде левитации яблок или изменения их цвета. Им-то магия не досталась, наш род был строго матриархален. Отчим относился к моим новым умениям со здоровой, спокойной долей пофигизма. Он в магию принципиально не верил, списывая все на «массовые гипнозы и продвинутые технологии».

– Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало, – философски отвечал он, когда мать, хмурясь, начинала возмущаться моими успехами в телепортации чашек с чаем. – Не доставай ее. Ты же в свое время жила, как сама хотела. Вот и она пусть так же живет. Вырастет – сама во всем разберется.

Мать возмущенно фыркала, крепче сжимая в руках свою кружку с утренним кофе, но не спорила. Она знала, что в главном – в моей безопасности – он был непоколебим.

Ну а я… Я потихоньку, шаг за шагом, становилась ведьмой. Познакомилась со своей многочисленной, пестрой и шумной родней, в том числе и с грозной прабабушкой Артонидой, узнала много нового о тех мирах и реальностях, в которых веками жили все мои родичи. Увидев в первый раз настоящего, мохнатого домового, ворчащего на свою хозяйку, я визжала от умиления, чем вызвала у того приступ глубочайшего презрения.

В общем, я жадно познавала новую, доселе скрытую от меня жизнь.

Мать так и не сказала, кем был мой родной отец. Бабушка, как выяснилось, этого тоже не знала, хоть и поглядывала на меня частенько с опаской, как на обезьяну с гранатой, чью чеку вот-вот выдернут.

Мне, собственно, было почти все равно, кем являлся мой биологический родитель. Я всей душой любила отчима, считая его единственным и родным отцом. Но бабушка мрачно утверждала, что ведьме всегда передается частичка силы и от второго родителя. И чтобы правильно развиваться, контролировать все аспекты своей мощи, мне необходимо знать, от кого, а главное – от представителя какой именно расы или вида, была рождена.