Глава 6

Ева

Я рисовала последние тридцать шесть часов, не прерываясь ни на что. Моя спина давно приняла форму вопросительного знака, поэтому в какой-то момент я растянулась прямо на полу, чтобы хоть немного дать отдохнуть позвонкам. Я отключила интернет на телефоне, чтобы ни одно чертово уведомление не посмело отвлечь меня, и открыла фотографии, которые сделала еще в классе. Глаза скрывались за очками, на среднем пальце была вмятина от карандаша, а изо рта пахло помойкой, потому что я не чистила зубы, не мылась и ничего не ела.

Вы можете подумать, что я свинья, но мне плевать, ясно? Давайте так: я учусь на полную стипендию. И если не сдам этот чертов натюрморт, то потеряю ее. И тогда прощай, Мадрид, прощай, искусство. Я буду работать за копейки в кафе и ненавидеть себя до конца дней за то, что не исполнила мечту. Умру одинокой, несчастной и нереализованной старой противной женщиной. А из-за того, что злость на весь мир будет душить, я стану делать всякие пакости людям. Например, гадить в середине соседского сада. Или кидаться в детей камнями за то, что они смеются и радуются жизни. Мне кажется, пропущенная гигиена – меньшее из зол. К тому же не так уж и сильно от меня пахнет.

На самом деле полная стипендия – подарок и проклятие. Я очень серьезно отношусь к этому, потому практически не пропускаю занятия. Исключения случались, только когда я серьезно болела и не могла даже встать с кровати. Я делаю абсолютно все задания, готовлюсь к контрольным и тестам, но все равно не отношусь к числу отличниц и умниц. Я в середнячках – нормально, есть как высокие баллы, так и низкие. Меня такое положение дел устраивает. И администрация тоже не имеет ко мне никаких вопросов.

Я переворачиваюсь на спину, откидывая от себя сточенный под корень карандаш. Я чувствую, как тело кричит: «Помогите!» Начинаю потягиваться с блаженными стонами и поднимать ноги, тряся ими, как таракан. Закрываю глаза, и мне кажется, что туда насыпали горсть песка и раздробленного стекла – настолько больно, что слезы текут сами собой.

Взгляд случайно падает на часы, которые висят у нас прямо над дверью, и я резко опираюсь на локти с полустоном, полукриком:

– Твою мать!

Кажется, я на полном серьезе забыла поспать. Уже почти девять утра. И через жалких полтора часа занятие. Значит, мне нужно сходить в душ прямо сейчас, чтобы успеть высушить волосы, сделать макияж и еще заскочить за кофе. Мозг просто не может не просчитывать детально время, которое я потрачу на сборы. Я быстро оборачиваюсь и вижу, что кровать Ноан застелена и пуста. Черт, я даже не заметила, как подруга ушла на занятия. Вот насколько натюрморт портит мне жизнь!

Кстати, о нем: я взяла рисунок с пола, и он оказался хорош, даже лучше, чем был до этого. Осталось немного поработать над штриховкой, и завтра я смогу отнести его сеньору Корилльо для оценивания. Я планирую заняться этим на сегодняшних занятиях, чтобы вечером позволить себе хотя бы немного сна и отдыха.

* * *

– Нет, мам, правда… мне на все хватает, не переживай. – Я зажимаю телефон между ухом и плечом, натягивая джинсы.

– Ты точно хорошо питаешься? – Ее полный тревоги голос одновременно бесит и радует меня.

Не особо нравится то, что мама, находясь за сотню километров, продолжает следить за каждым моим вздохом, но ее забота не может не умилять и не согревать сердце. Все-таки я люблю эту женщину хотя бы за то, что она не сдала меня в детский дом.

– Ма-а-а-ам, ну не начинай. Я ем, сплю и даже подтираюсь в туалете, а после мою руки с мылом. Все хорошо, я взрослая и самодостаточная.

– Ева, я вообще-то завтракаю! – Я усмехаюсь. – Кстати, об этом. А как твой психотерапевт? Вы продолжаете сессии с Люси?

Вот тут я напрягаюсь, как нашкодивший ребенок, засовывая ноги в кроссовки. Я перестала заниматься с врачом около двух месяцев назад, потому что… потому что у меня нет лишних денег на сессии. Да, я нагло вру маме. Ну, той самой женщине, которая рожала меня, а потом растила, кормила, любила… Но я это делаю с благими намерениями, спасая ее от переживаний и лишних трат на меня.

У меня нет отца. И никакой трагичной истории тоже нет. Этот козел изменял маме, а когда она узнала про это, то просто молча собрала свои и мои вещи и гордо ушла, хлопнув дверью. Эта шикарная женщина даже не попрощалась с ним и никогда не принимала его помощь, которую он предлагал первое время. Теперь же он просто делает вид, что нас не существовало никогда. Мы делаем то же самое. Сеньора Синди Кабельо растит меня одна, и это очень тяжело.

Мама работает в школе и зарабатывает не такие деньги, чтобы мы с ней могли жить на полную ногу. Собственное проживание и существование я спонсирую сама, и, скажу честно, выходит у меня плохо. Занимаюсь подработкой, рисуя и делая свечи на заказ. Получаю за это не такие большие деньги, да и обращаются ко мне достаточно редко. Последние месяцы еле-еле наскребала чертовы деньги – Ноан кормила меня две недели, за что я безумно благодарна подруге.

Главное, что финансовое одеяло я перетянула на себя – мама думает, что я зарабатываю в два раза больше. Я не собираюсь просить у нее финансовой помощи, потому что она тоже должна на что-то жить. Я справляюсь, по крайней мере, у меня есть крыша над головой, а остальное уже не важно.

Если брать еще и встречи с психотерапевтом, которые, к слову, недешевые, то мне придется отрезать себе ногу. Или продать почку, хотя кому нужны мои органы? Я считаю, что неплохо справляюсь со своими тараканами, поэтому психотерапевт – это не такая уж и необходимость. Мы с ней проделали очень хорошую работу, возможно, теперь я здорова – боже, даже у себя в мыслях я звучу совершенно неубедительно.

– Да, мам, мы продолжаем созваниваться, просто не так часто, как до этого, – наконец отвечаю я после затянувшейся паузы. – Я в ремиссии, поэтому еженедельные сеансы уже не обязательны.

Ой, еще одна ложь, отлично. На самом деле я не совсем вру, ну, то есть не полностью. Я правда в ремиссии, наполовинку. Мне легче, хотя бы уже могу смотреть на себя в зеркало и не плакать, но вот во всем другом… Не важно. У меня нет чертовых денег. Все гораздо лучше, чем было, а значит, я справляюсь.

– Тебе становится легче? Детка, я просто напомню, что мне ты можешь рассказать абсолютно все. Если тебе не хватает денег, то это не стыдно, просто напиши…

– Мама, у меня все хорошо, правда. Я уже немного опаздываю на лекцию по новому предмету, поэтому кладу трубку. Люблю тебя очень сильно, королева. – Я поспешно сбрасываю вызов, когда она посылает мне в трубку воздушные поцелуйчики.

Почему-то обманывать маму так тяжело. Кажется, будто меня окатили водой с помоями. Внутри буквально остался горький и противный осадок от лжи. Утешаю себя мыслями, что просто недоговорила правду, но насчет лекции я не соврала: сегодня в списке занятий появился новый курс «астрономия». Я выбрала его из скудного обилия предметов, которые обязательны для третьего курса.

Мне показалось, что это более интересно и заманчиво, чем биологические курсы и практическая физика. В цифрах, формулах, вычислениях и прочем дерьме я полный ноль. Ноан всеми силами пыталась затащить меня на биологию, обещая, что поможет сдать зачет, но я наотрез отказалась.

Я хватаю сумку со стула, наспех брызгаюсь духами с запахом пионов и апельсина и выбегаю из комнаты, стараясь успеть на вводную лекцию.

* * *

Черт, как же я ненавижу опаздывать! Это противное скользкое чувство, когда сотня чужих глаз обращает свое внимание на тебя. Сканируют, разглядывают, шепчутся… Еще и некоторые профессора могут тебя публично отчитать и выгнать – это вообще отдельный круг ада, который я бы не хотела проходить никогда в жизни.

Я забегаю в корпус с картонной подставкой, в которой стоят два стакана кофе. Анна, моя знакомая, утром написала, что тоже выбрала этот курс, поэтому сегодня я покупала кофе для двоих буквально на последние деньги – мне пришлось отказаться от шоколадного сиропа, вот это отстой. Я бегу по лестнице, смотря себе под ноги, и почти на самом верху, когда остается преодолеть последние ступеньки, я практически влетаю в человека, чью тень вижу слишком поздно.

– Тише, милая, сейчас не время для кофейного скраба. – Насмешливый, низкий и очень приятный голос звучит прямо мне в ухо.

Я чувствую, как одна крепкая ладонь слегка обхватывает мое бедро, а другая держит подстаканник с другой стороны, помогая не перевернуть его. Я невероятно смущаюсь – еще бы, этот спаситель пахнет как чертов бог: нотки чего-то свежего, древесно-табачного и мужского окутывают меня, проникая под кожу.

Я поднимаю глаза – моя голова находится на уровне его шеи – и вижу перед собой парня, который сторожил меня у туалета на вечеринке. Вся робость тут же испаряется, словно ее никогда и не было, и я делаю небольшой шаг назад. Внутренние колючки и шипы невидимо разрезают мою кожу, готовясь к обороне и защите. Встреча с этим хорошо знакомым незнакомцем может вновь оказаться слишком болезненной для меня.

Кажется, парень тоже узнает меня, потому что в его серо-зеленых глазах мелькают задорные искры, а губы растягиваются в улыбке, которую он даже не пытается скрыть. Его рука все еще расслабленно лежит почти рядом с моей задницей, и он даже не думает ее убирать.

– Блондиночка, это уже знаки Вселенной, тебе так не кажется?

– Прямо сейчас я бегу узнавать чуть больше об этой самой Вселенной. Так что уйди с моей орбиты, незнакомец.

– Милая, – продолжает говорить он сквозь смех, – я тоже иду на астрономию, что только подтверждает мою теорию. – Я закатываю глаза и наконец обхожу его, желая быстрее попасть на лекцию, пока она не началась. – Эй, куда ты опять побежала? Появимся вместе, как двойные звезды.

– Надеюсь, на тебя упадет метеорит… Эй! Какого хрена ты делаешь?!

Он хватает кофе из подставки и начинает его пить, продолжая улыбаться и нести полную чушь, которую я уже не в силах услышать. Мои глаза абсолютно беззастенчиво сами по себе переключаются на его губы, которые он облизывает от кофейной пенки. И именно эти губы подарили мне невероятный, прекрасный и самый горячий поцелуй два года назад.

Да, я, как самая настоящая неудачница, все это время помню о случайном поцелуе с пьяным незнакомцем, потому что, черт возьми, я больше не испытывала подобные эмоции ни с одним парнем. Сюрприз: я знаю о нем все, а он, кажется, понятия не имеет, кто я такая.

Тогда, на недавней вечеринке, я хотела ему сказать о том, что он со мной знаком. Скажем так, наши рты уже подружились друг с другом, а языки даже обменялись объятиями. Но потом я подумала, что это будет звучать странно. Признание: я чувствовала себя жалкой потому, что ему сто процентов плевать, а я все еще помню его вкус. Мое поспешное бегство и вливание в себя алкоголя помогли вернуться на землю и понять, что пора все это забыть и отпустить. И вообще – надо прекратить придавать деталям такое большое значение в жизни.

И вот теперь он рядом со мной около двери класса. Он вместе со мной заходит и даже поднимается по лестнице, чтобы занять последний ряд длинного сплошного стола. Я хотела сесть с Анной, но так быстро бежала по уже заполненной аудитории, что не стала искать ее. Удача решила побаловать меня, поэтому профессора еще нет в аудитории, что вызывает незаметный выдох облегчения. Лишнее внимание не мой конек. А вот незнакомец, кажется, обожает толпу, потому что, когда я уже сажусь, он все еще стоит на лестнице, здороваясь со всеми чисто мужскими дебильными ударами о кулак и глупыми смешками. Популярная задница.

Я достаю из сумки планшет и незаконченный натюрморт. Надеюсь, что сегодня не будет важной информации и я смогу закончить начатое. И как только я наконец усаживаюсь на стуле и начинаю пить горький кофе, смотря на нарисованную тень от яблока, мне в нос вновь ударяет его аромат.

– Двигай попу, блондиночка. – Он возвышается надо мной, нагло рассматривая лицо и попивая кофе. – Давай, давай, быстрее! Я не хочу сидеть на лестнице.

– Прямо сзади тебя есть место, болван. Сядь туда и перестань мне надоедать.

– И что, мне сидеть в углу и молчать полтора часа? Мне дурно становится от этой мысли, так что думай, прежде чем что-то говорить. – Он делает очередной глоток, весело глядя в мои удивленные глаза. – Кстати, может, уже пора сказать мне свое имя? Или ты его стесняешься?