Вера вышла во двор. Солнце поднималось все выше. Двор снова напомнил зачарованный лес, в котором прекрасный принц обнаружил замок со спящей красавицей. Только в их случае непролазные кусты скрывали избушку на курьих ножках. Перед визитом к тете Мане Вера решила провести краткую инспекцию двора, но потерпела сокрушительное поражение. Дом было невозможно обойти даже по периметру – настолько туго сплелись вокруг него кусты и деревья. Сквозь небольшие просветы в густой растительности Вера заметила в глубине сада теплицу, которую пощадило время. Отлично, можно посадить овощи. Машинально отметила, что по возвращении от тети Мани надо спуститься в подвал и поискать там семена: мать и бабка всегда откладывали их, ежегодно отбирая для этой цели лучших представителей урожая. Деревья осмотрит более внимательно тоже по возвращении. Самое время их обрезать и вернуть к жизни.

Вера вышла со двора и направилась к дому тети Мани, по пути прислушиваясь. Вдалеке уже раздавалось гудение трактора, лаяли собаки, тарахтели автобусы. Их дома находились на отшибе, но даже здесь уже можно услышать звуки проснувшегося села. Интересно, откуда появились новые соседи? Неужели кто-то осмелился построить дом рядом с ними? Вера повертела головой, но никаких новых строений не заметила. Во дворе у тети Мани было тихо. Не мычала корова, не кудахтали куры и не ругалась сама соседка, пытаясь накормить жадных уток. Загон для скотины был пуст. Но грядки выглядели более или менее ухоженными, не заросли бурьяном. Их обрамляли чахлые кусты малины, ежевики, смородины. Дальше по всему огороду неумело натыканы тонкие молодые деревья. Тетя Маня сошла с ума? Поднявшись по выкрашенному розовой краской крыльцу (почему она его больше не белит?), Вера постучала в дверь, сменившую цвет с зеленого на белый. Прислушалась. Быстрые шаги, дверь распахнулась, на пороге показался Петр. Удивленно уставился на Веру, та – на него. Отступила немного назад, но сразу взяла себя в руки.

– Тетя Маня дома? – без разведения церемоний поинтересовалась она.

– Нет, она умерла два года назад. Теперь вот мы тут с Настей живем, – прохладно ответил Петр. Словно в подтверждение его слов из-за плеча лесоруба показалось фарфоровое личико Насти.

– Вы купили ее дом? – уточнила Вера.

– Нет, в наследство достался: я ее двоюродный племянник, – пояснил Петр. – У тети Мани других родственников не было.

– Я знаю, – кивнула Вера.

Настя оттолкнула бестолкового мужа и махнула Вере рукой:

– Проходите, мы как раз собирались чай пить. Присоединитесь? Чай свой, домашний, – с нескрываемой гордостью сообщила она, – из листов малины и смородины.

Вера покачала головой.

– Спасибо, но я думала, тетя Маня дома, хотела попросить у нее еды какой-то позавтракать: мы вчера по дороге не успели купить.

– Так мы поделимся, правда, Петруша? – все так же размахивая руками и приглашая Веру войти, настаивала Настя. – Вы проходите, я сейчас что-нибудь придумаю.

– Мы? – уточнил Петр, все еще с недоверием разглядывая неприветливую соседку, которая полчаса тому назад захлопнула у него перед носом дверь.

– У меня есть дочь, Оля, она приболела, – пояснила Вера. – Поэтому я не могла утром с вами разговаривать.

Петр, обдумав ее аргумент, сделал шаг назад.

– Проходите, – кивнул он.

Вера, немного поколебавшись, вошла в дом. Эти двое ничего про нее не знали, поэтому были не опасны. Да и Олю надо было накормить и самой перекусить перед долгим днем. Пройдя через сени, Вера попала в зал. Конструкцией дом тети Мани ничем не отличался от их собственного. Единственной разницей было то, что одинокая женщина не стала пристраивать комнаты за ванной. В отличие от гостиной Веры посреди зала Петра и Насти стоял добротный дубовый стол, рядом с ним – кожаное эргономическое кресло. На столе – дорогой современный ноутбук. Похоже, это его экран светился вчера в окне. Симпатичные новые занавески на окнах, стены недавно покрашены, впрочем, как и пол, посреди которого красовался милый половичок с изображением сов. В углу – большой кожаный диван, на котором лежали два уютных разноцветных пледа. Напротив – большой телевизор. Для заданных условий весьма недурственно.

Настя, ухватив Веру за руку, потащила ее на кухню, треща как трещотка:

– А мы с Петрушей в том году переехали. Бросили все в городе и решили стать дауншифтерами. Точнее, Петруша продолжает работать, он у меня отличный программист, – с нескрываемой гордостью уточнила Настя, – а я ушла из университета и решила жить настоящей жизнью: природа, дети. Вот, малыша ждем, – указала она на выпирающий живот и нежно улыбнулась.

– Поздравляю, – улыбнулась в ответ Вера. При ближайшем рассмотрении Настя оказалась совсем юной – лет двадцать, не больше. Девушка вызвала в Вере противоречивые эмоции: одновременно и материнские чувства, и ощущение жизни, стремительно пролетающей мимо с головокружительной скоростью, в которую уже не вернутся юность и наивность.

Посреди крошечного кухонного стола Насти и Петра стояло новенькое белое блюдо с домашними оладьями – пышными, пористыми, поджаристыми – и красный заварной чайник в белый горох. Рядом две полулитровые чашки, украшенные японскими иероглифами. Две фарфоровые тарелки. Стол защищен разноцветными резиновыми подставками под горячее. Крошечное старое окно с потрескавшейся белой краской задрапировано тканевыми жалюзи. Этакая тщетная попытка вдохнуть молодое дыхание в старый дом.

– Попробуйте, – продолжала тарахтеть Настя, доставая из навесного шкафчика еще одну фарфоровую тарелку с чашкой и ставя перед Верой. – Оладьи Петруша сам пек, он у меня на все руки мастер. – Перед Верой появилась вилка. Отказаться не было никакой возможности, хотя Вера на дух не переносила жирные жареные куски теста.

– А сметану мы пока в селе покупаем у одной бабушки, своей коровкой еще не обзавелись. Ну ничего, вот подрастет маленький, – Настя мечтательно погладила себя по животу, – тогда и хозяйство заведу. Я пока просто изучаю этот вопрос: читаю в интернете, чем кормить, где держать, в каких условиях, ну вот это все.

– Могу предложить вам яйца, хлеб, масло и сметану с творогом. – На кухне появился Петр, прерывая болтовню жены. В руках он держал большую плетеную корзину, до края заполненную продуктами.

Вера отковырнула кусок оладьи и проглотила. Ну что же, вполне съедобно – Петруша вовсе не безнадежен. Реши Глеб приготовить нечто подобное, вышло бы значительно хуже.

– Спасибо, – кивнула она Петру и полезла в карман за деньгами, но тот остановил ее жестом.

– Не надо, мы же соседи, – покачал он головой.

– А вы к нам надолго? – уточнила Настя. – Тоже из города? Ешьте, ешьте, а то остынет.

– Я здесь когда-то жила, – уклончиво ответила Вера. – Спасибо, я уже пойду, – поблагодарила она хозяина, краем глаза заметив, как потухло личико Насти. Похоже, девушке здесь смертельно скучно. – Было очень вкусно, – добавила она, желая сделать приятное хозяйке.

– Но вы же ничего не съели, – разочарованно протянула Настя.

– Я на диете, – соврала Вера.

Парень и девушка выглядели безвредными. И если она сама совершенно не нуждалась в общении с кем-либо, кроме дочери, то Оле будет полезно отвлечься от грустных мыслей.

– Настя, моей дочке пятнадцать. Она моложе вас, но если станет скучно, Оля будет рада пообщаться, – подумав, мягко предложила Вера.

– Ой, я с удовольствием, – снова зажглась Настя. Девушка походила на бенгальский огонек: малейшей вспышки достаточно, чтобы заискриться.

– Договорились. – Вера взяла корзинку из рук Петра и подняла на него взгляд: – Я в долгу не останусь.

Петр кивнул. Вера направилась к выходу, остановилась на секунду в дверях и обернулась к Петру с Настей:

– Малину поднимите, обвяжите, избавьте от старой листвы, обрежьте. Когда почки пойдут, еще раз обрежьте вымерзшее. Добавьте мочевину при первом весеннем поливе. Тогда сможете урожай собрать. И листья для чая сочными будут. Всего доброго.

Выйдя во двор, Вера быстрым шагом преодолела его, вышла на небольшую дорогу и вернулась на свою территорию.

– Оля? – позвала с порога.

Навстречу выбежал Буран, виляя хвостом и засовывая любопытный нос в корзину. Вера вздохнула: она совсем на себя не похожа, из головы вылетело абсолютно все. Про еду для собаки даже не подумала. Ладно, поделится с ним творогом и яйцом, но выйти в центр села все равно придется. Надо только собраться с силами.

– Оля? – еще раз позвала Вера дочь.

Откуда-то сбоку раздался скрип, Вера резко повернула голову и вздрогнула. Оля выпорхнула из комнаты, одетая в немного старомодное платье: мягкий шоколадный шелк с разбросанными по нему желтыми цветами. Платье было чуть ниже колен и вольно струилось по стройной фигурке. Круглый вырез, обрамленный кружевным воротничком, тонкий шнурок на талии вместо пояса. Шоколад материи подчеркивал Олину бледность и зелень глаз. Это было Верино выпускное платье, и дочь смотрелась в нем очень взрослой. Уже не котенок, а молодая кошка.

– Смотри, что я нашла, – просияла Оля. – Это твое?

– Да, – кивнула Вера и направилась в кухню. – Накрывай на стол и садись завтракать. А после завтрака уберем в доме и сделаем его пригодным для жизни.

Оля закружилась, как маленькая, окидывая взглядом скромное помещение, и глубоко вдохнула:

– Мам, а мне здесь нравится. Здесь так… – она задумалась над своими ощущениями, – правильно, что ли. Это же настоящее родовое гнездо!

– Родовые гнезда чуть иначе выглядят, – криво усмехнулась Вера, выкладывая продукты на стол.

– Нет-нет, мама, ты не права, – вдруг решила поспорить с матерью Оля, – и в замке можно плохо себя чувствовать. А тут… тут хорошо! – Девочка разрумянилась и, казалось, вся светилась. Вера бросила беглый взгляд на дочь и увидела в ней разом черты и бабки, и матери. В этом дурацком унылом платье она выглядела достойной продолжательницей рода.

– Переодевайся, – излишне резко сказала Вера, – и помоги мне.

– А можно я в платье позавтракаю? – заканючила Оля.

– Нет.

В подвесном шкафчике нашлись слишком хорошо знакомые щербатые чашки и тарелки. Вера поставила их на стол. На подоконнике рядом с уже пустым цветочным горшком стоял старый, местами погнутый чайник со свистком. Темно-синего цвета с изображением все той же желтой птицы на боку. Вера набрала воду и включила газ. Затем извлекла из недр старой духовки чугунную сковородку, чьи бока покрывал толстый слой копоти. Тщательно сполоснула горячей водой и поставила на огонь. Кинула кусок домашнего масла и одно за другим разбила три яйца: сейчас им необходим сытный завтрак. День будет долгим.

Глава 22

Борис Лобанов-Ростовский начинал день рано. Не потому, что тому, кто встает, тому Бог дает. В таком случае Борис вообще бы не ложился. Нет, все было гораздо проще: чем больше работаешь, тем больше зарабатываешь. Но если кому-то проще это списывать на Божьи милости – пожалуйста, почему бы и нет? Ровно в шесть утра он заходил в рабочий кабинет. Два часа до того момента, как в офис начнут прибывать подчиненные, были самым любимым временем суток. Его владения располагались на верхнем этаже нового офисного здания. Борис предпочитал сидеть повыше: так лучше видно. Сонный город, пробуждающееся солнце, редкие машины на улицах, полумрак в комнате. Офис был ультрасовременным – прозрачный аквариум. Жалюзи лишь напротив его рабочего места – на той стене, что отделяла его кабинет от остального офиса. От секретаря, сидевшей в кабинете справа, и от начальника охраны Анатолия, обитавшего слева, Борису было нечего скрывать. За его спиной расстилался город.