Богдан забирается пальцами мне в волосы, какое-то время перебирает пряди, вызывая приятные ощущения на грани щекотки, потом спускается к шее, мягко массирует кончиками пальцев, дальше спускается еще ниже и поглаживает по спине. При этом делает это все словно бы мимоходом, смотря в телевизор. У меня даже складывается такое ощущение, что он делает это не с какой-то определенной целью, ну, в смысле, без сексуального подтекста, а просто потому, что ему нравится меня гладить. Еще какое-то время он водит кончиками пальцев по моей спине, спускается к пояснице, подсовывает руку под ткань кофточки и поглаживает теперь уже обнаженную кожу. По спине безостановочно текут мурашки. Кажется, у меня передозировка нежностей. Потому что от такой ударной дозы ласки даже голова кружится. В состоянии легкой эйфории сама начинаю осторожно поглаживать его ладонью по груди, по животу, по плечам и очень быстро понимаю, что хочу чувствовать его еще ближе.

– Богдан, а ты не мог бы снять футболку? – прошу его почти шепотом.

Богдан приподнимается, стягивает футболку через голову и отбрасывает в сторону. Ложится обратно, а я снова кладу голову ему на грудь и начинаю делать то, чего так невыносимо хотелось еще вчера: очерчиваю кончиками пальцев границы отчетливо выделяющихся мышц, вожу по ним ладонью, глажу, сжимаю… Богдан как будто бы никак на это особо не реагирует, только временами уж очень тяжело и громко дышит, в то время как я сама вдруг ясно осознаю, что вот если он и гладил меня просто так, то я сейчас это делаю совсем по другой причине. Голова все больше сладко кружится, а между ног начинает все тянуть и ныть. Я возбудилась. Возбудилась, просто лежа рядом с почти что незнакомым мне мужчиной. И теперь это уже никак не спишешь на стресс или что-нибудь там еще. Это происходит вполне осознанно. Не знаю, как на это отреагирует Богдан. Понятно, что о формате наших отношений мы вроде как договорились, у нас все уже было, и после этого я никак не пресекла его попытки меня касаться, да и, наверное, это было бы глупо, но… не напрямую же говорить ему, что я его невыносимо сильно хочу. И все равно ничего не могу с собой поделать: приподнимаюсь, перекидываю через него ногу и укладываюсь сверху. Кладу голову ему на грудь и замираю. Чувствую под собой горячее твердое тело и жмурюсь от удовольствия. До чего же приятно настолько плотно и близко его чувствовать. А что дальше делать, не знаю. Да и не решаюсь.

Но ничего делать мне и не приходится. Богдан в одно мгновение перехватывает инициативу. Стаскивает с меня кофту, уверенным движением расстегивает бюстгальтер, а потом опрокидывает меня спиной на диван и нависает сверху. Потом целует. Раздвигает мои губы своими и ныряет языком в рот. Никогда не испытывала ничего подобного во время поцелуя. Голова кружится еще сильнее, и я словно плыву, покачиваемая на волнах какой-то чувственной эйфории. Сильнее, чем чтобы этот поцелуй никогда не заканчивался, мне хочется только почувствовать его желание, которое сейчас явственно упирается в мою промежность, внутри себя. Богдан вжимается в меня плотнее, и из меня вырывается стон нетерпеливого удовольствия. А в ответ я ловлю ртом такой же точно нетерпеливый стон, только хриплый, низкий и на грани рычания. Следом перед глазами все плывет и я уже почти ничего не соображаю, когда Богдан стаскивает с меня джинсы вместе с трусиками, после приспускает свои спортивки, снова укладывается сверху, направляет рукой член и толкается внутрь сильным грубым рывком.

Богдан

      Девочка вся напрягается и ойкает. Я закручиваю вентиль своего напора обратно, медленно отступаю и толкаюсь уже не так резко.

– Больно?

– Немножечко… – выдыхает, при этом вся дрожа от нетерпения, – мне… мне нужно привыкнуть немного…

Проблем с самоконтролем во время секса у меня никогда не было. Раньше. А с ней тормоза напрочь отказывают. Сдерживает только то, что до одури вдалбливаться в нее с рычанием хочется не больше, чем хочется, чтобы ей тоже было хорошо. Жуть как хочется, чтобы стискивала мой член, выгибая спинку и закатывая глаза от удовольствия. По кайфу слышать ее сладкие стоны и чувствовать острые ноготки на своих плечах. Чувствовать, что ее накрывает не меньше моего, и каждым движением доводить до исступления не только себя, но и ее. Чтобы вместе. Чтобы вдвоем.

Мира

Когда последняя сладкая судорога прокатывается по моему телу, я утыкаюсь Богдану, который вжимается в меня последним резким размашистым ударом и замирает, в шею и… как последняя идиотка. Начинаю в голос. Некрасиво и сопливо. Со всхлипами. Реветь.

– Эй, ты чего? – с беспокойством спрашивает Богдан, – я тебя обидел? Больно сделал?

А я шмыгаю носом и отрицательно мотаю головой. Наверное, он подумает, что я ненормальная. Не знаю, как объяснить ему, что уже очень-очень давно ни один человек не относился ко мне настолько чутко и бережно. Просто так. Не ожидая ничего взамен. А еще на контрасте с тем, что случилось… а еще после настолько мощного взрыва чувственного удовольствия, который срывает все замки и запоры с крышки стального сейфа, где хранились все мои страхи и переживания… это слезы облегчения… я плачу от того, насколько невыносимо мне хорошо…

Богдан плюхается на бок рядом со мной, затем ложится на спину и укладывает мою голову себе на грудь, поглаживая по волосам.

– Не надо, малышка, не плачь. Все уже закончилось, – мягко гудит низким басом, – все нормально теперь будет. Я о тебе позабочусь.

Опять перекатывается на бок, укладывая меня затылком на свою руку, стирает ладонью слезы на щеках и склоняется к губам. Осторожно целует и мягко углубляет поцелуй. Долго ласкает своим языком мой, одновременно поглаживает меня ладонью везде, куда может дотянуться, и в какой-то момент его рука сосредотачивается исключительно на груди, которую он мягко массирует, а потом поигрывает подушечками пальцев с твердой вершинкой.

– Богдан, я еще хочу, – шепчу ему в губы, разрывая поцелуй.

Глава 19

Мира

Чувствую себя неловко перед ним. И из-за того, что разревелась как последняя дура, и из-за того, что вот так вот напрямую… Мне даже хочется как-то оправдаться и попытаться объяснить, что обычно я так себя не веду, что раньше со мной такого не было и что до встречи с ним я никогда не предлагала себя мужчине, по сути, первой… Не хочу, чтобы у него сложилось обо мне неверное представление и чтобы он думал, что для меня в порядке вещей вот так вот запросто переспать с практически незнакомым мужчиной… Почему-то мне очень важно, что он обо мне подумает и как будет из-за этого относиться. Но после второго подряд оргазма (за последние два дня их было больше, чем за всю предыдущую жизнь) я совершенно расклеиваюсь и уже мало что соображаю. Нужные слова никак не находятся, мысли в голове расплываются, совершенно не желая оформиться хоть в сколько-нибудь осмысленные фразы, а еще я чувствую, как между бедер становится липко и влажно, и поэтому единственное, что могу сказать, так это:

– Мне надо в душ сходить.

– Может, попозже сходишь? Полежи со мной еще немного. Теперь просто фильм посмотрим, честно.

Богдан протягивает руку, обхватывает меня за талию и тянет на себя.

– Дело не в этом, – пытаюсь упираться, – я тебе диван запачкаю.

– Да хрен с ним, с этим диваном, – отмахивается Богдан, потом берет свою же футболку и… вытирает ей меня между ног, – иди ко мне, – отбрасывает ее, не глядя, снова тянет меня на себя, и я кладу голову ему на грудь, – только ты не против, если фильм перемотаем немного ближе к началу, а то я все пропустил…

– Ладно, – легко соглашаюсь, потому что тоже за сюжетом почти не следила, начиная где-то уже после трети.

Богдан берет в руку пульт и перематывает фильм…

на самое начало.

А я решаю оставить при себе все свои глупые оправдания. Неважно это все. Пусть все идет так, как идет. Рядом с ним хорошо, тепло и уютно. И не хочется портить этот момент никакими словами.

Глава 20

Мира

«Мы всегда должны выбирать, кого впускать в наш маленький мир. Ты тоже несовершенен. Эта девушка, которую ты встретил, – она тоже несовершенна. Главное в том, совершенны ли вы друг для друга».⁴

– Мне понравился фильм, – гудит Богдан низким басом.

– Мне тоже.

Моя ладонь лежит на его груди, он накрывает ее своей рукой и кончиками пальцев медленно поглаживает кожу на тыльной стороне ладони, проводит подушечками по пальцам, вниз-вверх, круговыми движениями очерчивает выступающие суставы, накрывает ладонь целиком своей рукой, а потом снова гладит.

Я разомлела уже до такой степени, что меня нисколько не беспокоит, что я так и лежу рядом с ним полностью голая, разве что по пояс прикрыта легким пушистым пледом. Бесцеремонно забираюсь на него верхом, теперь совершенно не заботясь, как это будет выглядеть со стороны, и кладу голову на грудь.

– А погладь еще спинку немного.

Богдан кладет руки на поясницу и ведет ладонями вверх, к лопаткам, поднимается выше, к плечам, и обратно ведет уже кончиками пальцев, прокладывая этими нежными касаниями дорожку из щекочуще приятных мурашек. Вместе с этим у меня появляется какое-то странное чувство легкого беспокойства и неудовлетворенности: почему-то сейчас мне мало даже того, что я лежу на нем вот так вот, верхом, кожа к коже. Нет, это не желание интимной близости. Совсем другое. Почему-то хочется, чтобы он обнял меня сильно-сильно, крепко, чтобы прям дышать было тяжело. Не успеваю додумать эту мысль, как Богдан вдруг сгребает меня в охапку и стискивает в объятиях так, что дыхание буквально перехватывает. Долго не отпускает, а потом ослабляет хватку и опять начинает поглаживать по спине. Не думаю, что он умеет читать мысли. Судя по всему, ему хочется того же, что и мне. Интересно, а существует на самом деле любовь с первого взгляда? Или это всего лишь выдумка, про которую пишут в книжках? Хотя в моем случае правильнее было бы сказать: любовь с первого секса. Если, конечно, то, что я испытываю, можно определить этим словом. Потому что испытываю я подобные чувства впервые в жизни и дать им правильное название сейчас никак не получается. Влюбленность? Влечение? Что он такое со мной сделал? Я бы целую вечность так, как сейчас, рядом с ним лежала. Блин… лежала бы, если б не…

– А я работу сегодня прогуляла…

– Ничего страшного, скажешь, что заболела, – успокаивает меня, – отдохни немного после всего. Считай, что у тебя отпуск.

– Я официально устроена, так что так просто не получится. Тем более, я никого не предупредила…

– Из-за этого можешь не волноваться, я тебе справку сделаю.

– А ты можешь? Вот так легко?

– У меня есть кое-какие связи, так что не переживай.

– Богдан, а можно у тебя спросить?

– Спрашивай.

– А ты… ты чем-то незаконным занимаешься?

– Нет, – отвечает, не задумываясь, – бизнес легальный.

– А те люди? У тебя ведь с ними какие-то общие дела?

– Нет никаких дел. Денег просто в долг давал. А так у меня сеть клубов на пару с другом, сеть тренажерок, ну и так, по мелочи…

Богдан

– Здорово. А я… – малышка вздыхает, – я в цветочном магазине работаю…

– Нравится?

– Да как сказать. Работа как работа. Зарплата хорошая и график удобный.

– А по профессии ты кто?

– По профессии художница. Институт заканчивала.

– Круто. А я вот только технарь закончил.

Девочка смеется.

– Типичный троечник?

– Вроде того, – я молчу и все-таки решаю озвучить то, что вертится на языке, – ты уверена, что на работу хочешь вернуться?

– Уверена, конечно.

Мира

– Ладно, – вздыхает Богдан, – кажется, я телефон в спальне оставил.

В спальне Богдан берет свой телефон, который лежит в кресле под его скомканной рубашкой, прикладывает палец к датчику и протягивает мне.

– Пойду в душ пока схожу, – и идет в сторону ванной, оставляя меня в комнате одну.

Первым делом я решаю позвонить Насте, тем более что ее номер один из тех двух, что я помню наизусть. Магазин уже закрылся, так что искать в интернете контакты, чтобы спросить у девочек номер Марка Петровича, нет никакого смысла. А Настя его знает. Да и наверняка волнуется.

После пятого или шестого гудка Настя наконец-то берет трубку.

– Алло, – буркает недовольно.

– Насть, привет, это я. Мира.