– Опыт – дело наживное. А вот любовь к книгам – это то, чему не научишь. Разобраться, как пробивать товар, можно минут за пятнадцать. С закупками я тебе помогу. Руки у меня, конечно, уже работают из рук вон плохо, но голова еще соображает. Зато подумай, какой бонус к будущей карьере. У тебя еще до поступления будет опыт работы в отрасли, причем не на рядовой позиции! Уж запись в трудовую я тебе сделаю, какую следует. Ну что?

Я задумываюсь. Это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но в то же время… это звучит как шанс спасти грядущий год, который еще несколько минут назад казался приговором. Но разве так бывает? Чтобы незнакомая женщина подсела в парке и предложила работу мечты?

– Боишься? – догадалась старушка. – Хочешь, родителям твоим позвоню? Поговорю с ними, данные свои оставлю, договор покажу.

– Хочу! – Я едва не подпрыгиваю.

Маньяк или потусторонняя тварь же не будут звонить родителям жертвы и просить отпустить ее погибнуть.

– Вот и отлично! Тогда скажи, куда звонить, вечером пришлю твоим родителям адрес. Посмотришь на магазин вживую. Он сейчас в плачевном состоянии, но мы что-нибудь придумаем, я уверена.

– А мне негде написать…

– Милая моя, – заразительно смеется старушка, – я знаю семь языков и всю жизнь проработала в МИДе. Просто назови номер – и я запомню.

Словно по заказу, дождь постепенно стихает.

– Меня зовут Ирина Львовна, – говорит моя… получается, начальница?

– Леся. Леся Веселова.

– До завтра, Леся. И не грусти из-за своего института. Все, что ни делается, к лучшему.

Что ж. Эту фразу я слышала раз сто за последние дни, но впервые она не кажется мне издевательской.

На следующий день я просыпаюсь рано, хотя всю ночь почти не спала. Предвкушение, волнение, лихорадочные мысли не давали покоя. Ирина Львовна позвонила вечером и долго беседовала с отцом. По его лицу я отчетливо видела эволюцию эмоций: от категорического «никакой сомнительной работы!» до заинтересованного «а эта дама знает, что делает».

Положив трубку, он посидел минут двадцать за компьютером, а потом изрек:

– Что ж, Олеся, эта твоя Ирина – весьма интересная личность. Родилась у нас, переехала в Москву, потом работала в МИДе, вышла за дипломата. Дети – уважаемые люди в Министерстве культуры, сама ведет активную жизнь, на короткой ноге с супругой мэра. В общем, внушает доверие. – От неожиданности я открываю рот. Вот это да! И такого человека судьба отправила прямо под мой зонтик в худший (как я думала) день моей жизни! – Мы с мамой не против, чтобы ты поработала в магазине Ирины, но, – папа строго на меня посмотрел, – только не в ущерб учебе! Ты должна ходить к репетиторам, заниматься и готовиться к поступлению. Это только на один год, поняла?

Я закивала и, конечно, кинулась обниматься. Кажется, папа и сам обрадовался. Родители переживали не меньше меня. А теперь работа отвлечет от грустных мыслей и волнений.

Проводив их на работу, я быстро одеваюсь и выхожу из дома. На улице мокро и свежо, но дождь уже закончился, и солнце потихоньку пробивается сквозь тучи.

Иду по знакомым улицам, держа в руке открытый навигатор с адресом, который папе назвала Ирина Львовна. Магазин и впрямь находится недалеко от центра, в старом районе, где дома еще помнят советские времена. Я нахожу нужный адрес и останавливаюсь перед небольшим зданием с вывеской, которая когда-то, видимо, была яркой и привлекательной, а теперь потускнела и облупилась. Надпись еле читается: «Магия книги».

Я стою перед дверью, чувствуя, как сердце начинает биться чаще. Как будто здесь действительно есть магия.

Ключ должен быть в цветочном горшке у входа. Цветы в нем давно засохли, и я размышляю, как бы так уговорить маму посадить новые, чтобы весной радовали прохожих. У меня-то даже кактусы дохнут.

Наконец я нащупываю ключ и открываю дверь.

Внутри пахнет пылью и старыми книгами. Стеллажи стоят полупустые, на некоторых еще остались книги, но большинство из них выглядят так, будто их не трогали годами. Я нащупываю выключатель, и слабый желтый свет лампы освещает помещение. Оно небольшое, но уютное, если не обращать внимания на запустение. Стеллажи хоть и стоят в пыли, а местами облупились, но выглядят дорогими и качественными. На полу, конечно, куча мусора и грязи, однако под ними – вполне ничего такой паркет. Окна заклеены пленкой, а решетки на них обвиты засохшим виноградом. Но все это можно убрать, отмыть, освежить.

Самое же невероятное находится в глубине магазина. Кованая винтовая лестница, ведущая на второй этаж. Такая крутая, что у меня спотыкается сердце, когда я поднимаюсь. Но, к счастью, довольно прочная. Было бы обидно (и дорого) менять ее.

На втором этаже ситуация чуть лучше. И хлама поменьше, и вид из окна открывается просто очаровательный: на уютную узкую городскую улочку. Со старыми двухэтажными домами и стилизованными под ретро фонарями, которые администрация города как раз обновила к грядущим новогодним праздникам.

Я неспешно брожу по магазину, намечая в блокноте план.

Сначала прибраться. Вынести весь мусор, отмыть грязь, сделать что-то с вывеской, подремонтировать облупившиеся места на стенах и мебели. Потом закупить книги. Докупить недостающую мебель. Может, даже сделать небольшой уголок для чтения, где люди смогут сидеть и листать книги.

Договоренность с Ириной Львовной такая: моя ставка – тридцать тысяч в месяц. Не самые большие деньги, но я решила не наглеть и взять ровно ту сумму, которая уходит на репетиторов.

Есть бюджет на уборку, расходники и все такое – двадцать тысяч. На эти деньги я должна закупить моющие средства, лак для мебели, мусорные пакеты и так далее.

На крупные траты нужно подготовить смету. Обосновать закуп каждой позиции и добавить к смете ссылки на эти позиции в магазинах, чтобы все было прозрачно.

Ну и книги. С ними все проще: Ирина Львовна попросила составить перечень ассортимента, она запросит прайсы у издательств и оформит все покупки. С меня – только расставить все на полках, ну и разобраться с кассой. Этот маленький терминал меня пока немного пугает.

Решив, что вряд ли я дотащу моющих средств на двадцать тысяч сама, заказываю доставку курьером. А пока идет сборка, решаю пройтись, купить воды и что-нибудь на перекус. Работы предстоит много.

На перекрестке, остановившись у светофора, я лезу скроллить соцсети. Всегда чувствую себя неловко, когда стою на красный, а в пределах видимости нет ни одной машины. И все люди идут, идут, и ты чувствуешь, как, огибая тебя, они думают: «Странная какая-то, нет же машин!»

Но на этот раз машина все же появляется. Она на полной скорости влетает в лужу, и меня окатывает с головы до ног грязной водой. Я стою в шоке, потеряв дар речи, чувствуя, как холодные капли стекают по моим волосам, по лицу, по куртке.

Машина тормозит чуть поодаль.

– Эй, извини! – слышу голос из авто.

От досады я готова зарычать: из машины выходит Игорь. Тот самый Игорь, который должен сейчас сидеть на паре в обнимку со своей новой девушкой.

Он выглядит так же, как всегда: высокий, спортивный, с той самой уверенной улыбкой, которая всегда меня раздражала и притягивала одновременно. Но сейчас я не могу думать о его улыбке. Я злюсь.

– Ты что, специально?! – кричу я, вытирая лицо рукавом.

Он подходит ближе, и я вижу, как его улыбка сползает с лица, уступая место виноватому выражению. Он, похоже, не узнал меня в новой куртке и не ожидал встретить.

– Леська, блин, прости, я тебя не заметил!

– Конечно. Я же не слитые ответы к ЕГЭ.

Игорь закатывает глаза.

– Слушай, может, хватит уже психовать? Кто виноват в том, что ты не брала трубку, когда я звонил?

– А-а, то есть ты думаешь, проблема в том, что у тебя не получилось слить мне ответы?

– А в чем еще? – искренне недоумевает он. – Ты так странно на меня обиделась, я вообще ничего не понял! Ну да, сам дурак, признаю, надо было до тебя доехать. Но я уже сто раз извинился!

– Ну ты и… – Я даже задыхаюсь от возмущения. – Это списывание! Обман, Игорь! Ты получил свое место нечестно, незаслуженно!

Он опасно щурится, и я понимаю, что задела за живое.

– Считаешь, что я недостоин учиться? Что я бы не поступил? Что я тупой спортсмен?

– Я такого не говорила.

– Тебе и не надо. У тебя все на лице написано.

– Это грязь из-под твоих колес. Кстати, классная тачка. Новая? Отец подарил в честь поступления на бюджет, да?

Самодовольство Игоря куда-то испаряется. Когда он нервничает, то всегда ерошит волосы на затылке. Раньше мне это казалось милым. А сейчас бесит! Он ведь даже не испытывает угрызений совести! Принял подарок так, будто поступление – его заслуга!

– Ладно, – он выдыхает. – Лесь, я не хочу ругаться. Сколько мы с тобой дружим? Лет десять? Больше? Неужели мы вот так разбежимся из-за каких-то вшивых экзаменов? Идем, я тебя подвезу. Ты же вся мокрая, простудишься, – в его голосе даже будто бы звучит забота, но я слишком взвинчена, чтобы ею проникнуться.

– Не надо, – отвечаю я резко, отворачиваясь. – Сама дойду.

– Да хватит тебе! – Он делает шаг ко мне, и я чувствую, как его рука касается моего плеча. – Лесь! Что страшного в том, что я тебя подвезу, чтобы ты не простыла и не шастала по городу вся в грязи?

– Что страшного?! – поворачиваюсь к нему, чувствуя, как злость накатывает с новой силой. – Ты меня окатил водой из лужи, а теперь предлагаешь подвезти? А может, это ты так решил похвастаться тачкой?

А теперь бывший друг смотрит с нескрываемым раздражением. И где-то в глубине души мне стыдно. Я знаю, что Игорь мечтал о машине так же страстно, как я мечтала о карьере редактора. Он получил права сразу же, как только смог. И будем честны: Игорь не так уж незаслуженно пользуется плодами своих трудов. Экзамен он, может, сдал нечестно, но вот в спорте преуспел.

Но еще мне обидно. И эта обида сильнее доводов разума.

– Знаешь что?! Списывание – это твое дело. Но хватит вести себя со мной так, словно тебе все можно!

– Все можно?! Это что, например?

– Высший балл на ЕГЭ по предмету, к которому ты даже не готовился, – я начинаю загибать пальцы, – место на факультете, куда я мечтала поступить, девушку, машину. Я не собираюсь добавлять в этот список право унижать меня и обливать грязью! Во всех смыслах этого слова.

– К твоему сведению, – откликается Игорь, – я не списывал. Ответы мне не пригодились.

– Да уж, конечно.

Он продолжает:

– А вот тебе бы стоило. Может, вместо того, чтобы портить отношения с единственным, кто тебя еще терпит, сейчас сидела бы и училась на своего редактора!

– Вот и вали! – кричу я в ответ, чувствуя, как комок подкатывает к горлу – верный признак подступающих слез. – Уезжай на своей машине, к своей девушке, к своей идеальной жизни, в свой универ и учись!

Он смотрит на меня, и я вижу, как в его глазах мелькает что-то странное, совсем не похожее на злость. Нечто, на что откликается ноющая боль внутри меня самой. Но Игорь ничего не говорит. Просто разворачивается и уходит.

Он садится в машину, и я слышу, как двигатель заводится. Автомобиль резко трогается с места, и я остаюсь стоять одна – мокрая, злая и совершенно разбитая.

Хочется, как в детстве, топнуть ножкой, хныкнуть и забиться в угол дивана. Чтобы непременно пришла мама, пожалела и накормила вкусными оладьями. Но взрослые девочки лишены такой роскоши, даже если они только что собственноручно добили остатки дружбы.