На команды нас хоть сам разделил. Будь что-то иначе, я наверняка оказался бы в пролёте. Это понятно уже по тому, как парни ведут игру. Усиленно делают вид, что меня нет. Моя команда предпочитает пасовать кому угодно – пусть даже назад, срывая атаку – но не мне. У соперников меньше способов продемонстрировать мне пренебрежение, но их кислые рожи вполне справляются с этим, стоит только нам как-либо повзаимодействовать.

Без понятия, в чём причина – реально так напуганы раздутыми и непонятно откуда взявшимися слухами обо мне, или раз уж я их услышал, решают, что у нас конфронтация. В целом похер. Тем более что далеко не всё из обсуждаемого ими неправда.

Чьё-либо недовольство на меня мало влияет – игнорирую, вливаюсь в игру всё равно. Отчасти назло. По жизни оно во всём так получается.

Мяч достаётся мне достаточно часто – отобрать у соперников не проблема. В грубый контакт они со мной встревать не решаются, и, как ни изображают отвращение, заметно тушуются от моего приближения. Я даже парочку пасов своим даю, когда вижу острые моменты. Вынуждаю принимать. Они от этого в забавном напряге, друг на друга смотрят, часто от заминок в итоге теряют мяч. Но постепенно хоть шевелиться начинают, хотя мне не пасуют, даже когда открываюсь.

Какое-то время ещё терплю, вывожу в одиночку. Но мы теряем уже второй опаснейший момент тупо из-за их детского сада, и это откровенно заебало.

Не то чтобы я так проникаюсь игрой – но если уж делать что-то, то нормально.

Дожидаюсь нужного момента: Кирилл вяло ведёт мяч на половину соперников, типа атакуя, а на деле вот-вот его потеряет. Просто подрезаю ему путь, по футбольным правилам технично отобрав мяч. Да, у игрока моей же команды. Но Кир всё равно ни хрена не забил бы – в предыдущем моменте их нас двоих на выбор голевой пас получил он, и тут же промазал.

Торопеет от моих действий, да и остальные как-то подвисают. Действуют отрешённо, друг с другом переглядываются.

– Ты охренел? – не выдерживает Кир, быкует на меня.

Из-за зрителей, наверное. Я уже осадил его в начале дня, а потому наверняка не хочет, чтобы и второй раз. Может, даже думает, что персонально на него нарываюсь.

– Сам шикарный момент проебал, теперь не ной, – бросаю лениво.

Игра как-то сама собой останавливается из-за всеобщей заминки. Ко мне подваливают уже сразу несколько. Вписаться решили?

– Мы тебе из принципа не пасуем, – нагло заявляет мне кучерявый смазливый хрен.

Имени я его не запомнил – наверное, потому что он до этого момента все пары больше молчал. А теперь решил продемонстрировать, какой смелый и прямолинейный.

– Это я уже понял, – усмехаюсь пренебрежительно, поочерёдно глядя собравшимся вокруг меня в глаза. – Но всё равно возьму своё.

– Больно дерзкий, да? – смелеет от поддержки Кир, даже вперёд выступает, почти выпад на меня делает. – Один против всех не выстоишь.

Угроза? Забывается он как-то совсем.

– А у меня же банда есть, ты забыл? – не отступаю, демонстративно жду, чтобы ближе подошёл. Только вот после моих слов он не решается, хмурится, стиснув челюсть. Неужели забыть успел? – Пасуйте нормально, – подытоживаю.

Всё-таки тактика в случае чего нагнать страх – рабочая. Наверняка в представлении не видевших жизни ребят моя банда куда более пугающая, чем на самом деле.

Вот даже голос разума у кого-то прорезается. Толком даже не вникаю, у кого:

– Ребят, вы чего? Нарываться ещё… И вообще, давайте реально нормально.

– Да похрен, ладно, – с видом, как будто одолжение делает, а не очкует, заключает кучерявый. – Просто пусть свои порядки не устанавливает.

– Пока это делаете только вы, – бросаю им вслед: отходят уже потихоньку, оглядываясь на меня явно неодобрительно.

– А место моё кто занял? – бурчит Кир скорее себе под нос, чем мне предъявляет.

Не реагирую: мяч у меня, заминка была недолгой, игра продолжается. Арбитров у нас тут нет. Бросаю взгляд на физрука – он и не заметил, что какое-то подобие тёрок тут было.

Неожиданно чувствую, что на меня смотрят. Без труда улавливаю, кто – Лиза. Подозреваю, что весь несозревший конфликт просекла. Правда, сразу же отводит взгляд, стоит только мне остановить на ней свой.

Интересно, до сих пор меня жалеет? Или после показательного урока, что не стоит быть такой милахой с кем попало, сделала выводы? Отшатнулась от меня забавно. Наверняка теперь ёбнутым считает.

Отчасти этого и добивался, конечно. Но было ещё и увлекательно. Дразнить девчонку мне понравилось. И румянец этот на её щеках…

Красивая она. Настолько, что какое-то время ещё смотрю, находя возможность в разных неопасных и мало что значащих моментах игры. Фигурка в этих спортивных лосинах охренеть как соблазнительно выглядит. На первый взгляд решил бы, что девчонка из спортзала не вылезает, чтобы добиться такого результата – но нет, занимается очень хило, неправильно во многих моментах и наверняка ещё выдыхается быстро. Генетика, значит.

Наверняка Лиза чувствует мой взгляд. Но больше не смотрит. И даже не сбивается в своих таких себе подходах на том или ином тренажёре. Значит, и не думает обо мне.

А я о ней всё-таки да – вспоминаю тот её поступок на перемене. Девчонка ведь искренне хотела меня утешить, причём не из-за упивания собственной хорошестью, а прям чуть ли не переживая за меня, постороннего мутного типа. Уж в людях я разбираюсь, чтобы это понять.

Потому и отшил. Во-первых, сразу понятно, что я тут теперь изгой. Вряд ли это изменится – только если буду добиваться признания группы, а это мне нахрен не нужно. А значит, дружба со мной может ударить по Лизе, которая явно не потянет этого. Пусть даже и сама думает, что да. По тому, как говорила мне по слухи, сразу стало ясно, что для неё это серьёзно. Наверняка восприняла бы как драму. Ну и во-вторых…Таким хорошим девочкам не место рядом с такими, как я.

Вот уже физрук объявляет, что нам пора меняться, и я перехожу на тренажёры, за которыми время быстро убегает. Через некоторое время, уже больше не смотря на Лизу и не вникая, что там остальные, иду на парковку.

Да, благодаря «случайно обнаружившемуся папочке со связями и деньгами» у меня теперь и машина есть. Он и вправду относительно богат, да и явно испытывает передо мной чувство вины, хотя, по сути, не с чего. Но ему проще обеспечивать мне максимальные удобства, чтобы этим как бы стереть детство – пускай, отказываться не собираюсь.

Тем более что водить научился намного раньше, чем он подарил мне машину. Так уж вышло.

По пути как-то резко торможу у магазина овощей и фруктов. Зачем-то покупаю вишню. Захотелось вдруг.

******

Я хоть и без галстука или бабочки, но всё равно неуютно как-то в этом деловом костюме. Если бы не просьба отца и его заверения, что на вечере дресс-код, чёрта с два бы надел. Вроде бы обычные посиделки в рестике, пусть у нас и целый отдельный зал на втором этаже.

Сегодня у папиного друга юбилей. Батя решил, что это отличный повод для моего первого выхода в его свет. Как мне кажется, хочет меня продемонстрировать своим корешам, уж не знаю, зачем. Но пускай.

Они тоже при сыновьях и дочерях. И да, нарядно одетых. Те активно обсуждают путешествия, в которых были, и я уже прям чувствую, как напрягается отец. Опять, наверное, в нём дурацкий комплекс вины просыпается. Типа у меня тоже это всё могло быть.

Объяснял уже ему, что ни о чём не жалею, но бесполезно. А ведь уроки жизни куда дороже любых поездок.

Ради отца поддерживаю разговор и со своими ровесниками, и с его. Демонстрирую подкованность чуть ли не в любых темах. Чувствую, что папа постепенно расслабляется, улыбается даже.

Тогда поднимаюсь с места – вдруг хочется курить. Вечер всё-таки чертовски долгий получается. Вроде как в занятом нами зале тоже можно курить, но не видел, чтобы кто другой это делал. Лучше не буду первым таким.

Быстро спускаюсь на первый этаж, а оттуда на улицу. Несколько коротких затяжек и уже готов идти обратно. Правда, проверяю телефон. У моих ребят там новое дело зреет, в обвалу собираются. Моего вердикта ждут.

Прикидываю… Отец не в курсе, чем я занимался и периодически продолжаю, так что зависит от рисков. Он и так дёрганный пока, не хочется нервы трепать. Пишу, чтобы обрисовали подробнее, и выключаю телефон.

Пора обратно. Хотя и ломает слегка. Не моё это всё. Куда больше тянет в машину и гнать на скоростях непонятно куда и от чего.

Захожу обратно в зал, но до второго этажа не дохожу. Взгляд цепляется за стройную фигурку у окна. Девушка в вечернем платье с серебристыми пайетками. Стоит ко мне спиной, в окно задумчиво смотрит с бокалом коктейля. Красивая картинка.

Залипаю на хрупких открытых плечиках и изящной шее, тоже видной из-за причёски типа небрежного пучка. Спускаюсь взглядом ниже, по спине, тонкой выделяющейся талии, круглой попке и длинных ножках, открытых примерно наполовину. Сглатываю.

Пожалуй, можно и задержаться чуток. Хотя бы телефончик взять. К тому же блондинка.

Хмурюсь этой мысли. Вроде как не было у меня никогда предпочтений по цвету волос. Лишняя дурь в башке какая-то, и её срочно надо выбить качественным сексом.

Стереотипы или нет, а девчонки, которые набивают себе татушки, обычно более раскрепощённые в постели. У меня пока не было исключений из правил. И у этой с виду трогательно миниатюрной крошки аж две татуировки. Одна – на спине, какие-то иероглифы, написанные по вертикали. Вторая – на шее, ближе к подбородку, слева. Маленькая надпись. Приходится приблизиться, чтобы прочитать. Она уже на английском. Переводится как «счастье».

Что ж… Многообещающе.

Сокращаю между нами расстояние, решив пока ничего не говорить. Вообще-то уже несколько секунд у неё за спиной стою и пялюсь, а девчонка будто не замечает, ведёт пальчиком у себя по бокалу, смотрит куда-то вдаль. Тормошит всё внутри этими непосредственными жестами и отрешённостью своеобразной, которая почему-то только заводит.

Интересно, как долго эта крошка будет меня не замечать? Приближаюсь так, что почти впритык мы уже. Она напрягается. Готов поклясться, что вижу мурашки на её шее. Хочется коснуться, провести по ним, а лучше – попробовать на вкус, языком собрать. Странные какие-то желания, ну да похер. Они лишь усиливаются, когда непонятно каким образом я отчётливо различаю её рваный выдох. Почти как стон.

Блять…

Сегодня я увезу её к себе. В ту самую хату, где жил до того, как отец меня нашёл. Уже решил. Мозги туманит, член готов взорваться от напряжения – какие ещё аргументы тут нужны?

– У тебя ведь чувствительная шея… – шепчу почти интимно, слегка склоняясь к ушку и жадно наблюдая, как мурашки становятся ещё более ощутимыми. – Больно, наверное, было татуху набивать здесь, – касаюсь кончиками пальцев надписи, и как прошибает.

Нежная, тёплая, чуть дрожащая… Даже не думал, что можно пьянеть от прикосновения. И куда сильнее, чем от того вина, что мы там наверху пьём. Оно вообще во мне не отзывается. Эта крошка – ещё как. Хочется ещё и ещё. Всю испить, начиная с её вздохов пока еле слышных.

Но она обламывает мне кайф. Трижды.

В первый раз тем, что резко дёргается и ко мне разворачивается. Второй – тем, что я вижу её лицо и узнаю сразу. В третий – тем, с каким ужасом реагирует на меня.

– Ты… – аж чуть не задыхается от возмущения, почти так же, как после моего вопроса про попробовать сегодня днём. – Ты что здесь делаешь?

В её вопросе не только недовольство, но и удивление. Оно же и в глазах, окидывающих меня настороженным взглядом. Вроде как Лиза давала понять, что не верит в слухи обо мне, а смотрит так, будто представить меня в приличном обществе и ходящим в подобные рестораны для неё сложно.

Так-то я удивлён не меньше. Татушки эти… Да и вообще, в Москве хватает ресторанов, почему она именно здесь и сегодня?

И при параде причём.

– А ты?