– Да у вас тут большая дружная семья, – усмехнулся я. – Для полноты картины не хватает только, чтобы она была твоей сестрой.

Гарм снова скосился на меня, но ничего не ответил.

Шлюз открылся, и мы, по длинному осевому коридору, проходящему через весь корабль, добрались до хвостовой части, где и располагался грузовой трюм.

«Муравьём» этот тип кораблей назвали именно из-за формы фюзеляжа, и именно благодаря этому основному коридору, от которого в стороны расходились жилые и функциональные блоки.

На самом деле лично мне корабль всегда больше напоминал гантелю, у которой с одной стороны располагался блок двигателей и грузовой трюм, с другой – кокпит и реакторно-генераторный блок, а соединяла всё это перемычка с жилыми каютами и всё, что к ним полагается, – но конструктор корабля явно имел своё мнение по этому вопросу.

«Муравей» так «Муравей». Тем более, что такая конструкция, даже несмотря на то, что экипаж ходил буквально по крышке реактора и в случае аварии это не оставляло им шансов на выживание, была крайне удачна с точки зрения грузоперевозок. Она обеспечивала прекрасную развесовку даже при полной загрузке, и позволяла брать в трюм даже больше, чем весил сам корабль (как настоящий муравей) без угрозы деформации и разрушения конструкции. Откуда им взяться, если двигатели почти что упёрты в груз и толкают непосредственно его?

В трюме было темно и пусто. Несколько десятков кубических метров пространства, которое могло быть заполнено тоннами металлов, сотнями технических изделий, ящиками с продуктами или медициной, просто нагло пустовали. И только в самом центре трюма, занимая едва ли двадцатую часть от объёма, сиротливо стояла пирамидка из ящиков размером примерно полметра в каждой плоскости.

Я быстро пересчитал ящики – получилось ровно двадцать. Быстренько прикинул суммарный объём – получалось немного, на «Барракуду» должно влезть, даже несмотря на то, что у неё не было трюма как такового. Военному кораблю трюм не нужен, ему нужно только место для хранения боекомплекта, как носимого, так и корабельного, а для этого десятки кубометров не требуются.

– Вот они, красавчики… – с лёгкой болью в голосе произнёс Гарм, подходя к ящикам. – Два десятка ровно.

– И кто там? – поинтересовался капитан, подходя ближе к ящикам. – Это нормально, что тут ни дырок для воздуха, ни прутьев решёток?

– Абсолютно! – заверил его Гарм, тоже подходя ближе. – Это как раз самая та упаковка для них. Им там не требуется ни еда, ни вода, потому что стеснённое пространство создаёт у них ощущение норы, которые они роют для того, чтобы впасть в спячку при неблагоприятных условиях. Воздух им подаётся системой кондиционирования, так что об этом тоже можно не беспокоиться.

– А что за звери-то? – не отставал капитан.

– Кажется, я начинаю понимать… – медленно произнесла Кори.

Гарм подошёл к ближайшему ящику, коснулся передней стенки, оказавшейся одним большим дисплеем, ткнул в пару виртуальных кнопок, и дисплей отобразил то, что находится внутри.

– Ну да, – с нотками восхищения в голосе, произнесла Кори. – Как я и думала. Кометик.

Внутри коробки, слабо подсвеченный встроенной лампочкой, свернувшись клубочком и прикрыв глаза собственными же ушами, спал зверёк, которого мне ещё не доводилось видеть. Размер его навскидку был таким, что, поставь его на четыре лапы – будет макушкой мне по колено, а длинными ушами и вовсе – почти до пояса достанет. Зверёк был покрыт густой шерстью, преимущественно белого цвета, по которой тут и там были разбросаны яркие цветные пятна, а на шее и вовсе выделялся целый меховой «воротник», раскрашенный в зелёный и голубой. Мордашкой зверь напоминал помесь кошки и белки, а ушами – кролика, и при всем этом суммарно зверёк не напоминал никого, только лишь самого себя.

– Кометики значит… – задумчиво произнёс капитан. – Даже не буду спрашивать, откуда они у вас.

– Простите, можно для тех, кто не в теме? – я поднял руку. – Что за кометики?

– Ты не слыхал? – Кори удивлённо повернулась ко мне. – Это же последний писк моды среди всяких богатеев!

– Извините, – я развёл руками. – Ни к модникам, ни к богатеям не отношусь.

– Ну, если коротко, то кометики это животные с одной из планет земного типа, – принялась объяснять Кори. – Открыты всего год или полтора года назад. У них там какое-то сложное научное название, но все их зовут просто кометиками, не знаю уж почему.

– Я понял, а почему они такие ценные, что аж контрабандные?

– Ну они же эндемики своей планеты, – настал черёд Кори разводить руками. – А эндемики они же как обычно – пока их целиком не изучат, не препарируют, и не разложат на внутренние органы, будут всеми силами ограничивать их вывоз с планеты. А что касается цены… Есть у них одна особенность, которая и делает их такими желанными для всех. Оказалось, что кометики – импринты.

– Это производное от «импринтинга»? – уточнил я.

– Оно самое, – Кори кивнула. – Кометики обладают одной особенностью – первый человек, именно человек, что интересно, которого они видят в своей жизни, запечатлевается в их голове навечно. Он становится для них единственным хозяином и лучшим другом, и больше кометик уже не способен привязаться ни к кому и никогда. Если разлучить кометика с хозяином, то зверь просто перестаёт есть и пить и умирает от истощения, даже в спячку не впадает при этом. Всё это тоже стало одной из причин, почему их вывоз ограничили, ведь у Администрации в этом плане просто – всё непонятное и неизвестное это потенциально опасное, а значит, должно быть ограничено, пока не перестанет быть непонятным и опасным. Или хотя бы просто непонятным.

– Вот почему они в непрозрачных контейнерах, – я кивнул. – Чтобы даже если проснутся, не увидели людей.

– Именно! – довольно кивнул Гарм. – Но на всякий случай в контракте всё равно есть оговорка, что если подобное произойдёт, то за каждого зверя из вознаграждения будет вычтена приличная сумма, ведь привязавшийся кометик это уже не товар. Я просто предупреждаю, чтобы потом не было разговоров о том, что мы что-то умолчали.

И этот момент лучше всех прочих доказал, что Гарм и Волька действительно изменились, и уже не стоит называть их бандитами и головорезами. Если этот момент прописан в контракте, значит, мы и так могли бы его найти и прочитать. Но ведь существовал шанс, что этого не произойдёт, и поэтому Гарм проговорил этот момент вслух.

– Что скажете? – я повернулся к остальным.

– А что сказать? – Кори пожала плечами. – Заказ как заказ. Лично я не вижу ничего… сверхъестественного.

Остальные, кроме Пиявки, только пожали плечами – они явно не вполне понимали, о чём вообще идёт речь. А Пиявка вообще проигнорировала вопрос капитана, потому что прилипла носом к стенке ящика и рассматривала спящего кометика с таким восхищением, что, казалось, сейчас искры из глаз посыпятся.

– Надо внимательно прочитать контракт, и, если с ним всё в порядке, мы возьмёмся, – решил капитан. – Но тоже должен предупредить – вылететь сможем только после ремонта, то есть, завтра.

– Как пожелаете, – с явным облегчением в голосе ответил Гарм. – Это же будет уже ваш груз. Вот контракт.

Он достал терминал, и они с капитаном принялись что-то обсуждать. Я же пока что пошёл вокруг пирамиды ящиков, активируя экран на каждом из них – я запомнил, как Гарм это делал. Не то, чтобы я ему не доверял… Но вдруг в одном из ящиков окажется бомба, куль наркоты или колба с биологическим оружием? Не то чтобы такие вещи были сильно «контрабанднее», чем санкционные зверьки, но обман есть обман.

К счастью, никакого обмана не обнаружилось. В ящиках действительно спали кометики, и ни в одном из них не было ничего, кроме зверьков.

Что ж, пожалуй, я действительно созрел для того, чтобы признать Гарма и Вольку изменившимися личностями, поменявшими тропу бандитов на путь мирных людей. Ну, или почти мирных.

– Ну всё, договорились! – радостно произнёс Гарм и с размаху вложил свою ладонь в руку капитана. – Большое вам спасибо за помощь!

– Пожалуйста, – ответил капитан, без энтузиазма пожимая руку Гарма. – Как нам их перенести на борт? Есть какие-то условности?

– Чуть-чуть, – Гарм засуетился и подскочил к ближайшему ящику. – Замки электромагнитные, так что сейчас надо будет переключить на встроенный аккумулятор для транспортировки. Только учтите – аккумуляторы там слабенькие, буквально на пять минут, так что после того, как доставите на борт, надо будет обязательно подключить их к бортовой сети и перевести в режим питания от неё.

– Техники, мать их… – фыркнула Кори, которая тоже подслушивала разговор. – Не могли сделать автоматическое переключение?

– Ну, знаете, – Гарм развёл руками. – Контрабандные звери – контрабандные коробки. Я понятия не имею, на самом деле, кто их собирал и почему сделал такую схему. Но факт есть факт – на аккумулятор и обратно надо переключать вручную. А если этого не сделать, то аккумулятор разрядится и ящик откроется. А эти зверьки чуткие, как радарная станция – сразу проснутся, как только контур перестанет быть закрытым.

– Зачем вообще электромагнитные замки? – задумчиво спросил капитан. – А почему не просто защёлки?

– Думаю, я знаю, почему, – усмехнулся я. – Если на корабль прибудет досмотровая команда Администрации, они же первым делом, ещё при стыковке, перехватят управление энергосетью корабля, чтобы, в случае неповиновения или открытого столкновения просто отключить жизнеобеспечение. А «перехватить управление энергосетью» это, по сути, отключить питание кораблю. Всего на мгновение, но замкам хватит, чтобы открыться. А если они откроются – значит, звери выберутся наружу. А если выберутся наружу – скорее всего, спрячутся при звуке шагов тяжёлой штурмовой брони. А если нет тела, то есть, кометика, то нет, как говорится, и дела.

– Он шарит! – довольно улыбнулся Гарм. – Чувствуется профессиональный подход!

– Мы поняли, – кивнул капитан. – Вручную так вручную.

Ящики оказались нетяжёлыми, но громоздкими, поэтому у нас ушло целых полтора часа на то, чтобы перетаскать их на «Звёзды». Если бы можно было использовать для этих целей Жи, всё заняло бы куда меньше времени, но выводить его в док, где полно народу, конечно же, никто не стал.

Наконец ящики с кометиками заняли почти весь наш «трюм» в дальнем конце корабля, рядом с двигательным блоком, и мы позволили себе отдохнуть. Прямо капитально отдохнуть – разойтись по каютам и лечь спать, чтобы вылететь как можно раньше, как только закончится ремонт.

Увы, но встали мы тоже рано, намного раньше, чем ремонт закончился, поэтому мы успели позавтракать в баре, ещё немного попялиться на кометиков через прозрачные стенки ящиков, подключённых к сети корабля, и только после этого нам на борт доставили все запчасти для внутреннего ремонта, и дали добро на вылет.

Попрощавшись с Гармом и Волькой, мы отстыковались от станции и на всех парах понеслись к ближайшему спейсеру. Нам предстоял долгий полёт с несколькими прыжками, да ещё и с ремонтом по пути. Надо было заменить обвязку одного из генераторов электроэнергии, система кондиционирования требовала новых фильтров после всей той вакханалии, что творилась в корабле во время взрыва «Навуходоносора», ну и так, по мелочи.

С фильтрами всё было несложно, и мы с Кайто справились буквально за день. С генератором – чуть сложнее, и за первый день мы только успели, что поменять обвязку, но не запустить её. Почему-то генератор отказывался встраиваться в общую цепь и прекращал работу с ошибкой.

– А давай так, – на следующий день, после нескольких попыток пуска, задумчиво произнёс Кайто. – Иди сейчас к главному щитку, и, когда я скажу, попробуй его включить оттуда.

– Так пробовали уже, – возразил я. – Предохранители не дают, вылетают. Где-то замыкание.