Тем не менее они не знали. Никто не знал.

Возможно, это и к лучшему. Так меньше рисков погрязнуть в одиночестве, когда ты не оправдаешь их ожидания и останешься наедине со своими демонами в голове, кричавшими: «Никому не нужен человек с набором страхов, сомнений и психологических расстройств».

Вот почему я носил маски. Одну – видимую, скрывавшую половину лица, другую – скрытую, защищавшую мое сердце и душу от мира. Она, словно щит, позволяла избегать боли и сохранять хоть какую-то иллюзию безопасности.

Закрыв за собой дверь гримерки, я уловил звук шагов позади. Это был Аарон. Пару лет назад, когда я отдыхал на Ибице, мы случайно встретились в одном из ночных заведений острова, куда отправился с друзьями, и с тех пор мы поддерживали связь и стали довольно близки.

Аарон оказался талантливым ди-джеем, умеющий создать атмосферу праздника и зарядить аудиторию невероятной энергией и своими сетами. Меня восхитила его способность творчески подходить к созданию музыкальных композиций, вложенная в каждую секунду выступления искренняя страсть и вдохновение. Когда в прошлом году я решился открыть клуб, я точно знал, кого хотел видеть рядом с собой в этом деле. Парень без колебаний и большим энтузиазмом принял предложение.

«Феникс» – это не просто ночной клуб в сердце Мадрида. Это было мое детище, моя душа, воплощенная в камне. На его создание потребовались значительные вложения включая значительную долю заработанного гонорара после заключения контракта с «Королевскими Щитами». Поскольку я предпочитал оставить эту часть своей жизни в тайне от всех и не желал, чтобы отец и его свита юристов узнали об этом, я позаботился о том, чтобы клуб был записан на имя Аарона.

«Феникс» – это нечто большее, чем просто бизнес. Это место, которое принадлежало лично мне, а не фамилии Мартинес. Место, где я мог быть самим собой, свободным от ожиданий и давления, а не той версией меня, который должен был соответствовать желаниям Сантьяго Мартинеса и общественности. Это было полностью мое решение, которое принял я сам, а не то, что мне навязали или приняли за меня.

Чтобы защитить свой секрет, мне пришлось обратиться к независимому адвокату, который помог составить контракт с «КЩ¹» таким образом, чтобы сумма трансфера осталась конфиденциальной, как и мое имя в документах на собственность. Если бы информация попала в прессу или каким-то образом дошла до отца и его команды, весь план рухнул бы.

Однако теперь, спустя год, «Феникс» процветал. Любой желающий мог прийти сюда, чтобы окунуться в атмосферу свободы и музыки, насладиться коктейлями под ритмичные биты. Здесь не было места пафосу, высокомерию, жеманности и снобизму – каждый гость чувствовал себя частью чего-то особенного.

– Эй, все нормально? – окликнул меня Аарон, поспешно пройдя по тусклому коридору вслед за мной.

– Отлично, – бросил я коротко, стараясь уйти от дальнейшего разговора. Но он не отступал.

– Ты обычно не пропускаешь вечеринки команды, так что я предположил…

– Это мой клуб, – рявкнул я, поворачиваясь к нему, и указываю на него почти пустой бутылкой виски.

Сделав последний глоток, я почувствовал, как алкоголь обжигает горло, и сморщился. Быстро стерев капли с губы тыльной стороной запястья, швырнул пустую емкость Аарону и тыча в его грудь указательным пальцем, сказал:

– Я могу прийти сюда, когда захочу. Так что катись к черту.

Двинувшись к массивной металлической двери, я толкнул ее и вышел в зал, погружаясь в мощную пульсацию звука, заполнившего помещение. Опустив веки, я отдался ритму музыки, позволяя ей охватить меня целиком, и растворился в ритме ночи.

В тот момент, когда я шагнул в толпу танцующих людей, ярость внутри меня начала медленно утихать. Музыка, словно мощный поток воды, смывала все негативные эмоции, оставляя лишь чувство эйфории и свободы. Гнев, вызванный шокирующей новостью от моего отца, нежеланием поверить в происходящее, исчезал вместе с каждым новым треком, играющим в колонках. Ритм басов проникал в мою кровь, заставляя ее быстрее течь по венам, а мелодия захватывала разум, унося прочь все мысли о том, что привело меня сюда сегодня вечером.

Но даже сквозь эту музыку я ощущал нарастающее напряжение. Оно было словно невидимая струна, натянутая до предела, готовая вот-вот лопнуть. Чувство раздражения, заглушаемое и подавляемое алкоголем и ритмом, пряталось глубоко внутри, угрожая вырваться наружу. Я знал, что рано или поздно эта струна может оборваться, и тогда ничто не будет способно удержать меня.

Пробиваясь сквозь толпу, я позволил вибрации пройтись через мое тело. Голоса вокруг становились неразборчивым гулом, сливавшийся с волнами музыки. Сердце начало синхронизироваться с ритмом ударов, а дыхание выровнялось. Достигнув центра помещения, я остановил взгляд на танцполе, поднял голову вверх, позволяя световым лучам прожекторов играть на моем лице в маске.

Но даже среди этой массы людей я остро чувствовал себя отчужденным и изолированным. Никто из окружающих не представлял, через что я прошел сегодня вечером. Никто не знал, какие эмоции я испытал, когда глаза отца встретились с моими, когда его губы произнесли слова, что вонзили нож в мое уже истерзанное сердце. Никто.

Лишь эта тьма неизвестности помогала держаться и продолжать идти.

Сделав глубокий вдох, я направился к зоне, где находился ди-джейский пульт. Поднявшись на небольшую платформу, я увидел Виктора, нашего нового сотрудника, стоящего у консоли. Он взглянул на меня, удивленно приподняв бровь, но ничего не сказал. Вместо этого он передал мне наушники и отошел в сторону, уступив место.

Надев наушники, я глубоко вдохнул воздух, настроившись на рабочий процесс. Звук стал еще ярче, еще ближе. Затем, включив трек, я начал плавно миксовать звуки, создавая новый музыкальный поток. Руки двигались уверенно, пальцы двигались по контроллерам, легко касаясь кнопок и фейдеров². Музыка стала моим оружием, способом выразить то, что невозможно передать словами. Я смешивал треки, добавлял эффекты, создавал новые комбинации звуков, пытаясь найти тот идеальный баланс, который помог бы справиться с этим внутренним штормом.

Но чем дольше я отдавался процессу, тем отчетливее понимал, что музыка управляет мной, а не наоборот. Она вела за собой, диктуя правила игры, раскрывая внутренние переживания и воспоминания. Гнев постепенно поднимался на поверхность, прорываясь сквозь слои ритма и мелодий. Я чувствовал, как руки дрожат, как сердце колотится в груди, как каждая нотка становится отражением того хаоса, что царил внутри меня.

И вот, наконец, оно случилось. Музыка достигла своего пика, и вместе с ней достиг своего апогея мой гнев. Запрокинув голову, я закрыл глаза, позволяя волне эмоций затопить меня полностью. В этот момент я перестал быть Фабиано Мартинесом, игроком самого титулованного футбольного клуба в мире, наследником огромного состояния и сыном предателя. Я стал просто человеком, потерявшимся в лабиринте звуков и чувств, ищущим выход обратно к самому себе.

Вдруг среди мельтешащих силуэтов я заметил ее. Девушка с длинными волосами цвета темного шоколада, слегка подсвеченными светлыми прядями, выделялась на общем фоне. Ее движения были плавными, грациозными, как будто она знала каждый бит, каждый звук, исходящий из колонок. Она танцевала так, будто вся музыка была создана специально для нее. В этом танце было что-то магическое, притягивающее взгляд.

Ее лицо оставалось скрытым в тени, как и мое – под маской, но почувствовала мой пристальный взгляд и посмотрела в мою сторону. Всего мгновения оказалось достаточно, чтобы возникла электрическая искра. Воздух вокруг нас моментально изменился, пропитываясь особой магией притяжения.

Она продолжала танцевать, но теперь ее движения приобрели особую плавность и осознанность. Казалось, она пыталась сказать мне что-то без слов, используя только язык тела. Я наблюдал за каждым ее движением, за каждым поворотом головы, за каждым взмахом рук. Она была волшебницей, способной управлять временем и пространством одним лишь своим присутствием.

Невозможно было оторвать глаз от этой девушки. Ее танец был гипнотическим, завораживающим. Время словно замедлилось, и мир вокруг сузился до одного единственного образа – ее.

Рука привычно скользила по контроллеру, соединяя треки и добавляя спецэффекты, но мысли принадлежали этой незнакомке.

Кто она? Как получилось, что она так идеально вписывается в этот момент? И как объяснить, что ей удалось добиться того, что не удавалось самой музыке? Впервые за этот вечер я не ощущал никакого раздражения, злости или любых других негативных эмоций. Мое тело не вибрировало от гнева, в висках не пульсировало от боли. В этот самый момент, когда наши взгляды все еще держались друг за друга, я был поглощен лишь ощущениями, что побуждала во мне эта девушка. И это было что-то, чему я не мог дать рационального объяснения.

Дождавшись окончания текущего трека, я передал управление диджейским пультом Виктору, находящемуся позади меня. Освободившись от контроля над звуком, я спустился с платформы и шагнул в центр танцпола. Толпа уже начала рассеиваться, освобождая пространство, но девушка оставалась неподвижной, ожидая меня.

Она не прекращала танец, оставаясь столь же энергичной и прекрасной. Ее глаза продолжали наблюдать за мной, пока я медленно продвигался к ней.

Неожиданно она сама сделала в шаг в мою сторону, затем еще один. Когда между нами больше не осталось места и наши лица оказались на расстоянии вытянутой руки, девушка лениво улыбнулась уголками своих алых губ и взглянула на меня, будто бросая вызов: «Что теперь?»

Подчиняясь импульсу, я приблизился к ней настолько, что наши тела почти соприкоснулись. Теплое дыхание коснулось моего лица, аромат ее духов опьянял. Это были не цветы и не пряности, но что-то, что так идеально ей подходило. Возможно, персик или нектарин.

Я взял ее руку в свою, переплетая пальцы. Ее ладонь была нежной на ощупь, словно шелк или что-то похожее на это. Мы синхронно двигаемся в такт музыке, наши тела двигались в унисон, словно мы были созданы друг для друга и репетировали этот танец годами.

Музыка стала нашим проводником, она вела нас через лабиринт ощущений. Мы кружились в центре зала, окруженные толпой, но сейчас существовали только мы вдвоем. Танец приобретал откровенную близость, движения становились все более интимными. Ее тело прижималось к моему, руки обвили мою шею, пальцы скользили по ней к волосам и погружались в них, а наши дыхания сливаются в единый ритм. Мои пальцы уверенно сомкнулись на тонкой талии, притягивая девушку ближе.

Карие глаза снова встретились с моими, и я увидел в них отражение своих собственных чувств. Она не предпринимала попыток сорвать с меня маску или заговорить со мной. Ей не нужны были слова. Молчание говорило больше любого текста.

Я забыл обо всем: о клубе, о своих проблемах, об отце и его сомнительных поступках, о гневе, сжигавшем изнутри. Рядом с этой девушкой я ощущал лишь глубокую умиротворенность, расслабление и… тишину. Музыка могла продолжать грохотать, весь гребаный мир вспыхнуть пламенем – рядом с ней я бы ощущал лишь это.

Черт возьми, я не понимал, не мог подобрать точное определение тому, что со мной происходило и не мог дать этому название, но внутри поселилось такое спокойствие, пока она была рядом, смотрела на меня, прижималась ко мне. Она была целительницей? Потому что, клянусь, ее прикосновения ощущались так, словно она касалась не только моей кожи, но и моей души.

Между нами возникло нечто необъяснимое – та самая химия, которая возникает редко, но оставляет глубокий след. Я знал это. Чувствовал, как эта девушка проникает под мою кожу.