Настя Орлова: Твой номер один

Пролог

23 июня, Лондон

Анна

– Объяснишь? – Подавив зевок, я растерянно смотрю на отца, который словно раненый зверь мечется по моему гостиничному номеру, размахивая «яблочным» планшетом. – Или мне теперь все новости о тебе предстоит узнавать подобным образом, а, Анна?

Упс, раз отец называет меня Анна вместо привычного Аннушка или Анюта, то дела мои плохи. Впрочем, он вряд ли примчался бы ко мне в такую рань, если бы его взволновала ерунда…

– А конкретнее? – уточняю осторожно, туже затягивая пояс халата, который успела накинуть прежде, чем броситься открывать дверь. Отец так тарабанил, что, наверное, разбудил всех соседей по этажу роскошной гостиницы в Лондоне, где я остановилась в преддверии старта Уимблдонского турнира.

– А ты не понимаешь? – рычит отец. Мне всегда казалось, что в свои чуть-за-сорок он похож на Тома Круза и даже симпатичнее него, но… не сейчас. С торчащими волосами, что рвет на себе, и раздувающимися ноздрями он больше напоминает злого вампира, которого истязают дневным светом.

Я развожу руками, пытаясь вычислить причину его состояния, но на ум не приходит ничего кроме того, что накануне после вечерней тренировки я пропустила массаж. Отец очень серьезно относится к моей профессиональной рутине, но вряд ли эта вольность могла привести его в такое бешенство…

Обычно он у меня – само спокойствие. Даже во время самых напряженных матчей, когда я откровенно теряюсь на корте, держит эмоции при себе, так что видеть его в подобном состоянии для меня крайне непривычно.

– Это! – Отец останавливается в шаге от меня и тычет мне в лицо планшетом.

– Что… Ох! – кровь ударяет мне в лицо, а желудок скручивается в тугой узел, стоит мне рассмотреть изображение на главной странице PageSix*.

Там… я.

Самозабвенно занимаюсь сексом в туалете мужского теннисного Квинс-клуба.

Нет-нет, никакой обнаженки на снимке нет: с того ракурса, что поймал папарацци, видно лишь упругую мужскую задницу в белых модных боксерах и женскую ногу, которая уперлась в стену кабинки. Такая задница и нога могли бы быть у кого угодно, но, к сожалению, я знаю, кому они принадлежат. Нога, например, точно моя. И я это говорю не только потому, что у меня остались синяки в некоторых интимных местах после туалетного рандеву, ставшего достоянием сплетников. Просто на фотке четко видно фирменные кроссовки с инициалами AF, то есть Anna Filatova. Они же вот прямо сейчас стоят в прихожей моего гостиничного номера.

– Молодец, дочь! – с несвойственным ему сарказмом произносит отец, понимая, что я не спешу оправдываться. – Теперь все в туре обсуждают не только твои результаты на корте и суммы рекламных контрактов, но и то, с кем ты спишь!

– Ну, тут я очевидно не сплю… – пытаюсь пошутить, но свирепый взгляд папы заставляет меня проглотить остаток фразы.

– Еще и паясничаешь! Кто он?

Кто он? О, папа, раз уж ищейки PageSix не разнюхали, то и тебе этого никогда не узнать…

– Вчера это было между нами в последний раз, – отвечаю уклончиво.

– То есть, это было не в первый!? – изумляется он, глядя на меня так, будто видит впервые.

– Пап, мне почти двадцать! – возмущаюсь я. – Разумеется у меня есть личная жизнь.

– Ты – публичный человек, черт возьми! Спортсмен. У тебя контракты. Ты хоть представляешь, что скажут в Lacoste, когда увидят это? – беснуется отец, а потом разворачивает планшет к себе экраном и цитирует: – «Восходящую теннисную звезду и девятую ракетку мира Анну Филатову застукали в туалете теннисного Квинс-клуба с мужчиной. Кто этот счастливчик? Делайте ваши ставки, дамы и господа». Предвкушаю, как уже сегодня запустят тотализатор не на результат твоего следующего матча, а на то, кто этот мужик!

– Ты драматизируешь… – начинаю я, пытаясь утихомирить отца. – Кому какое дело?

– Я драматизирую?! – отец в два шага преодолевает расстояние до окна и резким движением отодвигает плотные шторы. – Иди, полюбуйся! По твою душу.

Выглянув в окно, я испускаю потрясенный выдох. На улице возле входа в отель собралась огромная толпа. Люди с камерами, фотоаппаратами, мобильными телефонами, какие-то группиз с плакатами…

– Может, в этом отеле Федерер остановился или Зендея с Томом Холландом? – предполагаю я, кусая губу. А что? Вполне вероятно. Мой секс в туалете просто не мог собрать столько зевак. Наверняка папарацци ждут рыбку покрупнее, чем теннисистка, которая недавно влетела в десятку мирового рейтинга.

– Аня Филатова тут остановилась, – язвит отец. – Находка для вуайяристов и новая звезда желтой прессы.

Задергиваю штору и, не глядя на папу, потому что стыдно, иду в спальню, чтобы взять телефон. Он на беззвучном до девяти утра: организаторы поставили мою первую официальную тренировку на двенадцать, я хотела выспаться, чтобы подойти к старту турнира свежей и отдохнувшей, но… что уж теперь.

Беру в руки трубку и даже теряюсь от шока. Десятки пропущенных звонков, сотни отметок в соцсетях и сообщения с ссылками… Очень много сообщений с ссылками на ту самую фотографию из туалета. Отец прав, эта статья не шутка, о которой можно забыть. Тут пахнет настоящим скандалом.

Со мной пытались связаться все – от знакомых и приятелей по туру до моего менеджера в модельном агентстве и руководителя пиара в Lacoste. Это только номера, забитые в мои контакты. Еще столько же – неизвестных. И один, который не записан, но намертво запечатлен в моей памяти. Он тоже звонил.

Дрожащими руками нажимаю кнопку вызова. Три секунды, которые кажутся мне вечностью, слушаю длинные гудки. Сердце колотится так, словно вот-вот пробьет клетку ребер и выскочит наружу. А потом…

– Ты где? – звучит в трубке раздраженный голос с едва уловимым акцентом, от которого у меня все тело покрывается мурашками. – Надо поговорить.

* PageSix – влиятельный ресурс с новостями из мира звезд, политиков и бизнесменов.

Глава 1

Мельбурн, Australian Open

полгода назад, 12 – 26 января

Алекс

– Да вы издеваетесь, – первые слова, которые я произношу, ступая по земле славного города Мельбурна, куда прилетел ради участия в Australian Open*.

На VIP-парковку меня провожают в обход поджидающим папарацци, а там уже стоит спонсорский Porsche с водителем. И все бы ничего, если бы не проклятый номер «002» на автомобильном знаке, который преследует меня. Впору поверить в конспирологию, на которой помешана моя мама, подозревающая Джей-Зи и Бейонсе в поклонении дьяволу.

Всегда второй, – эхом проносится в голове.

Со злостью застегиваю фирменную ветровку с логотипом ADV под узнаваемым «крокодилом» (Алекс Де Виль и Lacoste). В автомобиль сажусь уже на взводе. В прессе вечно обсуждают мои контракты, но для меня вся эта амбассадорская тема – отличный повод не забивать себе голову лишними проблемами: что носить, на чем ездить и каким парфюмом пользоваться. Потому что по факту я не пользуюсь никаким, если Артур Мендес, мой менеджер, не напомнит мне.

Кстати о нем.

– Ты был недоступен сутки, совсем из ума выжил? – как девка, визжит на французском в динамик, когда отвечаю на звонок. – Еще пару часов, и я собирался объявить тебя в международный розыск!

– Я выключил телефон, – отвечаю спокойно, наблюдая в окно за монотонно-серой картинкой, которая усыпляет. Я чертовски хреново спал.

После благотворительного матча, который по задумке организаторов должен был пройти в дружественной обстановке, но закончился скандальным удалением меня с корта, я не хотел говорить ни с кем. И без них все знал. Улетел на несколько дней раньше запланированной даты в Мельбурн, чтобы больше времени посвятить тренировкам.

– Я, мать твою, знаю, что ты выключил телефон! Ты хочешь, чтобы у меня случился инфаркт? Я человек в возрасте, между прочим!

– Тебе нет и пятидесяти, а инфаркт ты схватишь скорее потому, что чаще, чем следует прикладываешься к бутылке коньяка.

– Хороший французский коньяк продлевает жизнь, чтобы ты знал, – слышу теперь усмешку в голосе менеджера. После следует длинная пауза и театральный вздох. – И что это было, Алекс?

Это риторический вопрос?

– Не понимаю, о чем ты.

– Ты швырнул кроссовкой в зрителей.

– Меня освистывали и мешали сосредоточиться.

– Фирменной кроссовкой BOSS, между прочим, – продолжает Артур, игнорируя моя замечание. – Немцы оборвали мне телефон. Обещали разорвать контракт, если твои выходки продолжатся, а размер компенсации по нему…

– Они знали, с кем имеют дело, когда заключали его. Пусть идут на хрен, я увеличил им продажи спортивной линии втрое.

– Скажешь это в суде.

– Если понадобится, скажу. Меня вообще и Lacoste устраивают, – говорю, глядя на спортивные кеды, которым не изменял много лет. Но Артур уломал меня выйти на благотворительный матч в новых, чтобы порадовать очередных спонсоров.

– Ты оскорбил судью! Обозвал его жирным черным козлом…

– Это было не оскорбление, а констатация фактов.

– Пресса уже подхватила волну, тебя обвиняют в расизме и…

– Если бы он был белым, я бы назвал его жирным БЕЛЫМ козлом.

Как будто есть разница, какого цвета у тебя кожа, если ты козел, который подсуживает любимчику публики.

– Ты сломал дорогущую ракетку и разбил нос бол-бою**, когда послал тот мяч в стену после удаления!

– А вот за это я извинился! – перекрикиваю ударившегося в истерику Артура. – Не за ракетку, сколько бы она ни стоила. За пацана. Я дал его родителям твои контакты, они свяжутся с тобой. Компенсируй им все, что потребуют, и отправь их куда-нибудь отдохнуть. Желательно туда, где есть Диснейленд. Пацан не виноват, что под горячую руку попался, я целился в жирного черного…

– Алекс, твою ж мать! – у меня выгибается барабанная перепонка от вопля менеджера. Убираю телефон чуть в сторону, пока тот продолжает надрываться. – Ты за один матч рушишь все, над чем я работаю месяцами. Это плохо для твоего имиджа. Какая кому разница, что ты выиграл турнир в Аделаиде, если ты снова замешан в скандале?

– Артур, – повторяю его тон. – Мне плевать на имидж. И ты знаешь, что победа в Аделаиде ровным счетом ничего не значит. Клэптон молодец, но в финале я бы предпочел одолеть совсем другого человека.

Холли. Джеймс Холлиуэлл по кличке Святоша, первая ракетка мира и мой личный криптонит, чтоб его. Как бы отвратительно сопливо это ни звучало, но было чистой правдой: я проигрывал ему всегда, и несмотря ни на что, будь то погода, настроение, фазы луны и расположение звезд. Я уступал ему на любом покрытии, в любой стране и на любом турнире. В Аделаиде его не было – он экстренно снялся из-за проблем со здоровьем. Но именно с ним состоялся скандальный благотворительный матч, собравший нуждающимся детям в далекой Африке баснословную кучу денег.

Наше противостояние «Дьявол против Святоши»*** обозвали противостоянием добра и зла. А добро с белозубой сияющей улыбкой и блондинистой шевелюрой, по общественному мнению, всегда побеждает.

– Ты слишком зациклился на Холлиуэлле. Это плохо закончится.

Мне этот разговор уже порядком надоел. Даже если так, что с того? Раньше, пока я взбирался на вторую строчку в мировом рейтинге, как сквозь гребаные тернии к звездам, Артур был терпимее к моим выходкам.

– Фонду нужна была куча денег – они ее получили. Что снова не так? – цежу я.

Еще один неимоверно раздражающий вздох. Артур мог бы стать тренером по выводящим из себя дыхательным упражнениям.

– У тебя не получится стать первой ракеткой мира, если ты будешь сам себе портить все. А вторых никто не помнит, знаешь ведь?

Молчу, потому что согласен. Но это не делает Артура менее противным.

– Ну и конечно меня бесит, что ты, как благотворитель, постоянно отваливаешь приличную часть призовых в дисциплинарку.

– Плевать.

– Мне не плевать! Я на проценте, если ты помнишь.