Свернув на боковую аллею, увидела на скамейке поникшую фигуру в коричневой мантии бытовиков. Эту полненькую, приземистую девушку я знала в лицо, часто встречала в библиотеке. Наверное, у нее в роду были гномы, они стройностью никогда не отличались. Девушка плакала.

– Что случилось? Болит что-то? – я села рядом.

Девушка посмотрела на меня сквозь пальцы и отрицательно мотнула головой.

– Обидел кто-то? Плюнь! Ты старательная и умненькая, все, что тебе сказали, это от зависти и неправда, – зашла с другой стороны. – У тебя все получится, вот увидишь.

Почему я к ней подсела? Потому что мне два месяца назад было очень хреново, надо мной смеялись все богатенькие и, что удивительнее всего, все нищие стипендиаты. Я тогда выпала из круга одних и не была принята в круг других. Мне было невыносимо одиноко и мучительно больно. Эту же боль я ощутила сейчас от бытовички.

– Не получится, – помотала она головой.

– Я Венди, а тебя как зовут?

– Я знаю, кто ты. Ты Хайнц, никчемная зельеварка, которая все взрывает.

Однако, кто-то старательно распускает об мне гадкие слухи. Я достала платок и протянула всхлипывающей девушке.

– Ой, прости, я не нарочно, это было очень грубо… – спохватилась девушка. – Тебя тоже дразнят?

– Нет. Я лучшая зельеварка курса. А тебя дразнят?

– Он сказал, что я корова. И даже, если похудею, не стану красивее, – вздохнула девушка.

Я понимающе кивнула. Почувствовала себя вдруг такой старой и опытной, с прогоревшими угольками в груди вместо сердца. Крушение первой любви и презрительный отказ очень горько получить в ответ на признание. Разочаровываться в близких вообще тяжело. Стихийник Тони ничего не сказал, он просто исчез из моей жизни. Не подошел, не поддержал, не сказал ни одного доброго слова. Хотя добрые слова ведь ничего не стоят. Ровным счетом ничего. А Марк молча встал во мной в пару на лабораторной, когда все шептались и шарахались от меня, как от пятнистой ядовитой жабы.

– Я Аура Ройвит, – представилась бытовичка, громко высморкавшись.

– Плантации Ройвит?

Девушка кивнула. Многие лиги садов и огородов окружали столицу с юга, Ройвиты были потомственными одаренными садоводами и земледельцами, поставщиками королевского двора. Яблоки, киви, груши, дыни, не говоря уже об огурцах, картошке или помидорах. Ананасовые плантации… я с большим интересом посмотрела на бытовичку.

У нее было очень белое лицо, свеженькое и круглое, большие глаза, брови дугами, пухлые щечки и короткий носик. Куколка! У моей любимой куклы Эльвиры было точно такое же фарфоровое лицо. Красный нос и пятна от рыданий пройдут, достаточно умыться холодной водой. Наверное, они еще не умеют работать с водой.

– Он сказал, что ты некрасивая? Слепой, что ли? – искренне удивилась я, выращивая на ладони кубик льда. – На, протри лицо.

– Я жирная! – воскликнула Аура с отчаянием. Но кубик взяла и лицо вытерла.

– Ты очень аппетитная и хорошенькая. Просто он дурак и ничего не понимает в женской красоте.

– Легко тебе говорить! Ты и семи стоунов не весишь, наверное, – снова всхлипнула Аура. – А я все двенадцать!

– С удовольствием поменялась бы с тобой местами, а то ветром сносит, – усмехнулась я. – Но если хочешь похудеть, средство есть.

– А, я уже все перепробовала, кучу диет, после них сразу набирала вес еще больше, чем было, – махнула рукой Аура. – Даже на курсы ходила. «Ты богиня, обожай свою кучу сала!», – передразнила она неведомого инструктора.

– У меня дипломная работа – зелье для похудения «Волшебный корсет», – сказала с намеком. Клюнет или нет? Ананасы и папайя мне будут нужны в товарных количествах.

Аура покачала головой.

– Папа запретил покупать разрекламированные зелья, сказал, что это обман и выманивание денег. Слабительный сбор стоит в десять раз дешевле любого фирменного зелья.

– А у меня не слабительный сбор, – снова усмехнулась я и вынула флакон из кармана. Вот он и нашел свою хозяйку. – Возьми. Пять капель на полстакана теплой воды утром и вечером. Кушать можно все, никаких ограничений, кроме разумных. Ну, не обжираться сверх меры. Через месяц себя не узнаешь.

Было видно, что Аура борется с искушением, она даже губку закусила.

– Оно безопасное. Считай, что ты помогаешь мне с дипломом. Если не трудно, веди дневник. Что съела, на сколько похудела. Мне очень надо!

– Ну, разве что так… – сомнения исчезли с личика, Аура быстро сцапала флакон.

Нет, я бы все равно ей помогла, будь у нее хоть какая фамилия. Но плантаторы и огородники Ройвиты… Буду считать это перстом судьбы и особенным везением. Не может же мне все время не везти? Папа часто говорил: «Везет тому, кто сам везет». И с хохотом добавлял: «Только на них все и ездят»!

Мы попрощались с дочкой плантаторов, и я побежала на теорию плетений. Профессор Маргшит очень не одобрял опозданий.

Считалось, что артефакторы, зельевары и бытовики обязаны быть всегда точными и пунктуальными. Опаздывающий зельевар – нонсенс! Чувство времени должно быть идеальным, ведь оно крайне важно для изготовления зелий. Чуть передержишь или недоваришь, пиши пропало. В академическом парке стояла статуя девушки в мантии, в руке которой были часы. Говорили, что это в честь зельеварки, у которой встали часы, а она не заметила и умерла, приняв собственное зелье. А вот боевики-стихийники могли опоздать на половину пары. Стихия же! Ее крайне трудно загнать в рамки. С дисциплиной у них всегда было напряженно.

А после занятий на выходе меня ждали Кристофер и Тони. Подпирали стенку и бросали друг на друга неприязненные взгляды.

– Венди, привет! – улыбнулся Тони. – Я слышал, у тебя все наладилось!

Раньше я таяла от его улыбки и света синих глаз.

– Да ладно? Кражу моего диплома можно назвать «наладилось»? – смерила его холодным взглядом. – Я не стала богаче, если ты об этом, и дома у меня по-прежнему нет.

– Да я разве ради дома? – слегка сбился Тони. – Я очень скучал, Венди!

– А я нет. Пришлось учиться выживать. И тебя рядом не было.

– Я бы с радостью помог, но ты же знаешь, мы были на практике!

Конечно, знала. Практика длилась две недели, а избегал он меня полгода. Очень талантливо избегал, надо сказать. Первый месяц я искренне надеялась, что у меня есть родная душа рядом, кто поймет и посочувствует. Верила вранью его друзей и лживым запискам. А потом Жаниль сказала, что он начал встречаться с целительницей из ее группы, и у меня внутри что-то потухло.

Теперь я смотрела в красивые синие глаза и думала, как я раньше не замечала, насколько они глупые? Как стеклянные пуговицы, ей-богу! И улыбка насквозь лживая. Его родители меня одобряли и сейчас, видимо, разъяснили туповатому отпрыску, что ценность девушки из семьи потомственных зельеваров с сильным даром вовсе не в материальных благах. Кровь, которую она принесет в семью, намного дороже нескольких тысяч фоллисов моего улетучившегося приданого. И если добавить семейные рецепты, так и вовсе такой невесткой не попрекнут ни родня, ни многочисленные кумушки. Свой зельевар в семье, понимать надо! Ценить! Не объест она их, а прибыли может принести много, плюс одаренные дети. Надо брать! Я будто услышала округлый говорок его матери, моей несостоявшейся свекрови.

Кристофер переминался чуть позади, Тони на его фоне смотрелся, как шпиц перед ротвейлером. Я послала Кристоферу чарующую улыбку, ощутив себя богиней мщения.

– Прости, Тони, я немного занята. Кристофер, ты уже приехал? Поедем обедать, ты обещал, – проворковала, цепляясь за его рукав. Кристофер молча подставил руку, выводя меня из корпуса. Тони что-то булькнул горлом, его удивленно распахнутые глаза так и стояли перед моим внутренним взором, теша самолюбие.

– И что это было? – проницательно спросил Кристофер, когда мы вышли в парк. Я отцепилась от его рукава и сунула руки в карманы своего пальто.

– Прости.

– Приглашение в силе, – усмехнулся Кристофер. – Давай вместе пообедаем.

А я подумала, почему бы и нет?

Надо иногда отдыхать и отвлекаться. В то, что Кристофер заставит меня расплачиваться за обед прямо в ресторане, я не верила.

– «Сирена», «Голубой парус», «Лагуна»?

– Откровенно говоря, терпеть не могу морепродукты, и все эти скользкие сырые рыбьи потроха, – призналась я. Выросла в Юверне, у моря, и все эти «дары моря» там ели только самые нищие жители побережья. Голь трущобная. Сам поймал, сам съел. Чем питаются все эти крабы, ежи, моллюски, омары, трепанги, придонные рыбы… фу! И еще раз фу!

– Значит, классическая кухня и хорошо прожаренное мясо, – Кристофер кивнул, завел мобиль, и мы плавно покатились по улицам Десадана.

Как же давно я не гуляла по центру! Через пару месяцев холодная слякоть прекратится, тротуары высохнут и на клумбах зацветут тюльпаны. Затем придет время пионов, и в Пионовом парке будет ежегодная выставка цветов.

Два года назад, когда начинал ухаживать, Тони подарил мне букет совершенно ошеломительных белых пионов, у которых внутри цветка было два-три багровых лепестка. Мама тогда одобрительно кивнула. Два года я была уверена, что пионы – мои любимые цветы. Надо пересмотреть свои вкусы. Розы – банально, лилии пошло. Астры? Флоксы? Ирисы? Фиалки?

– О чем задумалась?

– О пионах, – честно ответила я и хмыкнула, встретив удивленный взгляд. – Я же зельевар. Пионы очень полезные растения. Из них можно сделать противосудорожные, успокоительные, спазмолитические, противовоспалительные зелья. Женские и грудные чаи, наружные настои для помывания язв и пролежней.

– Ах, вот в каком плане, – засмеялся Кристофер. – Я уже подумал купить тебе букет роз, но кажется, тебе больше понравится пучок лекарственной травы!

– Розы тоже подойдут, – слегка обиделась я. – Сделаю из розовых лепестков с морской солью средство для ванны. Только букет надо побольше! А сами розы поменьше, они ароматнее и масличных веществ в них больше.

– Сдаюсь! Спорить со специалистом себе дороже!

Кристофер подрулил к ресторану «Отчий дом». Мы были там всей семьей несколько раз, и я невольно облизнулась, вспомнив фирменное жаркое в горшочках. А какие там бараньи ребрышки! Солянка! Отбивные!

От входа сразу кинулся швейцар и открыл дверь рейдоса.

– В другой раз поведу тебя в «Березку» или «Подснежник», – шепнул Кристофер, ввернув шпильку. – Все растения.

Невольно покраснела, догадавшись, что он смеется надо мной.

– Я в студенческой мантии, – шепнула, медля снимать пальто в гардеробе.

– И что? – не понял Кристофер.

Я только вздохнула. Мужчине не понять, как важно быть одетой не только к лицу, но и к месту. А моя зеленая мантия была выгоревшей и порядком ветхой, все-таки третий год ношу. Не накрашена, не причесана. Ужас!

– Общий зал, кабинет? – осведомился метрдотель.

– Кабинет! – сказали мы хором. Не знаю, какие были у Кристофера причины, а я хотела скрыться с глаз. Уже заметила парочку маминых знакомых, хищно косящихся в мою сторону.

– Могу предложить «Весенний рай» с видом на город, «Беседку» или «Цветущий грот».

– Беседку! – я была в этом кабинете, он был самым нейтральным и действительно служил для еды, а не для иных утех, которым можно было предаваться в других кабинетах, обставленных широкими креслами и диванами. Небольшая круглая комната с колоннами, увитыми плющом, действительно напоминала беседку.

– Чем тут кормят? – Кристофер принял из рук официанта кожаную папку с золотыми углами.

Я даже не открывала меню.

– Сливочный крем-суп, салат с курицей и гранатом, фирменное жаркое в горшочке. И компот, – продиктовала официанту.

Кристофер неопределенно хмыкнул и сделал свой заказ.

– Почему передо мной огромные миски, а перед тобой крошечные блюдца? – возмутился Кристофер, когда еду принесли.

– Фигуру надо беречь, – ответила я, запуская ложку в пиалу с крем-супом. Мама всегда говорила, что на людях воспитанная дама должна клевать, как птичка, а наедаться дома, без посторонних.