Хотя существует множество потенциально дезадаптивных стратегий (например, таких, как покорность, агрессивность и застенчивость), они не достигают уровня, который позволил бы включить их в официальные системы классификации в качестве расстройств личности. Стратегии позитивного характера (например, доброта, великодушие и самопожертвование) вряд ли смогут трансформироваться в расстройства личности, даже если будут преувеличены. Стратегии, которые становятся расстройствами личности, являются негибкими, чрезмерно обобщенными и навязчивыми. Эти гипертрофированные стратегии мешают приспособиться к окружающим и снижают общее состояние. Кроме того, расстройство может проявляться, когда возникают определенные негибкие стратегии в отсутствие других сдерживающих стратегий. Например, нарциссизм может развиться, когда усиливаются конкурентные стратегии без сдерживающих элементов эмпатии и социальной взаимности.

На рис. 2.1 представлена иллюстрация эволюционной модели развития расстройств личности и симптомов/синдромов. Адаптивные усилия по достижению основных целей могут стать чрезмерно развитыми в некоторых случаях, что приводит к неадаптивному прогрессированию тех или иных расстройств. Сверхразвитые стратегии закладывают основу расстройства личности и влияют на оценки риска и потерь, повышая уязвимость к тревоге и аффективным расстройствам. С развитием симптоматического расстройства основное когнитивное содержание схем становится более укорененным и заметным, таким образом укрепляя когнитивную основу расстройства личности.

Чтобы детализировать модель расстройств личности, их можно сгруппировать в соответствии с их основными ресурсами: межличностные (социально ориентированные) или индивидуалистические (автономно ориентированные), как показано в табл. 2.1. Преобладающие драйвы^[7] включают в себя конкуренцию, привязанность, привлечение к себе внимания, защиту, контроль, поддержку и критику. Они выполняют одну из двух основных функций – расширение и защиту личных ресурсов или территории – и связаны с врожденными стратегиями. Стратегии уникальны и используются в качестве диагностики для наблюдения и понимания эволюционной функции каждого расстройства.

Из расстройств, основной целью которых является расширение личной территории, нарциссическое расстройство характеризуется стратегией, направленной на то, чтобы превзойти других в статусе, а также стремлением к саморекламе и требует особого подхода в терапии. Цель привязанности достигается через утверждение потребностей и получение удовольствия (зависимое расстройство личности), привлечение к себе внимания и стремление развлекать других (гистрионное расстройство). Люди с антисоциальным расстройством личности преследуют цель расширения своей сферы деятельности с помощью стратегий конкуренции, в чем-то схожих со стратегиями нарциссической личности. Они рассматривают других как честную добычу для эксплуатации, как объекты физических нападок и лишения их того, чем они обладают, но при этом своей отстраненностью от общественного мнения, что резко контрастирует с нарциссической личностью, и кажутся более индивидуалистичными. Люди с обсессивно-компульсивным расстройством полагаются на внутренние системы контроля и оценки для расширения своей личной сферы. Способность к решению проблем и эффективность являются адаптивными, когда используются должным образом, и представляют проблему в гипертрофированном виде.

Рис. 2.1. Цели, стратегии, оценка и расстройства

Таблица 2.1. Эволюционная модель расстройств личности

Из расстройств, характеризующихся стремлением к безопасности, избегающее расстройство личности можно рассматривать с точки зрения стратегии защиты от сложных социальных ситуаций и потенциального обесценивания. С другой стороны, человек с этим расстройством жаждет отношений с другими людьми, что делает его особенно чувствительным к потенциальному отвержению, критике или насмешкам. Они избегают ситуаций, в которых не чувствуют себя в полной безопасности. Что интересно, факторный анализ Анкеты убеждений личности показывает общий фактор для избегающих и для зависимых расстройств личности (Fournier, DeRubeis, & Beck, 2011).

Параноидное расстройство личности характеризуется защитной реакцией. Это представляет собой преувеличение нормального процесса бдительности и защиты от потенциально опасных людей. Пациенты с этим нарушением пользуются собственными ресурсами для удовлетворения своих потребностей и склонны персонифицировать угрозы и атаковать в случае возможного вторжения на их территорию. Изоляция – главная черта шизоидного расстройства личности. Для этих людей характерно отсутствие интереса к другим людям и стратегия эмоциональной и физической отстраненности и отчужденности. Люди с шизотипическим расстройством во многом похожи как на людей с параноидным расстройством, так и на шизоидов, хотя их стратегии в высшей степени своеобразны и социально необычны. Пограничное расстройство, по-видимому, проявляется в моделях поведения, характерных для широкого спектра расстройств личности, вызывающих противоречивые побуждения и серьезный дистресс. И два расстройства не включены в табл. 2.1. При этом пассивно-агрессивную личность и депрессивную личность мы включаем в концептуализацию клинически значимых расстройств. И в том и в другом случае можно наблюдать, что человек полагается на автономные ресурсы и движим целью защиты своих владений посредством контроля с помощью косвенного сопротивления или аргументации (пассивно-агрессивный) или критики, уединения и размышлений (депрессивный).

Также может быть целесообразно рассмотреть концепции интернализации и экстернализации при наблюдении клинических признаков различных стратегий. Стратегии интернализации обычно включают торможение и чрезмерный контроль, в то время как стратегии экстернализации отражают спонтанное или экспрессивное поведение, которое не находится под контролем (например, импульсивное, реактивное, гиперактивное, агрессивное). Как отмечает Фурнье (глава 3), эти измерения независимы, и вполне возможно, что некоторые стратегии расстройства личности являются экстернализирующими/недостаточно контролируемыми (например, антисоциальное, гистрионное), а другие – интернализуются/сверхконтролируются (например, избегающее, депрессивное). Некоторые расстройства могут отражать низкий уровень как интернализующих, так и экстернализующих черт (например, шизоидность) или высокий уровень и того, и другого (например, пограничный, пассивно-агрессивный). Групповое совпадение по основным ресурсам (автономным или социотропным) является лишь частичным и предполагает дополнительное объяснение различий внутри этих групп. Хотя эту концепцию еще предстоит подтвердить исследованиями, она может стать клинически полезным методом распознавания моделей, сбора дополнительных данных, коммуникации с пациентами и разработки лечебных интервенций.

Целесообразно проанализировать эти стратегии с точки зрения их связи с эволюционным прошлым. Стремление гистрионной личности привлечь к себе внимание, например, может иметь корни в брачных ритуалах животных; поведение антисоциальной личности – в хищническом поведении; поведение зависимой личности – в проявлениях привязанности, которые можно наблюдать повсюду в животном мире (ср. Bowlby, 1969). Рассматривая дезадаптивное поведение людей в таких понятиях, мы можем оценить его более объективно и уменьшить тенденцию навешивать на него уничижительные ярлыки, такие как «невротическое» или «незрелое».

Концепция, согласно которой человеческое поведение можно продуктивно рассматривать с эволюционной точки зрения, была разработана Макдугаллом (McDougall, 1921). Он детально изучил преобразование «биологических инстинктов» в «чувства». Его работа оказала огромное влияние на взгляды ученых, занимающихся биосоциальными проблемами, таких как Басс (Buss, 1987), Скарр (Scarr, 1987) и Хоган (Hogan, 1987). Басс выделяет такие типы поведения людей, как соперничество, доминирование и агрессия, отмечая их сходство с поведением приматов. В частности, он сосредотачивается на роли коммуникабельности у людей и приматов.

Хоган (Hogan, 1987) постулирует филогенетическую наследственность, согласно которой биологически запрограммированные механизмы возникают в последовательности развития. Он обращает внимание на то, что культура предоставляет возможности для выражения генетических паттернов. Хоган рассматривает движущую силу человеческой деятельности, направленную на увеличение привлекательности, повышение статуса, усиление власти и влияния, как аналогичную у приматов и других социальных млекопитающих. В своей эволюционной теории человеческого развития он подчеркивает важность этого «соответствия».

Скарр особо подчеркивает роль генетической предрасположенности/вклада в формировании личности. Она утверждает:

В ходе развития различные гены включаются и выключаются, что приводит к изменениям в организации поведения точно так же, как и к изменениям в моделях физического роста. Генетические различия между индивидуумами также ответственны за определение того, какой опыт получат или не получат люди в своей среде (Scarr, 1987, p. 62).

Взаимодействие между генетическим и межличностным

Процессы, выходящие на первый план при расстройствах личности, также могут быть исследованы с точки зрения психологии развития. Так, привязанность, застенчивость или непослушание, наблюдаемые у растущего ребенка, могут сохраняться на протяжении всего этого возрастного периода (Kagan, 1989). Мы предполагаем, что эти паттерны скорее всего сохранятся как в поздней юности, так и во взрослом возрасте и могут выражаться в определенных расстройствах личности (например, в зависимом, избегающем или пассивно-агрессивном типах поведения).

Независимо от первичного происхождения генетически заданных прототипов человеческого поведения есть веские доказательства того, что некоторые типы относительно устойчивых темпераментов и поведенческих паттернов присутствуют уже при рождении (Kagan, 1989). Эти врожденные характеристики лучше рассматривать как «тенденции», которые могут акцентироваться или ослабевать под воздействием опыта. Кроме того, может установиться непрерывный, взаимно подкрепляющийся цикл между врожденными паттернами человека и паттернами значимых для него людей. Например, человек, для которого чрезвычайно важна забота, может вызывать проявления заботы со стороны окружающих, вследствие чего врожденные паттерны этого человека будут поддерживаться намного дольше периода, на протяжении которого такое поведение можно считать адаптивным (Gilbert, 1989). Так, пациентка по имени Сью, подробнее о которой мы поговорим чуть позже, по словам ее матери, фактически с рождения была более привязчивой и требовала большей заботы, чем ее братья и сестры. Мать давала ей особую заботу и защиту. Став взрослой, Сью продолжала тянуться к более сильным людям, которые отвечали на ее желание постоянной любви и поддержки. Другая проблема состояла в ее убеждении, что она непривлекательна. Ее постоянно дразнили старшие братья, что стало основой для убеждения: «Меня нельзя любить». Из-за этого убеждения она избегала ситуаций, в которых ее могли бы отвергнуть.

До сих пор мы говорили о «врожденных тенденциях» и «поведении», как будто эти характеристики могут отвечать за индивидуальные различия. В действительности, согласно нашей теории, интегрированные когнитивно-аффективно-мотивационные программы обусловливают поведение человека и отличают его от других людей. У детей старшего возраста и у взрослых застенчивость, например, является производной внутренней структуры установок типа «опасно нарываться на неприятности», низкого порога тревожности в межличностных отношениях и робости при общении с новыми людьми и незнакомцами. Эти убеждения могут появиться в результате повторения травмирующего опыта, подкрепляющего их.