– А что такое «корпулентные»? – спросила она.

– Морок-гора?! – вдруг взволнованно переспросила Машка, читая сообщения в мобильном. – Точно Морок-гора? Вау! Это ж в соседнем селе Полина теперь живет! Прекрасный дом! Берем!

ГЛАВА 2

Директор Главного управления Таможенной магии Тарас Петрович Оладьев с унылым видом просматривал отчетность. Судя по тому, как по мере чтения к печали на его лице явственно добавлялись признаки полного отчаяния, ничего хорошего в отчетности не наличествовало.

– И что ему нужно? – простонал Тарас Петрович, закрыв папку и откинувшись на спинку массивного кожаного кресла.

Заместитель директора Виктор Алексеевич Лосев, элегантный молодой человек двадцати восьми лет от роду, бродивший вдоль полок со старинными волюмами, задумчиво прикоснулся пальцем к корешку иллюстрированной «Классификации видов транспортального песка» и неопределенно пожал плечами.

– Как всегда. Маг, способный удерживать портал хотя бы в половинном раскрытии.

– Последние жильцы. Что с ними сталось?

– Группа молодых людей без определенного места жительства, представители пацифистского течения «Цветы и корни», проще говоря, хиппи: самозаселились двадцатого сентября в двадцать один тридцать – самовыселились двадцать первого сентября в пять ноль три, – меланхолично сообщил Виктор Алексеевич. И пояснил: – Он им сам открыл.

– Пацифисты, дети цветов, – мечтательно протянул Оладьев. – Почти всю ночь продержались, рекорд, эх. И как он их выгнал? Кто-то с ними потом разговаривал?

– Внук Ядвиги Павловны, Иван, провел беседу. Жильцы сообщили ему, что всю ночь находились под «крайне негативным и необъяснимым мистическим воздействием». Им снился одинаковый сон, что их преследует неизвестный, но очень страшный дух: гонит по болоту к топи. В отчете все есть.

– Кикимор, небось, подключил, – Оладьев крякнул с досады. – Ну вот кого ему надобно, а? Цветы и корни! Явно с магическим даром, раз он их вообще пустил! Бери, обучай и радуйся!

– Он крайне капризен, вы же знаете, – укоризненно вздохнул Лосев.

– А Ядвига? Она-то что?

– Дом по-прежнему не пускает ее внутрь надолго. Да и силы у нее уже не те, портал она не удержит.

– Что делать? Что делать? – пробормотал директор, запустив пальцы в остатки волос на висках. – Мы теряем драгоценное время. Уже сейчас могли бы использовать Избу хотя бы как почтовый пункт. А если мы ее совсем потеряем? Одичает? Что тогда?

– Иван Леонтьев, наш сотрудник, иногда там ночует. Дом его пускает… под настроение.

– Ну хоть что-то. Сам-то Ваня как? Оклемался?

– Говорит, да. Вернулся к своей бабушке, Ядвиге. Барагозит, как раньше. Рвется на работу.

– Ну, дело молодое. Передай, пусть с работой пока повременит, и чтоб не забывал, зачем мы его так долго прятали… и от кого.

– Тарас Петрович, – замдиректора изменился в лице, выхватил из кармана рабочий телефон и уставился на загоревшийся экран. – Маячок показывает возможное заселение. Ядвига писала, что кто-то наметился на горизонте, а только что информация подтвердилась.

Оладьев подскочил в кресле:

– Кто?

– Три… женщины… девушки. Девочки? Тут непонятно. Ждем уточнения.

– Целых три сразу! Ждем, – взволнованно выдохнул ректор.

***

Электричка не спеша доковыляла от города до станции «Морок-гора», Катя даже успела вздремнуть. Если решаться на переезд, нужно и жизнь менять: рано ложиться – рано вставать, с петухами.

В поселке Морок-гора петухов хватало. И собак, солидных, с ошейниками, возлежащих возле домов и грозно порыкивающих. И коты высокомерно посматривали с заборов.

И гора со странным названием Морок присутствовала, странная, одиноко торчащая, словно отпочковавшаяся от местной туристической достопримечательности, Велесова Кряжа (судя по карте в мобильном, он начинался в десяти километрах от поселка), и отползшая от него на приличное расстояние по равнине.

Карта вывела сестер Ключинских на край поселка. Дальше начиналось подножье Морок-горы, заросшее густым лесом.

– Красиво, – неуверенно отозвалась Машка.

– Да-а-а уж, – протянула Катя.

Домик стоял на отшибе. Ладный, аккуратный, «под старину», с чуть слегка покосившейся дымовой трубой. На фото в интернете он казался совсем крошечным, а в реальности почти не отличался размерами от других домов поселка.

И вовсе он не развалюха – удивилась Катя. То ли снимок старый, то ли фото обрезало при заливке на сайт.

Вот же она, веранда, а в посте ее не было. Из-за крыши выглядывает яблоня, в палисаднике поскрипывают на ветру нарядные, с резьбой, качели, металлическая сетка слева вросла в кряжистый дуб.

Катерина еще раз заглянула в телефон. Поморгала. Увидела на фото и яблоню, и дуб, и веранду. Что-то она заработалась, пора прекращать допоздна с иголкой засиживаться.

– Меня смущает, что дом на краю села, – сказала она. – Мало ли кто тут болтается.

– Собачку заведем? – оживилась Настюша. – Чтобы гавкала. Аф-аф!

– Там вон, – Машка направила камеру телефона на крышу дома, – уже есть охранник. Укусит – мало не покажется. Эй, Мурзик, скажи «гав»!

На крыше избушки сидел кот. Черный с бурыми подпалинами, огромный, явно породистый: уши с кисточками, морда почти человеческая. Такого бы в новой экранизации «Мастера и Маргариты» снять. Кот снисходительно опустил взгляд на Машку, широко зевнул и грациозно, с одного скачка, исчез за коньком крыши.

– У-у-у, – разочарованно протянула Машка, глядя в мобильный, – смазалось.

– И не боятся же местные такого красавца отпускать, – удивилась Катя. – Это же дорогая порода какая-то, кажется.

– Он по цепи ходит! – с восторгом взвизгнула Настюша, дергая ее за руку. – Смотрите! Как в сказке!

Вокруг дуба действительно лежала… массивная ржавая цепь, толщиной с Катину руку.

– Э-э-э, громоотвод, наверное, – предположила она.

– Настюш, посмотри, там русалка на ветвях не сидит? – хохотнула Машка.

Катя написала в мессенджере хозяйке дома, Ядвиге Л. Хозяйка ответила быстро и… лаконично:

>входите. дверь на себя

– Хм, – пробормотала Катя. – А если…

Телефон пискнул снова. Чувствуя, как ползут вверх брови, Катерина прочитала сообщение вслух:

>если не сможете открыть дверь, тогда увы, не повезло. ключа нет.

– Нам только еще одной хозяйки с приветом не хватало, – старшая сестра не на шутку растревожилась.

Но Машка уже отворила калитку в дощатом заборе и стояла на крыльце.

– Так тут замка нет! – крикнула она.

Маша потянула за ручку… и дверь распахнулась.

***

– Иван, ты подумал насчет женитьбы? – спросила бабушка, с ювелирной точностью разрезая на кусочки утиную грудку.

Иван поперхнулся, отмахнулся от Шаха, попытавшегося радостно приложить его лапой по спинке, и хрипло поинтересовался:

– Неожиданно. Бабуль, что за вопрос? Когда мы с тобой эту тему обсуждали-то?

Ядвига перевела на внука задумчивый взгляд слегка выцветших, но еще красивых глаз:

– Мы с тобой прежде на такие деликатные темы не общались. Я старалась не лезть в твою личную жизнь. Но теперь хотелось бы подробностей. Ты все же мой единственный внук. Если у тебя имеются проблемы с девушками…

– Ба, да я нормальный парень! Бывают у меня девушки! Много! И сейчас есть!

– Покажи хоть одну.

– Не могу! Они тебе не понравятся! Они… ну понимаешь, у меня плохая память на лица. И на имена. Я цвет волос только помню… иногда.

– Мимолетные увлечения, – Ядвига тяжело вздохнула. – Ясно. Я уже не верю, что дождусь правнуков.

– Бабуль, мне двадцать семь! Не рановато ли?

– Прекрасный возраст для продолжения рода. Я поздно родила твоего отца, сейчас очень об этом жалею. Бог не дал мне второго ребенка, и я Его вполне понимаю: съемки, жара, холод, усталость, физическая и эмоциональная, мой…хм… специфический дар, и я сейчас не о театральном таланте. Вы, мужчины, не понимаете, что такое нерастраченная материнская любовь. И, в конце-то концов, я ведь должна передать кому-то свои… активы. Раз с тобой не получилось…

– Баб, ты опять? Ну сколько можно напоминать? Я помню, помню: ты темная, я светлый. Надоело это слышать, ей-богу, – на лице Ивана появилось скучающее выражение.

– Я не в упрек, – Ядвига прожевала крошечный кусочек утки. – Я констатирую факт. Мне нужны правнуки. Хотя бы один. Желательно, чтобы он был внучкой.

– Ба-а-а!

– У меня зимой именины, круглая дата, планируется суаре для своих. Помнишь? Впрочем, неважно. Жду тебя с подругой. Да-да, Ваня, выкрои время и обзаведись девушкой. Пока я прошу просто начать с кем-нибудь нормальные взрослые отношения… нет, я настаиваю! Брак – это тяжелый труд, требующий серьезного обучения и практики. А ты в этом контексте пока только начальную школу окончил.

– Я подумаю. Все, я сыт, я ухожу, спасибо за обед.

– Стоять. Шах, заблокируй его. Будет дергаться – укуси!

Шах спрыгнул со своего стула, лениво прошелся вдоль стола и потерся о ноги вскочившего с места Ивана. Парень застыл, мученически подкатив глаза. Шерсть кота засветилась, крошечные искры осыпались на пол с живота, груди, кончиков ушей и хвоста, ударяясь о паркет и вспыхивая.

– Предатель, – прошептал Иван, пытаясь сбросить блокировку.

– Балбе-е-ес, – промурлыкал кот.

– Только попробуй цапни.

Шах игриво осклабился. Небось, до сих пор припоминал младшему Леонтьеву его детские шалости.

– Если не сделаешь то, о чем я пока прошу тебя любезно, прекращу материальную поддержку твоих проектов, – проговорила бабушка, отложив вилку и нож.

– Б-А-А-А!

– Не нужно так орать. Я понимаю, что ты трудишься, признаю, что стараешься. Но эти твои… похождения! Это неблагоразумно, Ваня! Тебе бы сейчас сидеть тише воды, ниже травы.

– Бабуль, да забыл он обо мне давно! – взвыл Иван. – Опасность миновала!

– Я не уверена. И твой директор Тарас Петрович сомневается.

ГЛАВА 3

– Девочки, осторо…! – поспешила крикнуть Катя, но Маша и Настя уже вовсю носились по домику.

Впрочем, разогнаться в нем было негде. «Не поместимся», – расстроенно констатировала Катерина, осмотревшись. Две крошечные комнатки, веранда с зачахшими горшечными цветами и кухонька, половину которой занимает огромная печь. Печь это, конечно, круто, но Катя предпочла бы современную плиту.

Мебели в доме было мало. Имелись две кровати с провисшей сеткой, небольшой шкаф, стол и пара шатких стульев. Тоже не фонтан.

Жаль. Старшая Ключинская уже надеялась, что проблема с жильем решена. И деревенька от города недалеко, и Машина подружка поблизости живет, могли бы в школу вместе ездить. И бог с ним, со скутером, Катя пока оставит его в гараже у знакомых. Но ей совершенно негде разложить свое рукоделие. И туалет… На улице, разумеется.

Катя с особенным интересом осмотрела уличные удобства. Будочка, обклеенная страницами пожелтевшего журнала «Пионер», оказалась на удивление чистой и уютной. Можно, конечно, и так пожить, пока что-то поприличнее не найдется, но стоит ли?

– Нет, девочки, – твердо произнесла она. – Здесь мы жить не можем.

– Ну-у-у Ка-а-ать, – заныла Машка. – Ну почему-у-у? Смотри, как все олдскульно. Это же крутяк! Настоящий винтажный дом.

– Здесь нет самого необходимого, – строго возразила Катерина. – Где ты, к примеру, будешь делать уроки? На печи?

– Пока на том огромном столе, который посреди кухни.

– Каком столе? – растерялась Катя.

– Ну том! С плитой! Заодно тебе готовить помогать буду! Да мы там все поместимся!