Но была и вторая причина. Больше, чем причина. И состояла она в том, что на чудеса Руслана была не способна. Не отсыпал ей Господь такой милости. И если ее жесткая метода словесного мордобоя не помогала, оставался последний шанс. Пыльная квартира на окраине. С запахом непростиранного белья и отсыревших обоев. С дверью, где из потрескавшегося дерматина торчал пожелтевший поролон. Где в дождь через щели в рамах натекала вода. Где проводка шла прямо по стенам, напоминая сушеных змей. Почему-то чуду взбрело в голову жить именно там. Среди пыли и хлама зигзаги судеб распрямлялись, тиски несчастий разжимались. Сбоев не было. Руслана старалась тревожить этот странный мир как можно реже. Как ни храбрилась, а суеверный страх перед непостижимым накрывал с головой, стоило ей только подумать о том, что происходило в той квартире. Потому и отбирала Руслана только самые трудные случаи. Старалась не беспокоить по пустякам.

Ее бизнес-модель напоминала шкатулку с двойным дном. Именно второе, секретное дно и обеспечивало стопроцентный результат. Сначала Руслана крутила-вертела клиента в своих руках, пытаясь довести до состояния, когда он, остервенев и выйдя за границы себе дозволенного, сам начнет кидаться на прутья клетки, заточившей его. Порвет зубами красные флажки, которыми позволил себя обложить. Некоторым этого было достаточно. Люди меняли привычный ход жизни, выскакивали из сложившегося трафарета, то есть обретали новую жизнь, что им и было обещано за их деньги. Но если методы Русланы не помогали, оставалось уповать на квартиру на окраине.

Клиентам это преподносилось как завершающий этап долгой работы Русланы, как вишенка на торте, ничего не значащий эпизод, просто впечатления ради. Они даже не понимали, что адрес, по которому велено съездить, это расписка Русланы в своей беспомощности. Клиенты благодарили исключительно Руслану. Еще бы! Они помнили, сколько времени провели у Русланы и сколько денег ей оставили. А тусклая квартира, где полчаса над ними кудахтала какая-то тетка, быстро стиралась из памяти. Ну было и было.

Совесть не мучила Руслану. Если жизнь подкинула ей эту возможность, то кто она такая, чтобы отказываться от милости судьбы. Она не то чтобы коварно придумала эту схему, скорее не упустила шанс, который сам приплыл ей в руки. Обстоятельства сложились в подобие лабиринта, передвигаясь по которому Руслана пришла к своему бизнесу. А языком обстоятельств с тобой говорит Вселенная. Эту фразу Руслана часто повторяла клиентам. Это был тот случай, когда Руслана верила своим словам.

И разве она кого-то обманывала? Человек потратил много денег и получил решение своих проблем. Где тут обман? Правда, деньги достались не тому, кто сотворил чудо. И что? Их получил тот, кто их хотел. Кому-то выпала способность творить чудеса, а кому-то денежная компенсация за свою заурядность. Руслана считала свой бизнес не только прибыльным, но и честным.

Образцово-показательное детство

Возвращаясь от Русланы, Лара путалась в трех мыслях, как в трех соснах. Мысль о том, что надо ехать в Новую Москву за запасным ключом, была неприятной, но понятной. Деваться некуда, не оставаться же ночевать на улице, да еще в такой мороз. Вторая мысль зацепилась за погоду и пошла скакать галопом, коря Лару за оставленные у Русланы деньги. На них можно было бы купить новый пуховик и сейчас не чувствовать спиной все порывы ветра. Но это все мелочи, мысли-мелюзга. Главная тема, давящая на виски, сводилась к вопросу: за что? За что, по какому такому закону Лара тащит на себе эту жизнь без радости, как тяжелый чемодан, в котором нет ничего ценного? Эта мысль, прочно угнездившаяся в сознании в последние годы, то уходила на покой, давая Ларе минутные передышки, то вновь просыпалась и заявляла о своей полной, безусловной правоте. Эпизоды, когда появлялась очередная надежда, становились все реже и короче, а периоды беспросветности разбухали, заполняя жизнь до краев. Ей давно перевалило за тридцать, а ни ребенка, ни котенка. Ни радости, ни смысла.

Вот и сейчас, толкаясь в потоке усталых москвичей, сплошь в серых и черных куртках, Лара брела по серпантину подземных переходов, пересаживаясь на нужную ветку метро, и думала о том, как она несчастна. Времени подумать об этом было много. До Светки добираться – целое приключение. Сначала метро, потом маршрутка, и там еще пешком минут пятнадцать. Странно, что, живя на краю света, Светка умудрялась производить впечатление человека, у которого все если не замечательно, то нормально.

В вагоне метро была давка. Еле втиснувшись, Лара оказалась между девицей с длинными ногтями, загибающимися под собственным весом, и парнем с ушами, в мочках которых зияли огромные дыры в черной металлической оправе. В дырку можно было просунуть мизинец. Лара почувствовала приступ тошноты. Тошноты и острого чувства своей несовременности. Ей не понять этих людей, уродующих себя ради оригинальности. Это даже не поколение, а какая-то новая разновидность людей. Отвратительных и притягательных в своей смелости. Лара подумала, что у нее на теле нет ни одной татушки, нет силикона, ботокса, ламинированных волос и акриловых ногтей, нет ничего, что исказило бы ее природу. И что? Зачем она хранила верность божьему эскизу? Что ей это дало? Это был ее принцип или трусость? Не хотела экспериментировать или просто боялась расстроить родителей и учителей? Или сначала боялась, а потом это вошло в привычку? Привыкла ничего не хотеть.

Эти мысли увели в прошлое, всплывающее обрывками и бессвязным коллажем. Вот завуч, с ее характерной манерой закладывать большой палец за пуговицу пиджака, говорит, что всем надо брать пример с Ларисы. И даже зачитывает фрагмент ее сочинения. И Лариса рада, так рада, что не замечает, как сидящий за ней Димка Фролов корчит рожи, тыча в нее пальцем, лишь бы рассмешить смазливую дуру Ленку Поливанову. Странно все-таки устроены воспоминания. Димка сидит сзади, и Лара его не видит. Но в воспоминаниях как будто смотрит на все со стороны, видит и Димку, и благосклонно хихикающую Ленку. И себя, отвратительно самодовольную отличницу, млеющую от похвалы завуча.

А вот она идет после уроков домой. В новом красивом пальто с воротничком из цигейки. И тот же придурок Димка Фролов кидается снежками. Но все они попадают в Ленку Поливанову, а та визжит на всю округу. И Лара думает, что так ей и надо. Ленка сегодня опять тупила у доски, и непонятно, сколько бы они сидели над этой задачей, если бы не взметнувшаяся вверх рука Лары. Она единственная знала решение. Поэтому в нее и не кидаются снежками. Уважают. Она вам не Ленка какая-то, она гордость школы и будущая медалистка. Только почему-то в воспоминаниях это смотрится очень глупо, постыдно как-то смотрится.

Медаль Лара получила. Родители были счастливы. Всех оповестили – родственников, друзей, соседей. И все говорили поздравительные слова про огромный труд, про открытые горизонты, про то, что все впереди. И все, как выяснилось, врали.

Впереди был обычный будничный формат. Завтра ничем не отличалось от сегодня. Вместо школьных уроков появились университетские семинары. Там тоже хвалили, ставили в пример. Там были свои Ленки Поливановы, которым занимали места в столовой свои Димки Фроловы. Разница состояла лишь в том, что на выходе вручили не золотую медаль, а красный диплом.

В вагоне метро стало поменьше народу. Не всех жизнь загнала в Новую Москву, кто-то смог зацепиться и за старую. Люди выходили на станциях, облегченно вздыхая и, как показалось Ларе, победно озирая тех, кому еще ехать и ехать. На метро, потом на маршрутке, потом на оленях. Ну или пешком.

– Женщина, садитесь.

Мужчина в куртке, намекающей на лыжные гонки, показывал Ларе на пустующее сиденье.

Эта фраза имеет массу оттенков. Может прозвучать как обращение к королеве. Нельзя допустить, чтобы королева стояла. А может звучать как обращение-сочувствие, дескать, умаялась, бедолага. Это как два полюса – отношение как к королеве и как к тягловой лошади. Между этими полюсами масса промежуточных градаций. В данном случае в мужской галантности просвечивала равнодушная учтивость. Ничего более.

Лара осталась гордо стоять. А вскоре поезд прибыл на конечную станцию, и понеслось. Переполненная маршрутка, пеший бросок, тяжелые думы и периодически возникающее сожаление об оставленных в квартире Русланы деньгах. Лара была почти уверена, что больше туда не вернется. Хамство она терпеть не намерена.

В гостях

Приехав к Светке, Лара сразу же попросила горячего чаю. Много и с сахаром. У Светки даже лимон нашелся – редкая удача. У подруги было много достоинств, но запасливости и хозяйственности среди них не наблюдалось. Зато имелись муж и двое детей со странными именами Ада и Гера. Светка шла по жизни, словно танцуя. Видимо, во время беременности она танцевала что-то греческое.

Светка пришла к ним в класс перед самым выпуском, толком ни с кем не успела подружиться, времени не хватило. Совершенно непонятно, как так случилось, что она стала центром общения одноклассников в их взрослой жизни. Она регулярно оповещала Лару о том, что кто-то женился, развелся, завел детей, уехал из страны, купил новую квартиру или даже умер. Светка была связной между Ларой и бывшими одноклассниками, которые сами почему-то на связь не выходили.

Вот и сейчас, пока Лара грела руки о горячую чашку с чаем, Светка вываливала новости:

– Нет, ну ты подумай, Ленка-то Поливанова бросила своего миллионера. Он ей остров обещал подарить, а она его бросила. Говорят, что в списке Форбс висел.

– Наверное, миллиардера нашла, – с едкой усмешкой ответила Лара.

Ленка Поливанова была для Лары как красная тряпка для быка. Самая тупая в математике, зато самая красивая девочка в их классе.

– А вот и нет! – заливисто рассмеялась Светка.

– Ну тогда триллионера, или какие у них там градации?

Лара демонстрировала равнодушие к судьбе Ленки, хотя кошки скребли на душе.

Но Светку было не свернуть. Ее прямо распирало от масштаба новости.

– Она к Димке Фролову ушла! Прикинь! Помнишь его?

– Еще бы! Драчливый балбес, такого не забыть.

– Что драчливый, не скажу, но точно не балбес. Он, между прочим, сейчас что-то там возглавляет. Приезжал на встречу одноклассников с охранниками. Вот зря ты не пришла. Всем нашим девушкам цветы подарил, потом всем такси вызвал. Понятно, что мы ему не очень интересны были, он на Ленку хотел впечатление произвести. Ну и, как видишь, произвел. – Светка опять засмеялась.

Вообще ей было свойственно перемежать речь смехом. Иногда это умиляло, иногда раздражало. Сейчас раздражало. Лара пожала плечами:

– Я думала, только в детстве нравятся смазливые девочки, с годами это проходит. Ан нет, он остался на уровне подростка, хоть и с охранниками.

Светка перестала смеяться.

– Лар, а с чего ты взяла, что она смазливая? Она красивая. И вообще.

– Что вообще?

– Ну нашли люди друг друга, так порадуйся за них. Чего ты кусачая сегодня?

«Потому что саму только что покусали, – подумала Лара. И печально добавила про себя: – Еще и за мои же деньги».

Надо было уходить. Сидеть в гостях с кислым лицом просто неприлично. А какое может быть выражение, когда чувствуешь себя полной дурой? Сначала как идиотка отправилась за решением проблем в интернет, что уже тянет на диагноз. Так потом еще, как последняя лохушка, отнесла деньги какой-то хамоватой вершительнице судеб. Если рассказать об этом Светке, она не поверит. И это Лара? Самая умная девочка в классе? Самая старательная, воспитанная, терпеливая. Гори оно все синим пламенем. Эти похвалы учителей, эти обещания родителей, что за труд воздастся. Нет в мире справедливости. Мысль не новая, но болезненно верная.

– Давай ключ. Пойду я, – вставая, сказала Лара. – От вас путь неблизкий.

– Ой, а я не говорила? Мы переезжаем скоро. Будем теперь поближе к тебе жить, на той же ветке метро.

И Светка простосердечно поведала, что получила наследство от тетки в Питере, которая оказалась законспирированной богачкой, потому что имела квартиру с видом на Неву и лепниной по потолку. Продалась теткина квартира быстро и дорого. И теперь прощай, Новая Москва. Привет, старая.