Лиз Томфорд: Обманный бросок

© Теодоракис М., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

За совершенство в несовершенстве

Плейлист

Love Оn the Run – Sons Of Zion 2:57

Drunk & l’m Drunk – Маrc Е. Bassy 3:56

Obsessed – Mariah Carey 4:04

You Got lt – Jamieboy & Myles Parrish 3:36

Lose Control – Teddy Swims 3:30

Bad Side – iyla 2:40

Home – Good Neighbours 2:37

Ms. Poli Sci – Paul Russell & Khary 2:08

Classic – МКТО 2:55

Trial Ву Fire – Маrc Е. Bassy feat. Bibi Bourelly 2:34

Seasons – VEDO 3:20

DFMU – Ella Mai 3:17

Must Ве Mine – Kiana Lede feat. Ant Clemons 2:31

MARS – Mario 3:48

Abracadabra, Pt. 2 – Wes Nelson 2:47

6 months – John К 3:37

Make Ме Wanna – VEDO 3:40

Naked – James Arthur 3:53

This City Remix – Sam Fischer feat. Anne-Marie 3:17

Comfortable – H.E.R. 4:15

Love Like This – Natasha Bedingfield 3:41

Пролог
Исайя

ТРИ ГОДА НАЗАД

Это худший день в году.

Худший день каждого года.

Обычно я провожу его, путешествуя с товарищами по команде на предсезонные сборы. Сейчас я должен быть в Канкуне или Майами и, захваченный атмосферой вечеринки, потягивать коктейль у бассейна.

Вот только в этом году я не у бассейна, не пьян и не развлекаюсь, а прячусь в женском туалете рядом с раздевалкой. Этот сезон начался слишком рано, и меня не может отвлечь даже первый бейсбольный матч.

Женский туалет безупречен и намного чище нашего. Бархатный диванчик и маленькие флакончики парфюма на стойке. Аккуратно сложенные полотенца для рук и мятные леденцы в стеклянной вазочке. Запах несравненно лучше, чем в мужском, и я надеюсь лишь на то, что парни не просекут, как здесь чертовски хорошо, потому что это мое тайное убежище, которым я пользуюсь последние шесть лет – с тех пор, как меня пригласили в команду «Воинов» на позицию шорт-стоп^[1].

Среди персонала нет женщин, поэтому никто не пользуется этим туалетом – лишь я, если мне нужно побыть одному.

Можно сказать, что я в команде – та самая зажигалка. Слегка безрассудный и слишком задиристый. Готовый выставить себя на посмешище, лишь бы все вокруг улыбнулись. Поэтому начать сезон с нервного срыва или расплакаться, как девчонка, перед товарищами по команде – не в моем стиле.

В свои двадцать восемь я не стыжусь признаться: даже спустя столько лет мне нелегко пережить этот день. Когда мне было тринадцать, мой брат – всего на два года старше – сообщил ужасную новость: возвращаясь домой в грозу, наша мама на машине врезалась в дерево, и мы уже никогда ее не увидим…

Так что да: это, *****, худший день в году.

Я сижу на крышке унитаза в одной из кабинок, и мои коленки трясутся. Нужно привести себя в порядок. Я должен вернуться к образу весельчака Исайи Родеза, которому все по плечу. Который знает, как осчастливить всех вокруг. Которого все ожидают увидеть, когда я войду в раздевалку.

Мне нравится быть этим парнем. В девяноста процентах случаев я такой и есть. Еще в детстве я понял, что могу рассмешить брата, даже если он слишком напряжен, чтобы улыбаться. Я как будто нашел цель в жизни – делать окружающих счастливыми, поэтому скрываю свою печаль и слезы.

Я позволяю себе еще мгновение погрустить, прежде чем покину кабинку, ополосну лицо водой из-под крана и выйду из женского туалета.

Но как только я открываю дверь, снаружи раздаются голоса. Эта часть клуба обычно пустует, поэтому я останавливаюсь, узнав голос доктора Фредрика. Я прячусь – не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, что я только что рыдал в одиночестве.

– Вы солгали в своем заявлении.

– Я не лгала, – слышу я ответ женщины.

Доктор Фредрик говорит тише, пытаясь сохранить этот разговор в секрете – только между ними, но я отчетливо слышу его слова:

– Вы ввели меня в заблуждение, и вам это известно.

– Кенни – это краткая версия Кеннеди.

Услышав это, я выглядываю из-за маленькой перегородки и вижу, что доктор Фредрик с раздражением смотрит на женщину.

Я не вижу, как она выглядит, – незнакомка стоит ко мне спиной, но, выпрямившись в полный рост, она едва достает доктору Фредрику до подбородка, а его не назовешь высоким. Ее волосы собраны в густой конский хвост, ниспадающий до середины спины. Я не в состоянии разобрать цвет, но могу сказать, что точно не блондинка и не брюнетка. Просто не знаю, как назвать этот цвет волос.

Доктор Фредрик оглядывается, желая убедиться, что они одни, поэтому я быстро прячусь за перегородку и продолжаю прислушиваться.

– Это место не для вас. Вам лучше отклонить это предложение о работе и найти что-то, более подходящее для… такой, как вы.

– Для такой, как я? Вы имеете в виду для женщины?

«Какого черта?»

Я никогда не испытывал особой приязни к доктору Фредрику. Он глава нашей медико-оздоровительной службы, главный врач команды. Все остальные врачи, диетологи и даже тренеры подчиняются ему. Но все уважение, которое я, возможно, и питал к этому парню, тут же улетучилось из-за его намеков.

На мгновение воцаряется молчание, как будто он прикидывает, что сказать, чтобы не навлечь на себя неприятности.

– Вакансия, на которую я искал сотрудника изначально, больше не актуальна. В отделе кадров мне сказали, что я не могу отменить предложение, но могу его изменить. На данный момент я хочу нанять спортивного тренера.

– Что? – спрашивает она, сдерживая нервный смешок. – Я дипломированный врач, и вы ожидаете, что я соглашусь работать тренером по легкой атлетике?

– Я вообще не ожидаю, что вы согласитесь.

– Доктор Фредрик, я специально переехала в Чикаго, чтобы получить эту работу. Вы видели мои рекомендации. Видели, какие я проходила стажировки. Вы наняли меня именно поэтому.

– У меня было другое представление о том, кого я нанимаю.

– Вы думали, что я мужчина.

– Я больше не собираюсь это обсуждать. Если вы хотите работать в «Воинах», можете стать младшим тренером по легкой атлетике. Именно эта должность вакантна.

Девушка колеблется, и я представляю, как расправляются ее плечи, когда она уверенно спрашивает:

– Когда я должна дать ответ?

– К концу дня.

– Отлично. Я сообщу вам о своем решении.

На мгновение воцаряется тишина, и как будто разговор окончен, но затем я слышу, как доктор Фредрик говорит:

– Мисс… Кей, если вы решите к нам присоединиться, я предупреждаю вас в первый и последний раз: если между вами и одним из игроков возникнет хотя бы намек на какие-нибудь глупости, вы будете уволены. Есть причина, по которой я не беру на работу женщин. Вы будете находиться рядом с ними в раздевалках, самолетах и отелях. Надеюсь, вы позаботитесь о том, чтобы не стать отвлекающим фактором.

«Есть причина, по которой я не беру на работу женщин». Чертов козел!

– Не сочтите за дерзость, доктор Фредрик, но последние два года я была одним из трех врачей, отвечавших за всю спортивную программу Университета Коннектикута. В моей биографии нет ничего, что заставило бы вас усомниться в моем профессионализме.

– То были дети, а это мужчины, – парирует он. – Думаю, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.

Девушка кашляет, и я понимаю, что она действительно профессионал, потому что на ее месте я бы, наверное, прописал ему хук правой в челюсть. В этом смысле я немного импульсивен.

– Я отвечу вам к полудню, – говорит она, заканчивая разговор.

Вдалеке раздаются шаги, и с каждым шагом их звук становится громче: Фредрик направляется в мою сторону. Я не могу уйти, не попавшись на подслушивании, и, хотя я твердо намерен донести эту информацию до Монти, нашего полевого менеджера ^[2], я не собираюсь заранее посвящать в это доктора Фредрика. Поэтому на всякий случай снова ныряю в женский туалет до того момента, пока не удостоверюсь, что он уже далеко.

Я и так был не в восторге от нашего главного врача. Если хотите знать мое мнение, он подхалим, вечно заискивает перед парнями из команды, Но то, как он разговаривал с этой женщиной – будто он лучше ее, – вызывает у меня желание рассказать всем в «Воинах», какой он сексист.

– Сексистский кусок дерьма! – вторит моим мыслям женский голос совсем рядом.

Та незнакомка врывается в туалет, которым никто не пользуется, и я едва успеваю спрятаться за дверцей кабинки. Я не сажусь, а стою, как последний придурок, потому что понятия не имею, как оказался в такой ситуации.

Наблюдая за девушкой в дверной просвет, я вижу в зеркале ее отражение. Упершись руками в раковину, она низко опустила голову, и мне не видно лица.

Она смеется и спрашивает саму себя:

– Что это, черт возьми, было?

Затем делает глубокий вдох, наконец выпрямляется, в упор смотрит на себя в зеркало и… и мучительное, выворачивающее наизнанку горе, которое я испытывал сегодня, меркнет, потому что сейчас я совершенно сбит с толку.

Эта миниатюрная женщина с цветом волос, который я затрудняюсь определить, и интонацией в голосе, которая заставила бы яйца любого мужчины сжаться от страха, чертовски сногсшибательна.

Веснушки усеивают каждый сантиметр раскрасневшейся, сияющей кожи. Глаза, скорее всего, карие, поскольку очень похожи на мои. И губы… которые она поджала, чтобы не заплакать, потому что явно хочет злиться, а не рыдать.

Считайте это шестым чувством, но ее улыбка, не будь она спрятана за недовольством, зажгла бы во мне искру.

Девушка смотрит на свое отражение в зеркале, и на ее глаза набегают слезы.

– Нет, – умоляет она. – Не здесь. Возьми себя в руки, Кеннеди.

Кеннеди.

Сделав глубокий вдох, она качает головой.

– И перестань, мать твою, разговаривать сама с собой, чудачка.

И вот так в самый худший день в году я чувствую, как мои губы расплываются в улыбке.

Я напряженно наблюдаю, как она достает телефон и звонит кому-то по громкой связи, расхаживая по туалету. Наверное, мне следует объявить о своем присутствии. Не то чтобы это было вторжением в частную жизнь, но я понятия не имею, как объяснить сложившуюся ситуацию. «Привет! Я просто люблю посидеть в женском туалете. Не беспокойтесь за меня. Я быстренько помою руки. Вы не могли бы подвинуться? Я подслушал ваш разговор с нашим главным врачом. Если хотите, я могу сходить с вами в отдел кадров. И еще вы очень симпатичная».

– Привет! Как дела? – произносит мужской голос на другом конце провода. Я сразу же начинаю его ненавидеть.

– Ты сейчас можешь говорить? – спрашивает она. – Мне вроде как нужно выговориться.

– Прямо сейчас у нас командное фото, и я следующий. Ты в порядке?

Она на мгновение прикрывает глаза, собираясь с духом.

– Да, конечно. Просто хотела поздороваться со сводным братом.

Сводный брат. Запомним.

– Ну, привет. Я соскучился. Твой первый день проходит хорошо?

Она в упор смотрит на себя в зеркало и лжет:

– Все идет отлично.

– Ну и славно! Эй, мне пора идти: нужно фотографироваться. Набери меня позже, договоримся о встрече.

Она натягивает на лицо улыбку, которая даже мне, совершенно незнакомому человеку, кажется фальшивой.

– Договорились. – Кеннеди вешает трубку и опускает голову с тихим «черт».

Я ничего не знаю об этой девушке, но уверен, что ей нужен тот, кто заставит ее улыбнуться, а это – моя фишка. Еще я немного верю в судьбу, и, хотя сегодня – моя самая нелюбимая дата в календаре, я склонен в этот день находить смысл в происходящем.

Может быть, я должен был подслушать этот разговор.

Может быть, я застрял в женском туалете, потому что ей нужно хоть с кем-то поговорить.