Андрей Кузечкин: Дети девяностых

За 2 дня до вторжения [снежный человек]

Едва проснувшись, Митя понял: что-то не так.

Опять.

Осторожно открыл глаза: потолок не изменился, все пятнышки и трещинки – на тех же местах. И люстра прежняя, допотопная.

Он закрыл глаза и мысленно проговорил:

«Меня зовут Дмитрий Лопушков. У меня есть друзья: Альбина, Пашка и Рей Непобедимый. Мы сражаемся с чудовищами. Победили уже два раза. У меня есть сверхчеловеческие способности. Я могу перемещаться в иное измерение – Отражение – и превращаться в монстра по имени Клюв».

Митя всё помнил. На этот раз у него не было ощущения, будто он выдумал все свои приключения, или они ему приснились.

Значит, всё в порядке. Он лежит в собственной кровати, у себя в комнате. Никто его не обморочил. Никто не подобрался к нему, пока он спал.

Паразитов в этом городе больше не было.

Надолго ли?

Они вернутся, обязательно. И их будет много.

Твари пытались решить проблему малой кровью, подослав Гостей. Что же будет теперь, когда Ягл и Ягла уничтожены?

Митя не знал наверняка, но догадывался. Хозяева соберут огромную армию, наштампуют монстров – самых разных, чтобы уж наверняка. Возможно, попытаются стереть с лица Земли весь город вместе с населением. У них хватит сил.

Вспомнился один короткий фантастический рассказ: там инопланетяне-людоеды загипнотизировали и захватили весь мир. А один человек очнулся и стал с ними бороться. И твари его боялись, а он не понимал, почему – ведь он был всего один.

Но человек всё-таки победил, хитростью. По этому рассказу ещё фильм сняли.

Митя знал, что твари его боятся, и тоже, как герой того рассказа, не понимал, почему. Да, он сам теперь монстр, к тому же он не один: с ним Альбина, Рей, Пашка… Но этого мало, чтобы уничтожить паразитов, которые за четверть века расплодились и расползлись по всему миру.

Во многих городах есть своя улица Свободы, где живёт Мозг, которого охраняют Хозяева и Стражники. Путешествовать по всей планете и уничтожать каждое гнездо тварей по отдельности – всей жизни не хватит.

Нужно сделать что-то другое. То, чего боятся паразиты.

Жаль, Митя не знал, что именно.

В чём был точно уверен – что у него и его друзей есть в запасе день, быть может, два. Потом будет поздно.

Он потянулся за телефоном и, к своему удивлению, не нащупал его на стуле. Нашёл что-то другое, какую-то брошюрку.

Поднёс к лицу. На мягкой серой обложке из плохонькой бумаги – заглавие: «Снежный человек: разгадка тайны близка?» И рисунок в виде размытого обезьяноподобного силуэта.

Ах, да…

Эту брошюрку в мягкой обложке Митя нашёл в нижнем ящике шкафа, среди старых журналов, когда искал вещи Жанны – мало ли, вдруг что-то спрятала?

Спросил у папы:

– Это что?

– Да в детстве читал… – рассеянно ответил тот. – Помню, страшно было. Начитался на ночь, спать потом не мог. А книжку на следующий день подальше заныкал, чтобы больше её не видеть. А ты нашёл, значит. Почитай, если не боишься…

«Не боишься…» Знал бы папа, сколько всего Митя перенёс за последнюю неделю, сколько всяких чудовищ видел – не стращал бы его старыми задрипанными брошюрками.

Это был не роман ужасов, а суховатая, почти что научная книжка, которую написал настоящий учёный (если верить аннотации).

Мите доводилось видеть фильмы про снежного человека (он же бигфут, он же йети) – дешёвые, банальные ужастики, ничего интересного. Но автор писал об этом существе как о чём-то подлинном, приводя в доказательство свидетельства очевидцев, которые, возможно, сам же и выдумывал. И даже скорее всего, ведь книжка вышла 30 лет назад, а никакого снежного человека с тех пор так и не нашли…

Но папа сказал правду: читать было неуютно.

Все эти короткие истории, рассказанные разными людьми, были очень похожи: «Пошёл в лес или в горы, увидел волосатое существо, отдалённо напоминающее человека, и очень сильно испугался». А точнее: «Испытал приступ дикого, неконтролируемого ужаса». Бывалые охотники бежали прочь, бросая ружья, будто забывая, как ими пользоваться. Или просто замирали в оцепенении.

Митя сразу вспомнил свои ощущения в тот момент, когда впервые увидел Хозяина. А особенно во второй раз и в третий… Дикий, неконтролируемый ужас – по-другому, не скажешь.

Что же его так напугало в облике существа?

Именно то, что он похож на человека, но не человек. Митя, наверное, не испытал бы такого ужаса, если бы Хозяин напоминал какое-нибудь животное: волка или крокодила.

Когда видишь зверя, пусть даже неизвестного науке – понимаешь, что это зверь, неразумное существо. А тут вроде как человек, но одновременно ещё и зверь. И мозг просто зависает, потому что знает, что таких людей не бывает.

Хозяев создали Мозги. Нарочно сделали своих слуг такими, чтобы люди их боялись до ужаса, просто на подсознательном уровне. Твари получились грозные… но только с виду. Бороться с ними легко, если знать как.

И когда Мозги поймут, что Хозяева уже не могут эффективно выполнять свою функцию – они придумают новых чудовищ, ещё более страшных.

Хватит уже об этом думать. Надо жить. Просто жить. В конце концов, настало прекрасное утро выходного дня, нужно позавтракать, встретиться с Альбиной и остальными…

Митя повернулся на бок. Кровать ответила непривычным железным скрипом.

Осознав, что это не его кровать, Митя вскочил одним рывком.

Комната была та же самая или очень похожая. А вот обстановка изменилась. Стол – какой-то древний, громоздкий. Кровать – железная, как в больнице. Даже обои другие – скучные, бумажные. Но… как же люстра? Как же пятна на потолке?

Митя продолжил осмотр. На полу – линолеум. Рама и подоконник – деревянные, как и плинтусы… Стул старый, колченогий. На стуле висит одежда: футболка и джинсы. Причём и то, и другое Мите явно велико.

Ноутбук куда-то пропал, как и телефон. Зато появилась гантель – на полу, под столом…

А ведь Митя помнил всё это: и стол, и плинтусы, и обои.

Лет пять назад они с мамой помогали отцу делать ремонт. Маленький Митя с удовольствием обдирал старые обои, выносил на площадку обломки плинтусов… Потом всё это отправилось на помойку вместе с оконной рамой, которую заменил современный стеклопакет, и столом – отец купил новый, удобный, размером вдвое меньше. Он вообще многое поменял, только потолок пока оставил, как есть, ремонт и без того затянулся. И люстру тоже – она красивая, винтажная.

А гантель до сих пор пылится в шкафу, где папа хранит спортинвентарь. Для него она уже легковата, а Митя её, наоборот, еле-еле поднимает…

Неужели это всё на самом деле?

Митя посмотрел на свои руки.

Пальцы стали заметно толще, а ладони – шире.

Он бросился в ванную, к зеркалу, из которого на него посмотрел коренастый, крепкий и при этом очень знакомый подросток.

Удивительно… но не более того. Из всего, что произошло с Митей за последние дни, это было далеко не самым невероятным.

– Ну, здравствуй, папа… – сказал он, глядя в глаза чужому отражению и прислушиваясь к голосу – низковатому, хриплому.

Отправился на кухню. Из знакомой обстановки – только холодильник. Отец не раз говорил, что этот советский агрегат ещё внукам Мити послужит. Газовая плита – старинная, из тех, которые надо спичками зажигать. Телевизор – громоздкий, с выпуклым экраном и рукоятью-вертушкой. Но сейчас Митю куда больше интересовал отрывной календарь, висевший на стене.

«19 июня 1994 года. Воскресенье».

Итак, он переместился назад на добрые четверть века. Точнее, это сделало сознание Мити, переселившееся в тело его собственного отца.

Митя потянулся так, что кости затрещали. Тело оказалось мощным, полным сил. Впрочем, Митю и этим не удивишь после того, как он побывал в облике Клюва.

Важнее было понять, каким образом произошло это путешествие во времени. Видимо, такова одна из новых способностей Мити, о которой он просто не знал.

Что же произошло вчера вечером? Да ничего. Митя просто читал эту старую книжку про снежного человека, пока не уснул.

Глупо было бы думать, что брошюрка волшебная. Нет, конечно, самая обычная. Но именно она помогла перекинуть мостик между двумя точками во времени, установить невидимую связь с отцом в те времена, когда тот был ещё подростком. Это факт.

Осталось понять, какой во всём этом смысл.

Смысл наверняка есть. Трамвай, Альбина и Рей, улица Свободы, Хозяева и Гости, новые способности… всё это – звенья одной цепочки. Всё – неслучайно. Вот и новое звено.

По этой логике получалось, что и Альбина тоже здесь. Но Митя не чувствовал её. Отправил в пустоту мысленное послание – ответа не получил.

Возможно, в этой эпохе его способности работают как-то иначе, или Альбина слишком далеко…

…Или он опять остался один. Но на этот раз – в чужом теле и в чужой эпохе.

За 2 дня до вторжения [папахен]

Антон Сергеевич Крылевский, известный в городе 42-летний бизнесмен, каждое утро приносил своей дочери завтрак на подносе.

Раньше это делала домработница Мария.

Раньше – это до того случая, прошлой осенью, когда Агния вместе с классом пошла на экскурсию.

Почему-то у Антона Сергеевича в тот день было нехорошее предчувствие. Следовало бы прислушаться. Чутьё его никогда не подводило, поэтому он до сих пор жив. И богат – по меркам этого города, естественно.

Но он зачем-то включил логику: что плохого может случиться с девочкой в музее? Тем более, что девочка уже взрослая, всего один класс осталось доучиться, а там – хоть замуж. Да к тому же она в этом музее ни разу не была. Антон Сергеевич был человеком прагматичным, особого смысла в разных там музеях и выставках не видел, но отчего же не сходить, если бесплатно?

Он так и не понял, что случилось. А учительница не смогла внятно объяснить.

«Агнии стало страшно». Почему? Чего она испугалась в этом музее? Антон Сергеевич потом сам лично обошёл всю экспозицию, но ничего особо жуткого не обнаружил. Разве что чучела животных в зале живой природы или манекены в исторических залах… Но Агнии же не пять лет, чтобы пугаться этого!

Конечно, он пытался добиться ответа от дочери. Она смотрела куда-то сквозь него и говорила непонятные фразы.

Агния очень изменилась с того дня. Стала странной. Антон Сергеевич даже мысленно не мог произнести фразу «сошла с ума».

Он с удовольствием засудил бы того, кто сделал это с его дочерью, а лучше закопал бы, но закапывать было некого…

А вскоре поползли слухи: в городе появилась пророчица, предрекающая конец света. И Антон Сергеевич стал делать то, что умел делать лучше всего и делал всегда, в любой ситуации, даже самой неприятной. Делать деньги.

Благодаря Агнии у него появился новый источник дохода, тоненький денежный ручеёк, обещавший со временем стать полноводной рекой. Антон Сергеевич быстро привык улыбаться, рассказывая: «Моя дочь – ясновидящая. У неё чудесный дар. Люди ей верят…»

Он улыбался, собирая пожертвования от людей, которые верили Агнии.

И плакал, когда его никто не видел.

В то утро он как обычно принёс Агнии завтрак.

– Дочка, доброе утро!

Когда-то она отвечала ему: «Привет, папахен». Вычитала это слово в каком-то классическом романе. Она всегда любила читать. А сейчас чаще рисует, часами, не обращая внимания ни на кого.

Рисовала и сейчас. Яростно водила карандашом по бумаге, почти не глядя на него, словно кто-то другой водил её рукой.

– Доброе утро! – повторил Антон Сергеевич.

– Доброе, – ответила она, не повернув головы в его сторону.

Куда она смотрит? В какие миры? Что она там видит? Неужели всех этих чудовищ, которых рисует?

Сегодня – какого-то рогатого демона с крыльями.

– Вот, – он поставил поднос на кровать и вышел, уговаривая себя не плакать.

Всё будет хорошо. Однажды она придёт в себя.

И снова назовёт его «папахен».