– Вот что, – вместо этого сказал он сослуживцу, – дело было так: я заподозрил ту девицу в нехорошем. И по моему приказу черти наши следили за ней и бросились на защиту его сиятельства и дражайших гостей. Я тоже вступил в бой, а вы защищали гражданских. Всем ясно? – Он обвел троицу взглядом.

Черти склонили головы.

– Ну конечно! – обрадовался Резников, и его лицо приобрело наконец нормальный цвет. Он прихлебнул из бокала и засунул в рот одновременно кусок сыра, ветчины и севрюги. Афанасий глотнул коньячка и махнул чертям рукой, разрешая приступить к трапезе. А вскоре канцелярских колдунов попросили в кабинет его сиятельства с докладом.

– Баклажку не позабудь, – велел Афанасий Владимиру.

Чертовка, несмотря на все ухищрения, помалкивала и называть имя хозяина отказывалась категорически. Кто провел ее в зал, тоже выяснить не удалось. Ошейник охватывал ее талию и оказался простой цепью, без каких-то личных признаков сотворившего его колдуна.

– Попрошу тебя, Афанасий Васильевич, – зевнув, произнес граф, – еще раз посетить мой дом. Отдохни покамест, а утром снова применишь свое оружие. Нужно дознаться, кто ее подослал. А на ней приказ особый, заклятый. Так просто его не сломить.

– Дознаемся, – ответил Афанасий. Он едва стоял на ногах, а Резников и вовсе дремал на скамье в каземате графского дома, где стояла клетка.

Вернулись домой за полночь. Черт погрел воды и распарил уставшие ноги хозяина.

– А что, не так уж и плохи эти ассамблеи. Не скучные, – заметил Афанасий и погладил черта по макушке. – Ну что, чертяка, думай, что хочешь на свои пятьдесят рублей. Что пожелаешь, то тебе и купим. Жратвы, красивой одежды, новое одеяло… Выбирай. Заслужил. Тем более что работы у нас непочатый край.

Глава 6
Заговор, часть 2. Шуба! Шуба!

Наутро Афанасий проснулся в отличном расположении духа. Велев Владимиру подать кофе, вареных яиц и булок, он не спеша и с удовольствием позавтракал и только после этого отправился к его сиятельству. Ехать решил верхом, чай, нынче не на бал собрался, а на службе не перед кем форсить. Владимир заседлал Лешего, сложил в торбу свою одежду, а сам обратился собакой, чтобы не пугать честной народ. Так они и прибыли к графскому дворцу. Афанасий, отдав повод Владимиру, направился к парадному крыльцу, но путь ему преградил лакей.

– Велено ваше благородие на задний двор проводить, – вежливо, но настойчиво проговорил он.

– Ишь ты… – пробормотал Афанасий, – видать, нос у меня не дорос с парадного входу заходить, раз не праздник сегодня…

Но обижаться привычки у него не водилось, поэтому он последовал за лакеем и, уже входя в ворота, понял, что дело вовсе не в положении: вопли, раздававшиеся со двора, слышно было даже на улице.

Афанасий прошел мимо дровяного сарая и остановился, внимательно рассматривая открывшуюся перед ним картину.

Посреди двора на козлах пороли мужичка. Пороли истово, но со знанием дела, чтобы раньше времени не сомлел. Наказуемый то орал истошно, то тихо скулил. Возле корыта с замерзшей дождевой водой стоял сам граф, в хорошей лисьей шубе, но без шапки. Лицо его выглядело до крайности уныло, и он то и дело отирал со лба пот кружевным платком. Увидев Афанасия, его сиятельство махнул рукой в сторону козел с мужичком.

– Вот! Полюбуйся, – патетически возвел он к небу очи. Лицо его покраснело, и он снова отер с него пот.

– Этот холоп, ваше сиятельство, не слишком похож на чертовку, которую вы намеревались допросить.

– Именно… Именно! Это мой старший лакей, не узнаешь? Вчера гостей встречал. И что же этот сукин сын утворил? Выпустил ночью чертовку из клетки! А под плетью признался, что он же в дом и впустил. Ночью в бега подался. Но Порфирий его быстро словил.

– А чертовку не словил, значится.

– Да где там… мигом утекла, ищи теперь ветра в поле. Этот болван только и остался. Сейчас с поркой закончим, да поеду в Канцелярию, там оформлю его по полной.

– Он ничего не знает, – сказал Афанасий.

Его сиятельство нахмурился:

– Почему так думаешь?

– Потому что он жив. Знал бы хоть что-то, чертовка бы его сожрала перед тем, как бежать. Если он не родня ее хозяину, конечно.

– Да какая там родня… – махнул рукой граф. – Уже сознался, что за сто рублей меня предал. Ух, иудино племя! За каких-то жалких сто рублей! Я ж его из деревни забрал, человеком сделал…

«Ишь ты, каких-то сто рублей… половина моей премии», – подумал Афанасий, а вслух сказал:

– Враг ваш денег не считает… Я бы, один черт, велел сожрать дурака вместо оплаты.

– Да уж известно, не бедняк, – вздохнул граф. – И что же делать, а? Если этот упырь ни одной ниточки нам не оставил?

Афанасий прикинул:

– Защита вам нужна, государь мой. А то, сами посмотрите, люди у вас гнилые, да и фамильяр лаптем щи хлебает.

– Ох, прав ты, Афанасий Васильевич, для важных дел совсем не годится. Размяк да разленился за столько-то лет. По хозяйству хлопочет, один толк. Ассамблею помогал организовать, а она ух как хороша вышла.

– Да-а, ассамблея вышла что надо. – Афанасий не удержался и хмыкнул, а начальник посмотрел на него с обидой:

– А ты не хихикай, Афанасий Васильевич, раз дело сказал, так и продолжай по делу. Как думаешь охрану мне организовать?

– Колдун нужен из канцелярских, сообразительный да верный, а с ним – черт внимательный. Чтобы сразу неладное заметил да тревогу поднял. И чтобы оба денно и нощно при вас сторожили.

– А что, толково. И ты ж, братец, по всем статьям подходишь, – его сиятельство обрадованно хлопнул Афанасия по плечу.

Афанасий представил себе круглосуточную службу под самым носом у начальства и опечалился. Вот что называется не давай непрошеных советов. Но тут же на него снизошло озарение. Он помотал головой.

– Слабоват у меня черт. Пока ваш фамильяр раскачается, сожрут и меня, и моего Владимира, а там и вами откушают. Ведь второй-то раз сразу пару чертей прислать могут. Резникова к вам отправлю, у него черт сильный, толковый и башковитый. И оружие у него необычное – сможет отбить атаку даже тех, кто его в силе превосходит. Продержится до подмоги, да и вас защитит. И сам Резников опытный колдун. А мы с Владимиром лучше отыщем вашего неприятеля. Вот в этом деле мне и черту моему равных нет, – добавил он, опасаясь, как бы начальник не велел им с Резниковым чертями поменяться.

– Что же, поручаю тебе, господин старший колдун, супостата изловить. – Граф повернулся к крепкому детине, что охаживал мужичка плеткой:

– Довольно, Прохор. Грузи, повезем в Канцелярию. Да тулуп на ирода накинь, чтобы до времени не околел.

– И я на службу поеду, – поклонился Афанасий.

– Езжай-езжай, голубчик. Если что надо будет – сразу в мой кабинет иди. Без церемоний. – Он повертел рукой из стороны в сторону, изображая, видимо, излишние церемонии.

Приняв повод Лешего из рук Владимира, Афанасий потрепал коня по холке и велел своему черту:

– Дуй в трактир. Возьми пяток калачей, сала побольше да кувшин кислых щей. И себе пожрать. Трудиться сегодня будем долго.

А ближе к полудню, как и было говорено, без доклада явился в кабинет его сиятельства и сразу же, с порога, попросил:

– Требуется мне список гостей, что присутствовали давеча на ассамблее. А особенно тех, кто был приглашен, но не явился, сказавшись больным или занятым.

– А эти зачем? Батюшка твой не явился, неужто и он под подозрением? – Граф тонко улыбнулся, чтобы стало понятно, что он, разумеется, шутит.

– Нрав моего батюшки таков, что он вернее вас собственноручно порешил бы, чем чертей подсылать, – усмехнулся в ответ Афанасий.

– Тогда зачем гости непришедшие? Тебе, верно, нужен список тех, кого я бы к своему дому на пушечный выстрел не подпустил? – Граф хихикнул. Хорошему настроению начальства однозначно способствовали кофе с коньяком, запахи которых стояли в комнате. Афанасий хорошо запомнил их на ассамблее.

– О них я расспрошу отдельно. А списочек мне нужен потому, что посылать черта колдуна убивать – дело опасное. Шум поднимется, драка может случиться. Так ведь и вышло. Самому лучше подальше от такого дела держаться. Да и черт ненароком может выдать.

– Порфирий! – позвал граф.

Фамильяр бесшумно появился в кабинете. Вид у него был как у побитой собачонки. Крепко досталось от хозяина, не иначе.

– Найди писаря порасторопнее и надиктуй ему список гостей. Всех, кому приглашения относил. Отдельно тех, кто приехал и кто нет. И чем отговорились. Все ясно?

– Так точно, ваше сиятельство. – Черт низко поклонился и исчез.

– Вот. Хоть какой-то толк с дурня. – Граф вздохнул. – Задавай свои вопросы, Афанасий Васильевич.

Афанасий кивнул, подошел к двери, выглянул в приемную и велел стоящему навытяжку охраннику Иннокентию:

– Позови моего черта. И пусть письменный прибор прихватит.

– Ты садись, в ногах правды нет, – предложил начальник, когда колдун вернулся. И едва Афанасий успел коснуться задом стула, появился Владимир. В руках у него были доска с листами бумаги, перо и чернильница.

– Ну-с начнем. – Афанасий поглядел на начальника. – Расскажите мне, ваше сиятельство, кто вас шибче всех не любит. А главное, как ваши ненавистники между собой ладят, с кем дружат, кого сами за врагов почитают. Уверен, вам все об этом известно.

– Известно, как же не известно. – Граф вздохнул и покосился на чертяку. – А что это он у тебя столбом стоит и бумажки с пером в руках держит? Ты ж записывать собирался, разве нет?

– Я спрашивать собирался. А писать будет черт. Зачем мне утруждаться и отвлекаться?

– Погоди-ка. Ты хочешь сказать, что обучил своего неслуха грамоте?

– А чего ж не обучить? Законом это не запрещено. Да и черт уже давно не неслух, а верный государев слуга. А пишет он быстро и красиво.

– Ну и ну… – покачал головой граф, – слышал я, что некоторые фамильяров своих обучают, но, признаться, не верил. Зачем? Черт и так все помнит и соврать не может, а сам он – скотина, чуть лучше лошади или собаки. Его дело – выполнять приказы да прислуживать. Куда ему читать, а тем более писать…

– Может, и скотина, но скотина разумная. – Афанасий подмигнул Владимиру.

«Гляди внимательно, чертяка, сейчас ты увидишь главное наше колдунство», – с усмешкой любил говаривать Афанасий и называл заспанному прислужнику свою должность.

Это какого-нибудь полицмейстера знатные господа могли мариновать в приемной по нескольку часов, а то и вовсе выгнать взашей, но при словах «Тайная канцелярия» все действительно менялось как по волшебству. Любой лакей расплывался в испуганной и заискивающей улыбке и сломя голову мчался докладывать хозяину. Ни разу Афанасий не потратил время на долгое ожидание. Как-то один зачуханный князь даже из театра спешно вернуться изволил.

А сейчас полномочия старшего колдуна были еще и подкреплены личным указом ее величества. Государыня шибко осерчала, узнав о покушении на своего фаворита.

Поэтому в дом графа Шевелькова Афанасия впустили без всяких проволочек. И уже через десять минут его сиятельство просил в свой кабинет.

Увидев канцеляриста, граф немедля выскочил из-за стола. Глаза его испуганно забегали по сторонам, будто ища другой выход из кабинета. И наконец остановились на Владимире, который молчаливо зыркал на подозреваемого из-за левого плеча своего хозяина. Зыркать на людей чертям было строжайше запрещено, но Афанасий дозволял Владимиру делать это для пущей острастки.

– Надеюсь, вы, господин Репин, не арестовывать меня пришли, – все же сумел выдавить из себя улыбку хозяин дома.

– Ну что вы, Петр Мефодьевич, разве ж так арестовывать ходят? Солдат со мной нету, да и черт всего один. А у вас фамильяров, и тех парочка. Нет, меня к вам другая нужда привела. Поговорить бы нам с глазу на глаз.

Граф глянул на стоящего в дверях навытяжку лакея:

– Пшел вон.

Тот с видимым облегчением отошел назад и, поспешно поклонившись, затворил двери.