Его плавник (страница 5)
– Ну не плачь, не плачь, нежная моя. Больно больше не будет. Будет только хорошо. Прости, пожалуйста, что заставил это терпеть. Мне так не хотелось делать тебе больно… Ну-ну, не плачь… – И продолжал гладить. – Хочешь, я спою тебе, а ты уснёшь? М? Давай. Тебе нужно спать. А я буду с тобой. Буду тебя охранять, пока ты не уснёшь. М? Никто тебя больше не тронет. Никто больше не обидит. Давай, засыпай, моя сладкая. А завтра я снова к тебе приду, и всё у нас будет хорошо.
Он поцеловал приоткрытым ртом меня в губы, мокро ляпнув языком мне по слизистой, а потом уткнулся носом в макушку и, продолжая поглаживать, замычал какой-то простенький мотивчик, будто колыбельную. Низко, но чисто. И долго. Так, что я из рыданий перешла в тихий озноб, а потом, ещё думая где-то на грани яви, что нельзя засыпать и нужно обязательно что-то сделать. Хоть что-то! Я не могу просто беспомощно лежать в руках у собственного насильника и ничего не предпринимать!..
Я провалилась в сон. Такой крепкий и сладкий, что проспала до самого утра.
А когда проснулась, за иллюминатором летали чайки, светило солнце, а рядом не было никого.
6. Хитрая схема
– Ладно, пора смириться и признать, что я шлюха, – сказала я себе, опираясь на перила и глядя с верхней палубы в далёкий горизонт.
Мне было до отвращения стыдно вспоминать то, какой я сегодня проснулась. Первое, что я ощутила, когда пришла в сознание – безграничное сытое счастье. Даже не сразу поняла, что это? А потом в памяти возник образ подруги, которая потягивалась и рассказывала, как смачно её вчера поимел её парень. Да, именно так я себя ощущала – сладко выебанной. Сытой, наполненной чужим семенем, которое вязко хранилось внутри всю ночь, пока я спала. Оно потекло по ноге только тогда, когда я встала. А ведь до этого я была уверена, что всё вытекло сразу! Но нет – основную заправку этот мерзкий хуй запулил мне так глубоко, что именно она добавляла это щекочущее приятное ощущение в животе. Накончал.
Когда я проснулась, чудесно выспавшаяся и с приятной ломотой в теле, даже мокрая промежность не вызывала отвращения. В общем-то, я даже не сразу вспомнила, что произошло, а лежала и наслаждалась незнакомым чувством. Потом, когда пошевелилась, и внутри отозвалось болью, воспоминания нахлынули будто ушат ледяной воды. Я охнула и подскочила на локтях, и всё равно в голове звучал низкий вибрирующий голос мужчины, который меня убаюкивал. Это успокаивало! Вопреки всей логике, мне было приятно вспоминать этот момент. Создавалась иллюзия, что я действительно рядом с ним под защитой, как маленькая девочка с большой злой овчаркой на поводке. Или кошечка под боком хозяина. Не знаю, но это бесило, раздражало и вызывало чувство жгучего стыда.
Я никогда не чувствовала это так с кем-то. Понимала, что это просто физиология. и да, наверное, это было плохой идеей – хранить девственность до двадцати шести. И впрямь уже слишком поздно, затянула. Но организм, дорвавшись до мужских гениталий, запустил все необходимые, обусловленные тысячами лет существования, механизмы, и теперь я вспоминала безликого насильника с приятным волнением в паху. И ожиданием, что он придёт снова.
– А ведь придёт… – одними губами прошептала я, глядя в никуда. – Придёт ведь. Попал же ж как-то ко мне, хотя дверь заперта. Значит, бандит? Или хакер? Или скользкий хрен пойми кто?! Ниндзя? Дельфин, ёпта? С брачным периодом!
Стиснула перила и поморщилась от того, как при словах о брачном периоде приятно ёкнуло под ложечкой.
– Я шлюха. Я не заслуживаю Серёжку. Просто не заслуживаю. Придётся… – склонила голову и всхлипнула. Резко положила ладони на лицо, облокотилась о борт и расплакалась. – Придётся расстаться с ним! Я никогда себя не прощу! Просто не прощу!
Рядом никого не было, и это успокаивало. Основная масса пассажиров в это время либо грелась у бассейнов на шезлонгах, либо ещё кучковалась на обеде. Я сама пришла одна из первых. Со вчера была голодная, ещё и завтрак пропустила после бурной ночи. Плюнула и пошла. Всё равно меня это не спасёт. Стояла в очереди, смотрела на парней, но нигде не видела бледного светловолосого великана. Никто не подходил под описание. Хотя парни мощные были. Всякие из когорты как бородач, который так и не спас до конца ту рыжекудрую мадам. Даже несколько длинноволосых, но все без тату и загорелые до красноты.
Сюда я вышла специально, чтобы подышать и подумать. Не могла находиться в каюте. Там до сих пор был – запах. Запах его спермы, запах его пота, его волос, его кожи. Запах чужого мужика, который обмусолил меня всю, и теперь я тоже пахла им, хотя помылась с ног до головы.
К капитану я не пошла. И к корабельному доктору тоже. Мне нужно было разобраться в себе. И банально набраться сил, чтобы как-то пережить это всё. Снова пережить, но теперь уже не так, как в универе, а по-взрослому. Когда поимели на самом деле и кинули.
– Я не заслуживаю тебя, Серёж… – всхлипнула я снова. – Я – просто подстилка, а ты…
– Кобель, – раздалось злое над ухом, и меня сдавили удушающие объятья. Слишком знакомые, отозвавшиеся жаркими воспоминаниями сегодняшней ночи. – Не поворачивайся. Всем сердцем тебя прошу, не надо. Стой. Я тебе объясню почему.
Я сжалась, как кролик, боясь дышать. Я узнала и голос, и запах, и властную манеру. Это был он! Мой насильник! Прямо при свете дня! Но в этот раз впервые он был одет, судя по ощущениям.
Он чуть помолчал, прислушиваясь к моему дыханию и, похоже, пытаясь определить, повиновалась я или нет, а после перехватил уже чуть слабее, но ласковее: прямо поверх моих рук, снова лишая возможности двигаться, но уже не сдавливая с силой. Коснулся губами уха, но не влажно, а почти целомудренно – нежно. Потёрся щекой о затылок, а после спокойным голосом начал:
– Тебе нельзя меня видеть. Пока что рано. Но я даю слово, ты увидишь меня и сама примешь решение. Сейчас же я пока просто даю тебе привыкнуть.
«Привыкнуть к чему? К насилию?!» – хотелось спросить мне, но я продолжала молчать, не в силах вытолкнуть ком в горле.
– У нас с тобой всё… кое-как получилось. Я не хотел так. Я просто не выдержал. Но так быть не должно. Ты не должна бояться меня. Не должна испытывать боль… – Он отнял одну руку и провёл ладонью мне по животу к паху, но остановился над лобком, поглаживая именно напротив того места, где ночью болело. Я не двинулась, всё ещё парализованная страхом и горем. – Я бы хотел начать заново, но это невозможно. Нельзя исправить то, что уже свершилось. И я надеюсь, ты когда-нибудь простишь меня, что я поддался слабости и сделал всё так… – Он снова коснулся губами моего уха и продолжил: – Но сейчас я не об этом. Мы начали не так. Но я знаю, что для тебя важна честность. Это важно и для меня. И я хочу начать с честности с тобой. – Чуть помолчал и признался: – Я купил тебя.
– Что?! – прорезалось наконец у меня, и рука на животе тут же поднялась и помогла второй прижать меня. Но я и не пробовала вырваться или повернуться. Теперь я хотела дослушать. Мне уже нечего было терять, так что я хотела знать, что он скажет и к чему вся эта идиотская игра. Поиздеваться надо мной смешнее? Пусть! Пусть издевается! Что ещё он может сделать со мной после всего, что совершил ночью?!