Семья Лис

Три года спустя

– Эйнест! Эйнест! Ты спишь?

Эрнест приоткрыл глаза. Маленький лисёнок в ползунках сидел верхом у него на животе и потирал глаза: это был его младший братишка Лотар, которому только что исполнилось два года и девять месяцев. В лапке он держал свою любимую игрушку: старенькое полотенце, в два раза длиннее его самого, с четырьмя вышитыми на нём лисичками. Лотар часто таскал это полотенце за собой по коридорам, опрокидывая по пути разные предметы. Чтобы окончательно проснуться, он облизнулся, пригладил торчащие усики и громко зевнул, широко разинув пасть, так что стали видны крохотные зубки. Эрнест подавил улыбку, сделал вид, что потягивается, и набросился на братика с объятиями и поцелуями. Тот со смехом попытался было спрятаться за подушку, на которой недавно лежал. Но старший брат оказался проворнее, и, когда Лотар сдался, Эрнест чмокнул его в последний раз в щёчку и повёл за собой в ванную комнату, чтобы умыться. С нижнего этажа уже доносился восхитительный аромат завтрака.

– Мальчики, не задерживайтесь! Вы же не хотите опоздать за добавкой? – раздался хорошо знакомый голос. Медные трубы, проведённые между всеми помещениями, расположенными в дупле старого дуба, позволяли хорошо слышать всё, что происходило в доме. – Клянусь яблочным пирогом! Если вы не поторопитесь, я один всё съем, вы своего папу хорошо знаете!

Каждое утро в семействе Лис проходило в соответствии с милой традицией, знакомой, как слова старой, но никогда не надоедающей песенки. Ежедневно Лис Бартоломео включал плиту и готовил блинчики с кленовым сиропом, на которые его мальчишки любили класть свежие фрукты и ягоды, менявшиеся в зависимости от сезона. Накормив, расцеловав и умыв лисят, Бартоломео надевал свой рабочий фартук и бежал на улицу, чтобы установить рекламный щит Книжного магазина Зелёного Бора; при этом его взгляд неизменно задерживался на вырезанной из дерева и позолоченной эмблеме магазина: она представляла собой книгу, закреплённую на кольцах и поворачивавшуюся под ветром. Глядя на эту вывеску, лис всегда думал обо всех своих предшественниках на посту хозяина магазина.

– Эйнест, я узе пускаюсь! – завопил Лотар, натянув штанишки, и побежал к лестнице. – Ты слысись, Эйнест? Дом осень сейдится…

Кр-р-р-рак! Под порывами весеннего ветра ветви дуба, в стволе которого разместился дом Лис и их чудесный магазин, внезапно зловеще затрещали. Казалось, этот звук зародился у корней и поднялся до самой верхушки ствола, туда, где находились жилые комнаты. Каждый раз, когда это случалось, Лотар очень пугался – ему казалось, что дом чем-то недоволен. Впрочем, Бартоломео прекрасно понимал, чего могут пугаться дети, и у него в запасе всегда имелись слова и книжки, которые могли их успокоить: «Ветви нашего дерева – они как кости прадедушки Жерве, малыш, – повторял он. – Когда на улице холодно, они иногда скрипят и грозят вот-вот расколоться. Это вовсе не означает, что дом на тебя сердится. Просто он уже очень старый».

– Первый лисёнок на месте! – голос повара разносился по дому из медных трубок. – Жду старшего сына!

Стоя перед напольным зеркалом, доставшимся ему от прапрабабушки Сильвестины, лисёнок Эрнест, девяти лет от роду, поправил воротничок рубашки и надел новую бейсболку. Он всегда надвигал её пониже, так, чтобы большие уши складывались и сдвигались к вискам, придавая его морде грустное выражение. Это оказывалось весьма кстати, когда он «забывал» сдать домашнее задание профессору Филину после того, как всю ночь рисовал в старой мастерской своей матери. Добившись желаемого результата, он энергично пригладил щёткой свой мех, чтобы он заблестел. В отличие от своего отца с огненно-рыжей шкурой Эрнест мог похвастаться унаследованным от матери светлым, золотисто-соломенным мехом. У него были точно такие же белые пятна на лапах, на морде и на животе. Взглянув на фотографию лисы, укреплённую в углу зеркала, он послал ей воздушный поцелуй и в очередной раз подумал обо всём, чему она успела и не успела научить его. От его горячего и влажного дыхания зеркало затуманилось, и отражение лисёнка исчезло, теперь в нём можно было разглядеть только его блестящие глазки.

Наблюдая за тем, как исчезает отражение, Эрнест задался вопросом: могло ли так случиться, что, потеряв одного из родителей в совсем юном возрасте, ещё не успев добиться ничего в жизни, он стал каким-то ущербным? Потом он протёр зеркало рукавом и снова увидел в нём себя целиком, до самого последнего волоска на морде. Однако он не мог избавиться от мысли, что ему чего-то недостаёт.

– На помощь, Эрнест! – загремела медная трубка. – Твой братец съест всё до последней крошки! Он… Гр-р-р-р-р, гр-р-р-р-р… Шишки-кочерыжки! Кажется, он добрался до продуктов, которые я припас к празднику! Что за бездонный желудок! Гр-р-р-р-р, гр-р-р-р-р! Гревога, тревога!

«Иногда не поймёшь, кто из них двоих маленький», – с улыбкой подумал Эрнест и бегом бросился на кухню. Чтобы добраться туда, надо было пройти через торговый зал магазина, где ещё царил полумрак раннего утра. В этот день Лисы отмечали восьмидесятилетний юбилей своего семейного заведения, в котором почти ничего не изменилось с тех пор, как Арчибальд отошёл от дел и целиком посвятил себя писательскому делу.

– Привет, мой большой мальчик. Блинчики ждут тебя на тарелке на плите. Спасибо, что помог Лотару привести себя в порядок.

Бартоломео подошёл к раковине и принялся мыть посуду – прежде всего ту, которая осталась с прошлого вечера. В последнее время он разрывался между работой в магазине, подготовкой к празднованию юбилея, чтением новых рукописей, домашним хозяйством и воспитанием двух детей. Порой ему приходилось очень непросто. Впрочем, Эрнест, мужественный и благородный лисёнок, частенько выручал его. После смерти матери он взял на себя заботы о младшем братишке, менял ему пелёнки и кормил по ночам из бутылочки. Иногда, когда отец был занят с покупателем в зале, он даже садился за кассу. Сейчас он улыбнулся отцу, сел за стол и в мгновение ока съел свой завтрак. В это время кто-то три раза постучал в дверь, в ответ на этот стук дерево снова затрещало, а с потолка прямо на мордочки лисят посыпались опилки.

– Доброе-доброе утро вам, мои драгоценные, это ваша бабу-у-у-ля! – воскликнула вбежавшая в кухню Ариэлла. Эрнест метнулся вправо, быстренько чмокнул её в щёку, вскинул на плечи рюкзак и убежал. – Постой, моя лапочка, разве тебе уже пора? Ты так спешишь? Я не собираюсь петь!

– Ты же знаешь господина Филина, бабушка, он очень не любит, когда опаздывают на урок… Прости, что не могу проводить тебя на занятия в первый учебный день, мой взрослый мальчик! – громко крикнул Бартоломео вслед сыну, который с радостной улыбкой на морде уже бежал по дорожке. – Я люблю тебя, Эрнест! Надеюсь, всё пройдёт хорошо! Ты ведь нам расскажешь? Увидимся вечером на празднике!

– Я тебя тозе люблю, Эйнест! – в свою очередь закричал перемазанный кленовым сиропом Лотар, вырываясь из объятий прабабушки. – Пьиходи скорее!

В семье Лис все привыкли поддерживать друг друга. Сейчас, пока осень ещё не раскрасила листья в красный и жёлтый цвет, пока не начался сезон простуд и не открылся детский сад, Ариэлла взяла на себя заботу о малыше, чтобы Бартоломео мог спокойно заниматься своим делом и выполнять все запросы взыскательных покупателей. К тому времени, когда Эрнест подбежал к школе, находившейся буквально в трёх шагах от старого дуба, первые покупатели уже рассматривали витрину, разукрашенную шариками и конфетти в честь восьмидесятилетия любимого книжного магазина.

– Ух-ух, рад видеть тебя, Эрнест! – приветствовал учитель вошедшего в класс лисёнка. – Садись, нам предстоит ух-знать много нового! Кто-нибудь из вас, дети, знает, как поживает Матильда, нравится ли ей ух-читься в академии Дух-бравы? Не знаете? Ну, что же, я спрошу у Рух-ссо, когда ух-вижу его.

В классе господина Филина Эрнест мог ненадолго забыть о многочисленных обязанностях, ждавших его дома, и снова стать тем любознательным, простодушным и весёлым ребёнком, которым был когда-то. В стенах школы он становился обычным мальчуганом, таким же, как все его одноклассники.

– Сегодня мы пристух-пим к чтению новой книги «Когти моего отца» Полёвки Марселя, ух-ух! У всех она есть? Не смотри на меня с таким ух-жасом, Ахилл! – проворчал учитель, обращаясь к котёнку, который попытался спрятаться под партой. – Эта книга была в списке, который я вам раздал! Клянусь своими перьями, не знаю, что мне с тобой делать, ух-ух… Ну-х, что же, кто-нибух-дь хочет прочитать нам вслух первую главу?

Все ученики, стремившиеся показать, на что они способны, подняли лапки. Неужели все? Нет, все, кроме Эрнеста, который молча перелистывал страницы своей книжки.

– Так-так, виж-ух, что один котёнок хочет заслух-жить прощение за свою невнимательность. Я прав, мой маленький Ахилл? – одобрительно заметил господин Филин. – Садись-ка рядом с Пенелопой и начинай читать. Но после ух-ро-ков пойдёшь в библиотеку-х, понял?

Да, в школе Эрнест становился самым обыкновенным лисёнком. За одним лишь исключением: с того дня, когда умерла его мама, он не произнёс ни одного слова.

Странный юбилей

Каждый дом в городке Зелёный Бор мог похвастаться собственной историей. Иногда между корнями какого-нибудь древнего дуба проходила жизнь нескольких семей, и кора дерева хранила бесценные воспоминания о каждой из них. Старый паркет в книжном магазине семейства Лис помнил, как маленький Эрнест в нарушение раз и навсегда установленного порядка впервые опробовал свой велосипед между стеллажами. Этот велопробег закончился падением, от которого на подбородке лисёнка остался тонкий шрам, а на паркете – заметная царапина, которую никак не могли зашлифовать. Обе отметины служили напоминанием о том важном моменте, когда лисёнок сумел преодолеть страх, сковывавший его лапки, и нашёл в себе мужество, чтобы оттолкнуться и поехать. Да, прошлое было богато жизненными уроками, и не находилось никаких причин, чтобы стирать его следы.

– Эх, шишки-кочерыжки, никак не могу поверить, что нашему магазину уже восемьдесят лет! – взволнованно прошептал Бартоломео, прижимая к себе обоих сыновей. – Если бы ваша мама была сейчас здесь, чтобы порадоваться вместе с нами… (В этот момент в дверь три раза постучали.) Надеюсь, что это не какой-то ранний гость… Эрнест, мой большой мальчик, сходи, взгляни, кто там. Лотар, а ты пойдёшь со мной. У нас там есть пирог с ревенём, его надо поставить в духовку.

Дрозд из службы Лесной почты суетился на коврике перед входной дверью, пытаясь отряхнуть с перьев росу. Затем он сунул клюв в свою сумку и вытащил какой-то пакет, который тут же передал в лапы Эрнесту.

– Срочная доставка! Давай-ка, малыш, распишись вот тут, – сказал дрозд и улетел. С вершины дуба раздался треск. Кр-р-р-р-рак!

«Может быть, я слишком сильно хлопнул дверью? Прошу прощения!» — подумал Эрнест и погладил ближайший стеллаж.

– Ну фто там, Эрнешт, покажи, – попросил Бартоломео, отходя от плиты и облизывая деревянную ложку. – Ш ума шойти! Это же пошлание от дяди Шелештена! Ох! Ну и ну! Как же обидно!

Эрнест похлопал отца по плечу, чтобы тот поделился с ним новостями.

– Ох, извини, Эрнест. Ваши двоюродные дядюшки, к великому сожалению, не приедут к нам сегодня вечером. Арчибальд прикован к постели – у него тяжёлая ангина, и Селестен останется приглядеть за ним. Он пишет, что в конверте для меня есть небольшой сюрприз. Эх! Как же я расстроен из-за дяди Арчибальда, представляю, как ему должно быть плохо, если он пропускает праздник. Да, все эти его поездки оказались очень утомительными!

Эрнест обнял отца, поцеловал его в щёку, увлажнившуюся от переживаний.