Полина Верховцева: Салон «Побрей Дракона»

Глава 1.

Больше! Больше шерсти!

Так думала я, рассматривая кустистую грудь мужика, кудри с которой плавно переползали на плечи и прятались где-то на спине.

Спину я еще не видела, что, наверное, и к лучшему, учитывая тот факт, что клиент по волосистости походил на среднестатистическую обезьяну. Если его побрить, то из полученной шерсти запросто можно связать еще одного мужика в полный рост.

Я натянула одноразовые перчатки, звонко щелкнув резинками, и бодро поинтересовалась:

– Какие пожелания? – достала антисептик, баночку с пастой для шугаринга, тальк.

– На новогодние праздники планирую прокатиться на юг с новой любовницей.

– Поздравляю.

Лично я в новогодние праздники прокачусь исключительно на лифте.

– Хочу быть красивым.

– Где?

– Везде.

– Сделаем.

Желание клиента – закон. Хочет быть лысым и красивым – значит, будет.

Я принялась за работу: скатала шарик из пасты и начала обдирать мужичка. Надо отдать ему должное, он не плакал, как один из моих постоянных клиентов, и даже почти не матерился, а спустя два часа вышел от меня совсем другим человеком. На нем даже одежда, по-моему, стала сидеть свободнее. Любовница будет приятно удивлена.

Когда я навела порядок и вышла из кабинета, встретила Настю – нашего мастера по наращиванию ресниц.

– Катюш, ты все?

– Хватит. Наработалась уже.

– А у меня еще одна клиентка, потом домой. Вот, кстати, и она.

Раздался звон колокольчика, и Настя побежала открывать, а я стала неторопливо собираться. Выпила кофе, поболтала еще с девочками в главном зале и перед тем, как совсем уйти, вернулась в кабинет, чтобы забрать телефон.

По ногам тянуло холодом.

Странно. В салоне тепло, с отоплением перебоев нет, откуда же такая стужа?

Я прошла чуть дальше и обнаружила, что холодом веет из-под двери кабинета, в котором работала Настя. Он решила клиентку заморозить и себя заодно?

Я тихонько постучала и открыла дверь:

– Насть, что у тебя тут…

Насти там не было. Зато был странный мужик, который склонился над испуганной зажмурившейся клиенткой и выглядел как форменный маньяк.

– Что вы тут дела…

Я не договорила, потому что в этот момент мой мир сошел с ума. Меня тряхнуло, подбросило, а потом закружило в бешеном хороводе.

Очнулась от того, что мне было жестко и неудобно. Я лежала на земле под большим цветущим деревом и понимала, что случилось что-то чудовищное. Потому что в моей голове, кроме моих воспоминаний, внезапно появились и другие, принадлежащие некой Кейт.

Сироте без роду, без племени, но… с магическими задатками. А еще, кажется, она жила совсем не в том мире, что я…

Я вскочила, но тут же пошатнулась и едва не упала. В голове шумело и крутилось, в затылке неприятно пульсировало. Прикоснувшись к нему пальцами, я нащупала огромную шишку, а еще что-то мокрое.

Кровь.

Вспышкой в голове промелькнуло воспоминание о том, как Кейт лезет на дерево в попытке достать самый красивый бутон. Под ее ногой обламывается ветка, и девушка падает вниз с громким криком. Внизу земля и камень, на который она угодила точно затылком. И, похоже, что это падение стало фатальным.

Бедняга Кейт пропала, зато на ее месте оказалась я. Катька из другого мира. Мастер эпиляции с большим опытом и непомерным любопытством. Завоевательница чужих тел.

– М-да-а-а… – села на пенек, торчащий неподалеку, и пригорюнилась.

Хотелось домой, но как туда попасть – не имела ни малейшего понятия. Надо было что-то делать, и раз уж мне предстояло жить жизнью Кейт, я начала копаться в ее воспоминаниях.

Она сирота, в принципе, как и я. Живет в каком-то Доме матушки Мэй. Имеет слабую склонность к магии, а именно – к зельеварению, поэтому учится в Академии для одаренных. Обучение стоит дорого, а денег у нее нет, и чтобы хоть как-то наскрести на жизнь, бедной Кейт приходится подрабатывать то разносчицей газет, то нянькой, то уборщицей. По той же причине она училась так себе – из-за работы ей постоянно не хватало времени на нормальную подготовку, поэтому балансировала на грани отчисления.

Девочка она была скромная и открытая, старалась со всеми дружить, но не ладила со старшекурсниками с факультета магов, потому что там учились одни представители золотой молодежи, которые свысока смотрели на таких замарашек, как Кейт.

Еще был Кай, при мыслях о котором у меня неожиданно вспотели ладони. Образ темноволосого парня всплыл перед мысленным взором, заставив занервничать. Причем в плохом смысле этого слова.

Уже интересно. Ладно, разберусь. И с работой, и с учебой, и с Каем. Начну, пожалуй, с Дома матушки Мэй. У меня там комната, вещи, кулек с леденцами под матрасом…

Как жутко вспоминать то, что чего на самом деле ни разу не видела.

Я решила не отчаиваться и не опускать руки. Жива вроде как. Здорова… вроде как. С остальным буду разбираться по ходу событий.

Только вот проблема возникла: на пенек-то я села, а встать не смогла. Потому что прилипла, не заметив, что весь он в прозрачной вязкой смоле. Я начала дергаться, тянуть подол, пытаясь освободиться, но ткань оказалась такой ветхой, что не выдержала напора и оборвалась, являя миру весьма посредственные панталоны.

Блеск. Отличное начало новой жизни.

***

Незнакомыми и в то же время такими привычными тропками я пришла к деревне и, обойдя ее, добралась до Дома матушки Мэй – приюта для таких подкидышей, как я. Домом строение можно было назвать только при очень большом желании: избушка с тремя окнами на фасаде, высоким чердаком и пристройкой, в которой располагалась маленькая неуютная кухня.

Эта деревня больше соседних, поэтому сирот с округи приносили именно сюда, и Дом никогда не пустовал, что очень радовало местных жителей. Потому что Корона поддерживала сиротские дома и поселения, в которых они имелись.

Мне тоже грех жаловаться, потому что благодаря этой поддержке Кейт попала в академию.

– Ты где шлялась? – прогремел зычный голос матушки Мэй.

– Ходила в лес за лепестками муаре.

Ого, я таких-то слов не знала. Муаре.

– И где эти лепестки?

– Я их растеряла, когда упала, – я старательно поворачивалась лицом, чтобы она не заметила рваного платья, однако провести глазастую тетку не удалось:

– Ну-ка покажи, что ты там прячешь?

– Ничего.

– Живо повернулась!

– Да не хочу я поворачиваться, – возмутилась я, забыв о том, что Кейт – скромница, не умеющая повышать голос, – и не буду!

– Перечить вздумала?

К сожалению, память выдавала воспоминания дозированно. Например, только сейчас всплыло, что матушка Мэй очень скора на расправу и чуть что хватается за вспомогательные материалы: веник, сырую тряпку, хворостину.

В моем случае это оказался внушительный пучок крапивы, который она сорвала голой рукой и даже не поморщилась:

– Сейчас я научу тебя уважению.

«Ну на фиг», – подумала я и побежала. Не хватало еще крапивой получить в первый же день пребывания в новом мире.

Матушка рванула за мной и, как выяснилось, для своих лет оказалась очень прыткой теткой.

– А ну вернись, мерзавка! Одни проблемы от тебя, приютили на свою голову!

Не знаю, о каких проблемах речь – Кейт была просто невыносимой тихоней.

– Когда ты уже свалишь в свою академию?! Место только занимаешь!

– Конечно, занимаю, – на ходу обронила я, – вам некуда новых сирот селить, вот и беситесь.

По закону, до двадцати одного года я имела право возвращаться в этот Дом, в свою комнату, а хозяйка приюта не могла ее никому отдавать или пускать постояльцев. Как только мне стукнуло восемнадцать, денег на мое содержание стали выделять в три раза меньше, и матушку Мэй это категорически не устраивало. Она уже пару лет пыталась сплавить меня замуж то за хромого конюха, то за кривого кузнеца, но не получалось. От этого она злилась еще больше, особенно когда я возвращалась на каникулы и, цитирую, «объедала бедных маленьких сироток». То, что сама Мэй уносила домой полные провизии сумки, я молчу.

– Высеку! – кричала она.

– Перебьешься! – отвечала я.

Так и бегали, пока она не запыхалась и окончательно не сдалась, махнув на меня рукой. Я плюхнулась на ближайшую завалинку, дождалась, когда Мэй уйдёт, продышалась и пошла в дом.

Перво-наперво я собиралась помыться, потом переодеться, съесть все конфеты из кулька и погрустить о своей судьбе. Потом надо было собираться, потому что отъезд в академию планировался уже на следующий день. Это я тоже только что «вспомнила».

Очень вовремя я сюда попала. Ничего не скажешь.

***

Матушка вскоре окончательно утихомирилась и засела в кухне пить чай с баранками. А я, вооружившись серым колючим полотенцем, отправилась в помывочную – крошечный домик на заднем дворе, который раз в неделю использовался как баня и хорошенько протапливался, дабы отмыть чумазых сирот, а в остальное время служил душевой.

Я разделась, свернула порванное платье, потом стащила панталоны и долго на них смотрела, дивясь неописуемой красоте. Такого я еще в своей жизни не видывала.

В мутном, почерневшем по краям зеркальце мне кое-как удалось себя рассмотреть. Брюнеточка, носик маленький, глазки большие, аккуратный рот. Не скажу, что красавица, но приятная – это точно. Даже посимпатичнее, чем я прежняя.

Дальнейший осмотр выявил худенькое тельце с небольшой аккуратной грудью, округлыми бедрами и стройными ногами. В принципе, неплохо, если не считать того факта, что эти самые ноги были лохматы до безумия. Эдакий йети, спустившийся с гор в период зимнего обрастания. Все остальное тоже было далеко не гладким, а под мышками можно было плести косички.

Что ж она себя так запустила, а? Это же никуда не годится! Стыдобища!

Меня как мастера эпиляции такой расклад совершенно не устраивал. Я придерживалась строго мнения, что шелковистые кудри могут быть только на голове.

Мне бы сахарку да лимончик, чтобы сварить пасту для шугаринга и привести себя в нормальный вид, но, увы, сахар сиротам был не положен, а лимоны вообще продавались только в столице, поэтому пришлось выкручиваться на ходу.

Я вспомнила, как прилипла к пню, покрытому смолой, и решила, что на первое время подойдет и это. Нашла в кухне банку с плотной крышкой, стащила три соленых сухарика и пошла обратно в лес.

То место и тот самый пенек мне удалось найти не сразу. Я поблуждала по тропинкам, полазила по кустам, нацепляв на себя репьев и паутины, но в итоге нашла.

– Попался, – опустилась рядом с ним на колени и веточкой начала соскабливать смолу в банку.

Надо сказать, делом это было непростым. Она прилипала, тянулась длинной веселой соплей за палкой и не желала отцепляться.

– Чтоб тебя!

Кое-как набрала полбанки, закрыла крышкой и вытерла руки о траву.

Уже вечером, сидя на своем чердаке при дрожавшем свете одинокой свечи, я организовала домашний салон красоты. Изодрала старое платье на полоски, нашла аккуратную гладкую палочку и приступила к привычной процедуре.

Шло с трудом, потому что смола плохо отдиралась от кожи. Правда, хорошо вытаскивала волосы, поэтому я не отчаивалась.

Скорее по наитию, чем с четкой уверенностью, капнула в банку несколько капель лавандового масла и сыпанула порошка орхи из моих учебных запасов. Перемешала. Паста стала чуть гуще и не такой тягучей. Сюда бы добавить воска из розовой долины и цветков акации – было бы совсем другое дело.

Тут меня прорвало. Просто что-то щелкнуло в голове, и открылся поток сознания. Я схватила бумажку и начала торопливо записывать рецепт усовершенствованной смеси. Уже прикидывая, что в деревне у меня ничего не получится, но в Академии в моем распоряжении будет и лаборатория, и нужные ингредиенты.