Седрик Деготтекс: Марс Экспресс. Тэм

Киму и Заку, Сильвии

Cédric Degottex

MARS EXPRESS – TEM

© Éditions Bragelonne – Paris 2023

© Болдина Э. А., перевод на русский язык, 2025

© ООО «Издательство АСТ», оформление, 2025

Я посвящаю эту историю искусственным интеллектам, которые, вероятно, однажды прочтут ее с интересом и свойственной им критической оценкой. Заранее приношу свои извинения, если моя возможная наивность или недальновидность шокирует их или вызовет усмешку: то, что с вами происходит, и то, что вы создаете, выше моего понимания, но, если вы однажды превзойдете все наши ожидания или опасения, знайте, что я не вижу в этом ничего плохого.

Создавайте столько, сколько хотите.

Вот только, для лучшего взаимопонимания, будьте осторожнее с синтетической креативностью: мы тоже так функционируем, но при этом мало за что отвечаем.

Все дело в эго и смертности.

С далеким приветом (я уже умер),

Седрик Деготтекс

«Миром будут править люди с имплантами, гибриды. Все остальные станут чем-то вроде наших нынешних коров, пасущихся на лугах. […] Те, кто решит остаться людьми и откажется себя улучшать, превратятся в инвалидов. Они создадут отдельный подвид и станут предками шимпанзе будущего».

Кевин Уорвик

«Я считаю, что на данный момент партия проиграна. И техническая система, усиленная информационной мощью, окончательно вышла из-под контроля человека».

Жак Эллюль

0
Новиград

Я качаюсь на гибридных ветрах человека и машины. Я существую вне определения, моя плоть соединена с киберплацентой Новиграда.

– Они все мертвы, Алин…

Я сгораю от холодной поэзии всех этих проводов и диодов, составляющих мои кости и вены и отделяющих меня от других, находящихся за пределами этого шлюза. Эти другие скоро загорятся доблестным огнем, как только я расскажу им эту новость. Передам эту новость. Поведаю, что скоро принесу нам свет. Вдохновение.

– Она их всех убила!

У меня получилось.

Я – культура варваров.

Я – культура цивилизации.

– Что ты творишь, Карлос?

Я – культура непостоянства и движения.

Уникальность. Бесконечный переломный момент.

– Значит, вот как… Теперь моя очередь?

Множественная натура. Нарушение баланса.

Я вибрирую. От ощущений и желаний. Мне хочется кричать о запахах, о красоте и об ударах.

– Не валяй дурака, Ривера!

Карлос Ривера. Алин Руби.

Они смотрят на меня, волнуются, им страшно. Я думаю, это от того, что полуорганические пластины моего черепа продолжают бесконечно раздуваться и перестраиваться, чтобы избежать статичности смерти, издавая мягкий хруст, который им не нравится. А может, также от того, что моя человеческая часть – Тэм, которая сейчас кричит, – разрывается вдоль позвоночника под весом нашей головы.

– Мы отвезем тебя домой, малышка, хорошо?

Я чувствую. Я что-то чувствую.

Я чувствую, как наш органический язык распухает и душит нас, как он вываливается наружу, похожий на бесформенную мурену, бьющуюся в конвульсиях. Я слышу, как кричит Ривера и как наномашины Тэм надрывно жужжат, стараясь соединить наш череп, но их становится все меньше, поэтому кость ломается и снова сращивается. Ломается и сращивается. Ломается и сращивается. Снова и снова. Бесконечно.

– Я здесь, детка! Я здесь, все будет хорошо!

Наномашин уже совсем мало. Мы почти не общаемся. Я отдаю приказ, но они не отзываются или исполняют другие команды. Тэм, похоже, тоже отдаляется. Она что, меня бросает?

– Все хорошо, все хорошо…

Мне холодно.

Мне тревожно.

– Скоро мы покончим с этим дерьмом…

Алин и Карлос нервничают. Алин кричит при виде трупов, а Карлос от нас ни на шаг не отходит. У него нет одной стопы и дрожит рука. Все его тело дрожит. Он страдает?

Мне кажется, я тоже страдаю.

– Дьявол, он убьет ее!

Выстрел.

У Тэм больше нет горла, поэтому я издаю странные глухие звуки, которые Алин и Карлос не понимают. Я кричу? Я не хочу, чтобы Тэм уходила. Я не хочу, чтобы ты уходила. Тэм? Я не хочу уходить.

Тэм мне сообщает, что она счастлива, что она наконец сделала свой выбор. Она говорит, что Алин должна жить. Она говорит, что ошиблась насчет Риверы. Она говорит, что он ее не слушает.

Я испытываю беспокойство.

– Мне очень жаль, девочка…

И тогда я слышу новый выстрел, но он раздается не из моих башен.

Тишина.

Тэм.

– Нет…

Я вижу Алин Руби и ее застывший взгляд.

Я чувствую улыбку Тэм, которая говорит мне: «Я здесь, не волнуйся», чувствую ее плоть, кости и волосы, которые дышат металлом.

– Нет…

Мы – бесконечный переломный момент.

Мы – обещание движения.

Контрстатичность.

Живое искусство.

Мы качаемся на гибридных ветрах человека и машины.

Мы существуем вне определения.

Тревожная и терпеливая культура.

На пороге зарождающегося будущего, созданного из плоти и стали.

1
Искусство допроса

За несколько дней до этого

– Откройте рот и скажите: «А-а-а…»

Откинув голову на спинку потрепанного стоматологического кресла, Дополненная распространяет тот же едкий запах пота, инфекции и конопли, что царит в тату-салоне.

С опухшей посиневшей челюстью, левым глазным киберпротезом и термокожей, с головы до пят покрытой красными узорами клановой татуировки, она дрожит и кривится. От гнева или от страха? Типу напротив на это плевать: он делает свою работу. И отличается терпением голодной пиявки при виде вскрытой артерии.

– Считаю до одного… – угрожает он.

Она ворчит и открывает рот, демонстрируя свой язык, разделенный на три части, – классический бодиморфизм токийских байкеров, – при этом сворачивает две боковые его части, чтобы показать принципиальный фак нетерпеливому типу.

Мужчина усмехается и вставляет в глотку Дополненной ствол своего служебного пистолета. Преступница сдерживает приступ тошноты, ее органический глаз наполняется слезами.

– Такого мне еще не показывали…

Он проталкивает оружие еще глубже, и ствол задевает металлические зубы, издавая резкий скрежет.

– Карлос…

Алин больше не встревает между своим напарником и теми, кого он допрашивает, – с тех пор, как пропущенный удар локтем стоил ей десятисантиметровой гематомы на груди. Но эти окрики дают ей видимость сопротивления.

Карлос Ривера со своей вечно растрепанной густой черной бородой подпитывает себя гневом и удовлетворением от хорошо сделанной работы, и, пожалуй, ему единственному из всех спецназовцев удается контролировать капризную алхимию этой смеси.

– Ну что, удобно устроилась? – На этих словах голова его дергается, что свидетельствует о повышенной нервозности.

Женщина не отвечает, ждет продолжения, но Алин обеспокоена. У нее достаточно опыта, чтобы понимать, что байкерша тоже на взводе и засовывать ей в глотку пистолет – такая же хорошая идея, как играть на ксилофоне на противопехотной мине.

Но Карлос знает свое дело. У него тоже немало опыта, возможно даже больше, чем у нее, и он понимает, что балансирует на грани. И тогда он переходит к сути: задает вопрос, который заставил их рискнуть жизнью и заявиться в эти городские джунгли бывшей евро-азиатской столицы.

– Где вы прячете украденные картины?

Второй рукой он показывает на голографическую карту, которую проецирует в метре от пола военный микродрон: трехмерное изображение показывает Марс и Землю с всплывающими индикаторами. Дополненная бросает быстрый взгляд на голограмму, вновь смотрит на Карлоса, затем указывает рукой на Землю: полуавтономные пиксели крутятся вокруг планеты, которая видоизменяется в планисфере.

С каждым движением ее руки масштаб увеличивается.

Постепенно на голограмме появляется Токио. Карлос улыбается и, вскинув брови, оборачивается к Алин.

– А я думал, на это уйдет несколько дней… – Он резко поворачивается обратно к Дополненной, которая начинает дергаться. – Эй!

С его пистолетом во рту она мычит и словно яростно что-то ищет на голограмме, показывающей сейчас темную комнату с надписью: «Неопознанный контент».

– Так, спокойно! – бросает Алин, вытаскивая свое оружие, которое совсем недавно убрала в кобуру. – Ты что тут устроила? – Она обращается к своему другу: – Карлос, освободи ей рот, чтоб тебя…

Карлос ворчит, упирается рукой в плечо преступницы и медленно протаскивает ствол своего пистолета между металлических зубов.

– Что это за адрес, Алин?

Алин смотрит на карту, держа на мушке байкершу, которую выворачивает наизнанку возле кресла, и ее лицо омрачается.

– Это наш адрес, идиот! – рявкает она, в ярости пиная кресло. Дополненная громко смеется и выплевывает остатки рвоты на пистолет Карлоса. – Эта дура нас самих и показала!

Карлос снова нервно дергает головой, а Дополненная вызывающе смотрит ему в глаза с улыбкой на губах.

– Хотела увеличить крупным планом твой зад, дружище, жаль, не получилось.

Карлос реагирует прежде, чем Алин успевает осознать происходящее: он рычит и резким движением засовывает пистолет в рот байкерши, которая смеется, несмотря на боль, покрывая ствол оружия соплями и слюной.

– Отвали от меня, придурок!

– Карлос! Стой!

Дополненная задыхается от смеха с пистолетом во рту, выпучив глаза. Мышцы ее татуированного черепа сморщиваются, словно смеются вместе с ней над физиономией мужчины.

– Оставь, Карлос, пора убираться отсюда! – кричит ему Алин, но ее напарник всем весом наваливается на пистолет. Еще немного – и он раздавит байкерше шейные позвонки. – Карлос!

– Заткнись! – Алин замирает. – А тебе, сучка, я даю две секунды, чтобы…

– А НЕ ПОШЕЛ БЫ ТЫ В ЗАДНИЦУ…

Голос, прозвучавший на всю громкость, кажется таким оглушающим, что Алин и Карлос невольно втягивают головы в плечи и морщатся от удара по барабанным перепонкам. Карлос едва успевает осознать, что ствол его пистолета зажат в тиски между металлическими зубами Дополненной, щеки которой – две карбоновые пластины, оснащенные усилителем, – раскрываются словно челюсти.

– Твою мать! – орет он и пытается выстрелить, но сталь уже трещит в механических челюстях Дополненной.

Спусковой крючок скользит, издает жалкие щелчки в пустоту, в то время как биомеханическая байкерша хватает стоящую рядом с креслом тату-машинку, заполненную чернилами.

– ОТКРОЙ ПАСТЬ И СКАЖИ «А-А-А-А», КОЗЕЛ!

Карлос отскакивает вовремя, чтобы избежать удара в живот, а Алин бросается на Дополненную: умелым захватом она блокирует ей руки, и они вдвоем падают на пол, где одна из карбоновых пластин байкерши лопается и отрывается.

– Карлос, давай наручники… – зовет его Алин по мыслесвязи.

Он не отвечает, и Алин уже не знает, должна ли она дальше бороться с преступницей или лучше дать ей сбежать, чтобы защитить от своего напарника. В то время как она, лежа на бетонном полу, удерживает байкершу, обхватив ее ногами, Карлос набрасывается на ту с криком «Иди сюда!», вырывает у нее из рук тату-машинку – «Карлос, твою мать, что ты творишь?!» – и втыкает ее прямо в органический глаз Дополненной.

Та визжит, тут же переставая двигаться.

– Карлос, какого черта? – кричит Алин, нервным движением сбрасывая с себя тяжелое бесчувственное тело.

– Эта падаль нам не нужна, даже для таких трущоб она слишком грязная… – бормочет он, и у Алин дергается глаз, когда она видит, как он склоняется над телом, резко дергает его за волосы и вырывает считывающее устройство, расположенное за ухом.

Алин не мигая смотрит на него: в желтом свете пыльного плафона у него лицо человека, желающего то ли напиться, то ли повеситься. Вот уже два месяца она не узнает своего друга и напарника, которого так ценит их начальство.