Катя Озерова: (Не)случайный папа

Глава 01

– Мамотька, не густи, – сынок хмурится.

– Не грущу, милый, – пытаюсь растянуть губы в радостной улыбке, но получается не очень. Ромка еще очень мал, чтобы понять, в эпицентре какого урагана он оказался.

Наша семья трещит по швам и все из-за теста ДНК. Он неожиданно оказался отрицательным для моего мужа.

– Пойдешь играть в песочницу?

– Дя! Но не густи… – сын позволяет поставить его на ноги и бежит играть с другими детками. Сегодня их немного. Пришла осень, и люди предпочитают отсиживаться в квартирах.

Я тяжело вздыхаю. Как же не грустить, когда вся наша налаженная жизнь рушится? Каким будет завтрашний день, я не представляю.

Присаживаюсь на скамейку, не отрывая напряженного взгляд от сына. Он мое сокровище, мое солнышко. Для него я на все готова.

– Что случилось, Вера? – трогает меня за рукав пальто подруга. – Какая-то ты бледная. С Пашей поругались? – Нина живет в соседнем подъезде от нас. Шла с работы и остановилась поболтать.

– Можно и так сказать, – бросаю на нее быстрый взгляд.

Мы с Ниной давно дружим, еще со школы. Правда, последние годы отдалились, когда я вышла замуж и родила ребенка. У меня быт, борщи, подгузники. У нее  мужчина, о котором она не любит говорить. Кажется мне, что он просто женат, но я тактично не спрашиваю. Сама расскажет, если захочет.

По душам мы давно не болтали, но сейчас мне хочется. Если не расскажу хоть кому-то, то взорвусь.

– Колись. Интересно, из-за чего вы там ссоритесь, – она посмотрела на меня испытующе.

Быстро оглядываюсь по сторонам на других мам. Одна в телефоне, еще две ушли далеко и болтают. На нас с Ниной никто внимания не обращает.

– Паша хочет продать Ромку, – произношу шепотом и до сих пор не могу в это поверить.

– Ты шутишь? – Нина склоняется ко мне ближе.

– К сожалению, нет, – внутри у меня все начинает колотиться.

– Да объясни ты толком,– она хмурится.

– Помнишь, я тебе рассказывала, что Рита Степановна постоянно подначивала Пашу, что Ромка на него непохож?

– Твоя свекровь – стерва, – Нина хмыкнула, – дети не всегда копии своих папочек.

– Она сделала тест. Взяла у Ромки волосы, сравнила с ДНК Павла.

– Иии?

– Павел Ромке не отец.

– Ты изменяла мужу? – неуверенно спрашивает Нина.

– Нет, что ты. У нас с Пашей не получались дети. Во мне была проблема, – я стерла слезу, скатившуюся по щеке, – и мы сделали ЭКО. В тайне от всех, потому что Павел не хотел слухов о Ромке, что он из пробирки и все такое, – я вяло взмахнула рукой. – А в клинике перепутали материал, как оказалось. У них был еще один Воснецов П.И.

– Боже! – подруга в ужасе посмотрела на Ромку. – Хочешь сказать, тебе сделали ребенка от другого мужика?

– Да, – мне приходится глубоко вдохнуть, чтобы не разрыдаться. Ромка рядом, и я не хочу его пугать. Хватит и того, что я за две недели по ночам все глаза выплакала.

– Кошмар!

– Павел устроил скандал в клинике, но разве этим что-либо исправить, – я горько усмехнулась. – Ему предложили компенсацию.

– Компенсация за то, что будешь всю жизнь растит чужого ребенка? – Нина поморщилась. – Так себе, конечно. А кто тогда отец? Кто этот второй Воснецов?

– Платон Игоревич, хозяин клиники. Он предложил увеличить компенсацию до двухсот тысяч долларов, если мы отдадим ему и его жене Ромку.

– Ого! Двести тысяч?

– Какая мне разница сколько? Хоть миллион! Я Рому не отдам!

Поднимаюсь на ноги и подхожу к сыну. Поправляю на нем легкий осенний комбинезончик, стряхиваю песок.

– Хочешь на ручки? – поднимаю его и прижимаю к себе, целую в румяные щечки. – Мамочка тебя любит, она всегда будет рядом.

– Мамотька… юбвю.

Я сына никому не отдам ни за какие деньги!

– Я так понимаю, Паша хочет согласиться? – Нина поднялась следом и подошла к нам.

– Да, – отвечаю коротко со вздохом.

– И вправду совсем не похож, – она окидывает Ромку придирчивым взглядом. – Его можно понять. Кому охота растить чужого?

– Ромка не чужой, – меня аж передергивает от ее слов.

– Тебе нет, Паше да, – она беспомощно разводит руками.

– Давай, еще ты меня добей, – скриплю зубами.

– Вера, ну ты что?! Ты рассказала, я говорю тебе свое мнение.

– Спасибо, но я обойдусь, – разворачиваюсь с сыном на руках и марширую к дому. Нину больше не слушаю. Тоже мне, подруга. Лучше бы вообще ничего ей не рассказывала.

Дома раздеваю сына, мою ему ручки от песка, переодеваю в легкие штанишки и маечку.

– На утьки, – Ромка чувствует, что я в последнее время напряжена, поэтому постоянно просится на руки. Вот и сейчас, стоит поставить на ноги, снова просится.

Усаживаю Ромку к себе на колени и складываю руки за его спиной в замок. С любовью вглядываюсь в милое личико сынишки. В его огромные карие глаза.

– Носик-носик, – морщусь и трогаю своим носом его. Ромка заливисто смеется. Жмурится и тянется губами, целует меня в кончик носа. А потом раз – и кусает за него. – Да ты проказник, – округляю глаза и цокаю.

Ромка протягивает ладошки, гладит меня по лицу. Нежность от этих детских прикосновений меня буквально захлестывает. В такие моменты я понимаю, что такое счастье материнства. Настоящее, незамутненное.

Дверь резко хлопает, пугая меня и сына. Ромка прижимается к моей груди, прячется.

Это Павел вернулся с работы.

Опять злой.

После скандала с ДНК наши отношения сломались. Мы мало разговариваем, а когда разговариваем – обязательно ссоримся.

– Привет, – настороженно наблюдаю, как муж роняет ключи на тумбочку. Снимает пальто, вешает в шкаф.

– Нам нужно серьезно поговорить, – роняет он.

– Слушаю, – внутренне напрягаюсь. Разговоры в последнее время у нас крутятся вокруг одной и той же темы.

– Завтра мы встречаемся с Платоном Воснецовым и его адвокатом, – Павел скривил губы, глядя на Ромку.

– Я не поеду, – качаю головой.

– Вера! – в голосе Павла появляется нетерпение. – Он хочет вернуть себе сына официально. Он его отец.

– Он не отец! Ты – отец! – вырывается из меня в сердцах. Ромка начинает плакать, услышав наш разговор на повышенных тонах. Поднимаюсь на ноги и начинаю ходить с Ромкой по комнате, – тише, милый.

– Хватит его таскать на руках. Он уже ходит, – Павел отмахивается от сына, как от щенка какого-то.

– Давай не будем ругаться при сыне, – целую Ромку в лобик, пытаясь успокоить.

– Мне он не сын, – муж разворачивается к нам спиной и уходит в кухню.

Весь вечер провожу с Ромкой. Он продолжает виснуть на мне. Засыпает тяжело, не выпуская мою ладонь из своих ручек.

Тихо выхожу из детской, оставляя дверь приоткрытой. Мне нужно слышать, если сын вдруг проснется и начнет плакать. Запахиваю покрепче халат, разыскиваю Павла.

Из кухни в темную гостиную льется рассеянный свет. Иду туда и застаю задумчивого мужа у окна.

– Паш… – зову его тихо. Хочу еще раз поговорить с ним, прежде чем решаться на кардинальные меры, – Ромка любит тебя. Ты два года считал его сыном…

– Два года… – Он нервно проводит ладонью по рыжим волосам, – я всегда чувствовал, что что-то не так. Надо было раньше тест сделать. Да пойми ты, Вера. Я хочу своего сына. Моего! Понимаешь? Не нужен мне чужой ребенок!

– Тогда я уйду вместе с Ромкой! – выкрикиваю в сердцах.

– И куда ты уйдешь? – Павел спрашивает равнодушно.

Содрогаюсь от понимания, что я в ловушке. Мне некуда уйти.

Когда мы с Пашей поженились и я забеременела, стал вопрос о комнате для ребенка. В нашей однушке было очень тесно даже нам двоим.

Тогда я продала бабушкину квартиру. Все равно ездить в Саратов из Москвы было далеко и хлопотно, а деньги от сдачи были небольшими. Я вложила свои накопления, и мы купили новую трехкомнатную квартиру. Не в центре, конечно, но в достаточно хорошем районе, где рядом есть садик и школа.

Во время сделки я была в роддоме и Паша занимался куплей-продажей. Старая его квартира была оформлена на маму, и новую он тоже оформил на нее. Меня это не устраивало, но было уже поздно что-то менять. И Паша сказал, что это не важно. Ведь мы женаты, разводиться не собираемся. У нас все общее. Какая разница, на кого что записано.

Сейчас я в декрете. Толком себя на пособие обеспечить не смогу, а накоплений больше нет. Получается, я полностью завишу от Павла.

Раньше это никогда не было проблемой, ведь мы были семьей. Все было хорошо. Я и в страшном сне не могла себе представить, что когда-то решусь уйти от него или мы разведемся.

– Ты моя жена, и я тебя никуда отпускать не собираюсь. Мы решим эту проблему и будем жить дальше.

– Нет, – качаю головой. На глаза наворачиваются слезы.

– Подумай о варианте, который идеален для всех. Роману только два года, он легко тебя забудет и привыкнет к новым родителям. Мы сделаем новое ЭКО, у нас будет наш ребенок. Мой наследник, – губы Паши шевелятся, выдавая все новую и новую информацию, от которой мне становится плохо. Что значит Ромка меня забудет? Меня? Свою маму? В груди становится тесно и невозможно дышать. Меня накрывает паника. Слова Паши начинают доноситься словно через вату. – Я думаю, нужно будет увеличить сумму компенсации вдвое. Мы же два года потратили на чужого ребенка.

Глава 02

Платон

– Никакого ребенка ты не получишь, – прошипела жена. Теперь уже бывшая. – Со мной у тебя был шанс. А теперь по нулям, Платон, – она поставила размашистую подпись под документами и швырнула ручку на стол.

А я выдохнул с облегчением.

Наконец-то наш изматывающий, неудачный брак окончен.

– В клинике больше не показывайся, тебя не пустят, – поднимаюсь на ноги. Прохожу к большому панорамному окну в кабинете юриста. Безразлично окидываю взглядом панораму города. Устал, ничего не хочется.

Со Светой мы познакомились в меде. Нам было неплохо вместе и почему-то мне показалось, что для брака этого будет достаточно. Красивая, не требующая у меня много внимания, удобная женщина.

Я точно был идиотом, раз думал, что семья у нас получится.

– Подумай еще раз, Воснецов, – Света манерно поднялась со стула. Оправила на себе узкую юбку-карандаш.

На развод пришла, как на прием. Укладка, яркий макияж, красная блузка с глубоким вырезом. Под юбкой сто процентов ажурные чулки, как я люблю.

Только красивая картинка на меня давно не действует.

– Я подумал, – разворачиваюсь к ней, – а чем думала ты?

Света фыркнула. В глазах ни капли раскаяния.

Она знала о перепутанных образцах. Лаборантка с перепуга рассказала обо всем ей, как заведующей. Подсадка Вере была произведена только что и была возможность все исправить до того, как эмбрионы прижились.

Но Света все скрыла.

От ее мотива у меня волосы дыбом встали.

Сначала она, конечно, пыталась объяснять, что это ради клиники и ее репутации. Когда я не поверил и нажал, призналась со слезами, что это все ради нас.

Сама Света рожать не хотела. У нее какая-то патологическая нелюбовь к детям. Шумные, кричащие, дурно пахнущие комки – так они их называет.

А тут так получилось, сама судьба, можно сказать.

«Воснецовы бедные, он преподаватель в университете, она и вовсе не работает. Что им, деньги не нужны будут? А мы сделаем им еще одну подсадку. Хоть двойню, хоть тройню!» – истерично орала она.

Ограниченная эгоистичная идиотка без души – вот кто моя жена.

Бывшая.

Я на многое закрывал глаза. На то, что вела себя с персоналом часто слишком заносчиво, на ошибки в диагнозах, благодаря которым была отстранена и переведена на канцелярскую работу. Но тут все, край.

Репутация клиники для меня действительно важна. Иначе Света давно сидела бы у следователя и перед ним размазывала свою косметику и чулками светила.