– Оплата картой или наличными? – спросила кассир, с любопытством разглядывая нас.

– Калтой, – привычно выдала малышка.

Обычно я расплачивалась картой, и Златка, представляя себя взрослой, часто повторяла за мной привычные фразы.

– Наличными, – поправила я.

Улыбка тут же исчезла с лица женщины. Бросив беглый взгляд на нашу машину, которую хорошо было видно отсюда благодаря стеклянной двери, она снова покосилась на моё платье. Вернее, на поясную сумку, которую я достала из-под подола ещё перед первой заправкой. Она выделялась чёрным пятном на белом шёлке, как символ разбившихся надежд, от которых остались одни лишь осколки.

– Если нужна одежда, на вас и на девочку есть довольно сносная спортивка. Выбор небольшой. Но всё лучше, чем так, – она махнула рукой на измявшийся подол.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я.

– Не за что. Здесь кого только ни увидишь и о каких только судьбах ни услышишь.

Выбрав одежду по размеру, и расплатившись с кассиром, мы переоделись в туалете, а платья без сожаления выбросили в мусорный бак.

– Ну вот, теперь гораздо лучше, – направляясь к кафе, выдохнула с облегчением, чувствуя, словно сбросила тяжёлый груз, давивший на плечи вместе с треклятым свадебным платьем.

– Согласна, – смиренно переставляя ноги, согласилась Злата. – А когда плиедем к дяде Тимоше, будет ещё лучше.

– С этим не поспоришь, – нервно хохотнула я.

В кафе было всего несколько человек, скорее всего, дальнобойщики, чьи фуры стояли на стоянке. При нашем появлении они даже не подняли головы от тарелок, не считая нужным отвлекаться от такого важного дела, как ранний завтрак.

И я была этому только рада. Чем меньше внимания уделяют нашим персонам, тем больше шансов благополучно добраться до места.

Выбрав пару запеканок, столько же котлет и салатик, мы разместились в углу. Златка уплела свою порцию буквально за пару минут, настолько проголодалась. Да и я не отставала от неё, мечтая только о том, как бы добраться до постели.

Со снятием номера тоже не возникло проблем, даже документы не потребовались. Не знаю, это норма на трассе или исключение, но размышлять по этому поводу сил уже не было. Добравшись до кровати, я буквально рухнула на неё и, вслушиваясь в размеренное дыхание заснувшей дочки, отключилась практически мгновенно.

Не знаю, сколько получилось поспать – час, два или чуть больше, но проснулась я от настойчивого стука в дверь, когда за окном едва забрезжил рассвет.

Глава 9

Громкий стук повторился. Настойчивый, порывистый. Кому-то не терпелось войти в комнату, и этот кто-то решил добиться ответа, во что бы то ни стало. Дверь сотрясалась от ударов, которые отдавались болезненным шумом в ушах. Но я с трудом осознавала, где нахожусь, и что происходит. Усталость никуда не делась, наоборот, казалось, только усилилась. Организм отказывался возвращаться в суровую реальность и разум всеми способами пытался блокировать нарастающий шум.

Во время короткой затишки я, кажется, даже успела вновь провалиться в сон. Но ненадолго.

– Пожар, всем покинуть помещение, – раздался за дверью истеричный женский голос.

И сон слетел мгновенно. Адреналин хлынул в кровь, приводя мысли и чувства в режим «повышенной готовности». В голове промелькнула мысль о том, что усталость перед сном была только на руку. Мы отключились, даже не раздевшись. Хотя при обычных обстоятельствах я бы никогда не позволила себе или дочке лечь на кровать в одежде, используемой для выхода на улицу.

– Пожар, пожар, – кричала в коридоре женщина, а из-под двери, где была приличная щель между полом и дверным полотном, внезапно повалил густой дым. – Всем на выход, скорее.

– Злата, солнышко, вставай, надо быстрее отсюда уходить, – коснувшись плеча дочки, торопливо произнесла, вставляя ноги в тапки, купленные вместо туфель и проделывая то же самое с полусонной малышкой.

– Что случилось, мамочка? – спросила она, не делая попыток подняться.

– Пожар, родная, надо отсюда убираться, – голос дрогнул, проявляя испуганные нотки, и Злата отреагировала на них быстрее, чем на слова, которые никак не хотели доходить до её полусонного сознания, и распахнула глаза.

Зацепив на пояс сумку, я помогла малышке слезть с кровати и слегка встряхнула за плечи.

– Я не смогу тебя сейчас нести на руках. У меня просто не хватит сил. Ты должна помочь мне, солнышко. Вставай на ножки и давай отсюда убираться поскорее.

Взгляд малышки прояснился, становясь осознанным, и усердно закивав, она вцепилась в мою руку, тем самым давая понять, что готова покинуть опасное место.

В коридоре слышались громкие мужские голоса и торопливые шаги. Слово «пожар» произносилось неоднократно. И у меня даже мысли не возникло, что это всего лишь спектакль, пока не открыла дверь и не увидела перед собой физиономию Владимира.

– Ну, здравствуй, милая, – резкий удар в солнечное сплетение выбил из лёгких весь воздух. Согнувшись пополам, я пыталась сделать полноценный вдох, но безрезультатно. – Нехорошо бросать жениха у алтаря. Ты поступила опрометчиво, дорогая, выставив меня посмешищем перед коллегами и партнёрами. А я не привык к такому обращению.

Хлёсткий удар по лицу откинул меня назад. Не удержавшись на ногах, я упала на пол, ударившись спиной о кровать.

В глазах потемнело, в голове зашумело, а во рту отчётливо проступил солоноватый привкус крови. Левая щека полыхнула жгучей болью, словно ко всему прочему по ней ещё прошлись крапивой.

Мысли лихорадочно метались в попытке найти выход из положения.

Как он нас нашёл? Что я сделала не так? Почему это происходит с нами?

Десятки вопросов пронеслись в голове со скоростью ветра, оставаясь без ответов.

– Не тлогай, мамочку, – моя малышка кинулась на защиту, колотя своими маленькими кулачками по Владимиру, но тот откинул её за шкирку в сторону, как котёнка.

– Не смей прикасаться к моей девочке, – просипела, поднимаясь на ноги.

– Иначе что? – оскалился жених, вернее, теперь уже бывший. – Пожалуешься папочке? Или, может, у тебя самой достаточно сил справиться со мной?

– У меня, может, и нет. Но Горский раскатает тебя в лепёшку, – прошипела я.

Всколыхнувшаяся злость заглушала боль и страх. Отчаянье мелькало где-то на задворках сознания, грозясь обрушиться на меня штормовой волной. Но пока я держала себя в руках, не впадая в панику. И Машкову это не нравилось. Не то он ожидал увидеть.

– Горскому сначала нужно до меня добраться, а это будет непросто, поверь, дорогая. Ты оставила ему сообщение когда? Часа четыре назад? И не факт, что он его уже прослушал.

– Откуда ты знаешь про сообщение? – выдавила из себя сквозь вставший в горле ком.

– На твоём телефоне стоит прослушка, а ты даже не догадывалась об этом. Как была дурой, так ею и осталась. А ещё маячок, благодаря которому я тебя нашёл в этой дыре. Думала, от меня так легко избавиться? Ошибаешься, детка. Сейчас ты распишешься в нужных местах и мы, наконец, станем мужем и женой. Ты счастлива? Я очень!

– Тебе это с рук не сойдёт. Дядька землю будет рыть, но достанет тебя, в какую бы нору ты ни забился.

– Думаешь? А мне кажется, что уже сошло. Твоего папочку я уже отправил на тот свет. Теперь твоя очередь. Совсем скоро я стану счастливым обладателем ваших активов, и буду наслаждаться жизнью в роли опекуна твоей дочери. Ада, неси бумаги, – крикнул он, и в комнату вошла мачеха.

– Фу, надымил этой шашкой, не продохнуть, – поморщившись, она помахала перед носом рукой.

– Зато сработало. Вылетела наша Алёна из комнаты, как пробка из бутылки игристого, и прямо в мои цепкие руки.

– Дальнобойщики что-то заподозрили, уезжать не торопятся.

– Подкинь им деньжат, как хозяйке гостиницы. Учить тебя что ли? Или очаруй своими дамскими прелестями, но чтобы когда мы выходили отсюда, их поблизости уже не было.

– Не рычи на меня, – обиженно воскликнула Аделаида. – Не забывай, благодаря кому ты сейчас здесь.

– А я помню, я помню, дорогая сестрёнка, – снова оскалился он, угрожающе надвигаясь на неё. – Если бы ты не раскрыла свой рот, не начала мне жаловаться на неё, – пренебрежительный кивок в мою сторону, – она бы так и осталась в счастливом неведении, и нам бы не пришлось менять свои планы. Так что бегом, – проревел он, и Ада пулей вылетела за дверь.

Глава 10

Пока Владимир разбирался с Адой, я немного пришла в себя. Боль от удара и падения никуда не делась, но она уже не была настолько ослепляющей.

– Ну что, продолжим, детка, – снова обратился он ко мне, раскладывая на столе документы. – Подписываешь здесь и здесь.

– Я не буду ничего подписывать.

– Не зли меня, – процедил Владимир. – Будь хорошей девочкой, поставь свою долбанную подпись, и твоя соплячка останется целой и невредимой. А если не поставишь… – он выхватил из-за пояса пистолет, о существовании которого я даже не подозревала, и выстрелил в стену рядом со Златой без предупреждения.

Ужас затопил сознание. Руки задрожали, а перед глазами поплыли разноцветные круги.

Малышка взвизгнула, испуганно закрыв ушки ладошками, и, присев, заплакала, сжавшись в комочек, отчего в груди разлился жуткий холод. В это мгновение перестало иметь значение всё, что касалось меня лично. Сейчас важна была только жизнь Златы. И я должна сохранить её любой ценой.

Не думая о последствиях, рванула к ней, желая, прижать к себе, закрыть от всех бед и невзгод… Но новый удар в живот остановил мою попытку.

– Ты всё равно подпишешь эти документы, – прорычал Машков, – но либо по-хорошему, либо по-плохому – решать тебе. В принципе, мне главное чтобы твоя девчонка была жива. Но для этого ей не обязательно оставаться здоровой. Выбирай, куда мне стрелять – в колено, в локоть?

– Она же ребёнок! Как ты можешь вообще говорить о таких вещах?

– Легко, – безразлично пожал он плечами. – И виновата в этом ты. Помни об этом. Если бы не уехала, бросив меня у алтаря, мне бы не пришлось прибегать к подобным средствам переубеждения. Это ты пробудила во мне зверя, дрянь. Ты заставила пойти на это своей несговорчивостью. А теперь пытаешься воззвать к моей совести? Подпиши документы и с ней всё будет в порядке.

– Поклянись, что не тронешь мою дочь, – прохрипела я, чувствуя, как по щекам катятся слёзы.

– Пока мне это не выгодно, не переживай. До двадцати одного года она будет в полной безопасности жить где-нибудь за границей, подальше от твоего родственничка. Ну, а потом, посмотрим…

– Мне нужно сказать дочке несколько слов, прежде чем я подпишу бумаги.

– Говори.

– Наедине.

– За кого ты меня принимаешь, Калинина? За идиота? – взревел он. – Говори при мне.

Я прекрасно понимала, что как только поставлю свою подпись на этих треклятых бумажках, моя жизнь не будет стоить и выеденного яйца. У Златы ещё есть шанс. Если со мной что-то случится, Горский обязательно её отыщет и спасёт. Он найдёт способ, я в этом даже не сомневалась. Но до того момента малышка должна дожить целой и невредимой. Своим упрямством я только подставлю её под удар, а этого никак нельзя допустить.

В решимости Машкова добиться желаемого любыми способами я больше не сомневалась. Но если получиться выторговать безопасность дочки ценою своей жизни – я на это готова.

В ближайшие дни у этого гада не будет возможности вывезти Злату за границу, и Горский этим воспользуется. Он спасёт мою кроху, вырвет её из лап этого монстра. Нужно только дать шанс моим родным на спасение.

На негнущихся ногах я подошла к дочке и опустилась рядом с ней на колени. Она сейчас была похожа на испуганного воробышка, взъерошенного, но готового к бою. Только бы найти подходящие слова, чтобы объяснить, почему мы должны будем расстаться. Но слов не находилось, пришлось импровизировать.