А вот причины их появления здесь могли быть разными. И реальная спасательная операция, в иных случаях на помощь могут прийти даже пираты. И желание пограбить терпящих крушение. Или вообще разбитый «Либерти» – ловушка для решивших помочь героев. Другие варианты тоже возможны, в космосе всякое бывает.

Кривошеев, блок связи которого принял сигнал с задержкой на тысячные доли секунды, влетел в бот уже через минуту. В своем кресле он оказался столь проворно, что Истомину оставалось лишь подивиться его проворству. И с ноткой раздражения представить, что скажут механики, которым теперь придется заниматься дезактивацией не только внешней обшивки, но и внутренностей бота. Все же радиацией на этой планете было пропитано все, а стандартная процедура по очистке скафандра оказалась пропущена. Наверняка Кривошеев притащил внутрь столько радиоактивной пыли, что можно реактор запитывать. Так что скажут механики ой как много нехорошего. Вот только до этого надо еще дожить.

– Что делать будем? – абсолютно будничным тоном поинтересовался Кривошеев.

Все правильно, старший здесь и сейчас пилот. Хотя бы потому, что именно ему, случись нужда, придется их вытаскивать. Истомин в ответ лишь плечом дернул:

– Все по стандартной схеме. Посылаем запрос и ждем реакции.

– А…

– Не волнуйся, – усмехнулся пилот и, включив радио, выдал в эфир: – Внимание! Идет спасательная операция. Работает МЧС. Назовите себя.

В ответ после короткой паузы чей-то голос с жутким акцентом выдал требование: «Убирайтесь. И вам ничего не будет». Истомин лишь плечами пожал. Дикие они, что ли? Не знают, что такое имперское МЧС? Впрочем… Кем бы ни были эти умники, засечь его они не могли при всем желании. Слишком незначительными были размеры бота по сравнению с «Либерти». Засечь кораблик можно было только зная, что и где искать. А помехи от все еще орущего передатчика разбитого корабля неплохо маскировали его от пеленгаторов. Так что выдал он ответное требование убираться и начал ждать продолжения банкета.

Откровенно говоря, уже одного хамства со стороны гостей было достаточно, чтобы закрыть вопрос раз и навсегда. На любое оскорбление Империя отвечала максимально жестко, еще на заре своего существования сделав простой вывод: окружающие уважают всего две вещи – силу и готовность ее применить. Все остальное, мораль, культура или там вежливость – это вторично и большинством, увы, воспринимается как слабость. Поэтому Русаков не то что мог – обязан был навешать хамам плюх. Но капитан отчего-то медлил.

Едва Истомин подумал об этом, как ожил экран закрытой связи, и командир «Ирбиса» очень спокойно и буднично поинтересовался:

– Виктор Иванович, как считаешь, они тебя еще не обнаружили?

– Полагаю, что нет.

– Это очень хорошо. А сможешь взлететь так, чтоб заметить тебя смогли, а опознать и сбить – нет?

– Полагаю, да.

– Это очень хорошо. Тогда стартуй. Курс на твое усмотрение.

Приказ был нелогичным, однако же понятным. Бот стартовал с диким ускорением, будто им выстрелили из пушки. Можно было не сомневаться – на чужих кораблях его заметят, но опознать не смогут. Окутывающее корабль защитное поле выдаст на любом радаре засветку, похожую на кляксу, и только. Оставалось лишь сделать так, чтобы, если какой-нибудь чудак на букву «М» начнет стрелять, попасть он не смог ни в коем случае. Впрочем, алгоритм стандартных маневров уклонения уже в бортовом компьютере. Не бог весть что, но для таких вот умников хватит.

Огонь чужаки открыли, как только засекли бот. Видимо, приняли его, укрытого защитным полем, за полноценный звездолет. Не слишком умное поведение. И, разумеется, моментально стала понятна задумка капитана. Хотя Империя не стеснялась применять силу, но хоть какое-то обоснование для этого требовалось. Просто так, на основании слов, кого-то пришибить… Можно, конечно, но свои же не поймут. А вот сейчас… Что может быть лучшим основанием для хорошей трепки, чем открытое нападение? Если его не будет – значит, с гостями можно вести диалог, но почему-то никто не сомневался: выстрелят. Так, в принципе, и произошло.

С достаточно неудобной позиции и приличной дистанции, да еще и по маленькому, юркому объекту эсминец закономерно промазал. Порция высокотемпературной плазмы безвредно рванула на поверхности планеты, вдребезги разнеся встретившуюся на пути скалу. Конечно, со второго выстрела противник мог бы взять реванш, особенно догадайся его капитан развернуть свою посудину и дать залп всем бортом. Вот только давать ему шанс устроить безобразие никто не собирался.

В великолепную, усиленную электроникой оптику бота хорошо было видно, как темный силуэт «Ирбиса» вдруг засветился ярким и чистым, словно новорожденная звезда, режуще-белым светом. А потом огненная игла на долю секунды прорезала темноту космоса – и эсминец взорвался. Русаков не стал мелочиться.

Энергии даже самого мощного звездолета не хватит, чтобы зажечь новую звезду. А вот на то, чтоб расколотить на кирпичики луну размером с Оберон, способен любой имперский линкор. «Ирбис», конечно, звездолет мирный, но в космосе бывает всякое, а потому на вооружении не экономили. Шансов спастись от удара главного калибра эсминец не имел, и если в облаке мерцающей пыли, что образовалась на месте незваного гостя, были частицы размером больше, чем десяток атомов, значит, теория вероятности в очередной раз дала сбой. Впрочем, никого это сейчас не беспокоило. Имперцев потому, что столь высокие материи выглядели чересчур оторванными от реальности, а экипаж эсминца – вследствие его одномоментного выбывания из списка живых.

Правда, оставался еще экипаж второго корабля, но там гадать, очевидно, тоже не желали. Не до того. Проявив отменную скорость реакции, они сообразили, что внезапно появившийся совсем рядом громадный корабль сейчас повторит экзекуцию, и заорали на всех волнах, что сдаются, и вообще они белые, пушистые и готовы к сотрудничеству. Красота!

Пока «Ирбис» высаживал на борт сдавшегося корабля абордажную группу, Истомин вернулся к разбитому кораблю, притерев бот аккурат на то же место, где садился в прошлый раз. Если верить навигационной системе, отклонение составило всего пару сантиметров, что для ручной посадки очень неплохой результат. И на броню «Либерти» они на этот раз высадились оба. Еще через пять минут Истомин уже рассматривал люк, остановивший недавно суровую мощь его напарника.

К слову, ничего удивительного в этом не было. Люк не подавал признаков жизни потому, что энергия к нему не была подведена, сканер показывал это четко. Кривошеев усмехнулся:

– Ну, чего смотришь? Режь давай.

– Погоди. Разрезать всегда успеем, но что там внутри? – Истомин быстро осмотрелся, почти сразу обнаружил искомое и удовлетворенно хмыкнул. – Ну-ка, дуй на борт, притащи набор аварийных инструментов. Я тут поколдую.

Кривошеев молча повернулся и шустро, благо небольшая сила тяжести компенсировала вес и некоторую громоздкость скафандра, умчался. К тому моменту, когда он вернулся, Истомин с помощью встроенного в скафандр мультитула сумел удалить заглушки. Едва не сломал отвертку, но – сумел, открыв доступ к массивным стопорным болтам.

Их открутить с помощью ручного инструмента было бы сложнее, однако в принесенном Кривошеевым наборе имелись на такой случай неплохие аргументы. Минут через пять болты были вывернуты, а плита, которую они удерживали, с помощью банальной монтировки и всем известной матери снята и отброшена в сторону.

В открывшейся нише обнаружился штурвал. Истомин разочарованно поцокал языком – здесь те, кто проектировал этот корабль, явно не додумали. Слишком легкий, почти игрушечный. И, в принципе, опасения пилота оправдались. Попытка этот штурвал повернуть закончилась ничем. От небольшого усилия тот не шелохнулся, а когда Истомин навалился на него всей массой, просто сломался.

– Вот ведь! – зло скривился Истомин, и лишь понимание того, что он в скафандре, помешало ему сплюнуть. Обернулся на напарника, приплясывающего от нетерпения. Все неймется ему ломтерезку в деле опробовать. А вот шиш тебе! Истомин покопался в инструментальном ящике, извлек длинный, с толстой рукоятью цепной ключ. Штука тяжелая и неуклюжая – но в некоторых случаях незаменимая.

Дальше было просто. Снять штурвал, зацепить ключом вал, на сей раз вполне убедительных габаритов. Навалиться всей массой. Не идет. Кривошеев притащил все из того же набора стальную трубу, надел на рукоять ключа, увеличивая рычаг. Навалились вдвоем – и получилось! Вначале с трудом, а потом все легче и легче механизм аварийного ручного привода, скрытый за броневыми плитами обшивки, начал проворачиваться.

Для того, чтобы открыть внешний люк корабля, потребовалось четыре десятка оборотов. Закончив, Истомин заглянул внутрь – в шлюзе стояла чернильно-мрачная тьма. Впрочем, свет нашлемных фонарей и данные сканеров показали, что кроме тьмы здесь ничего, собственно, и нет. Обычный шлюз, небольшое помещение, в котором практически ничего не было.

Ловко забравшись внутрь, Истомин сориентировался и, пользуясь все тем же многострадальным мультитулом, снял одну из панелей. Под ней обнаружилась ниша с разъемами, сейчас пустыми. А ведь по штату так быть не должно. Разгильдяи! Кривошеев, не задавая лишних вопросов, притащил с бота пару аккумуляторов, которые встали на место как родные. Неудивительно, вообще-то, стандарт здесь единый. И сразу после этого шлюз ожил.

Загорелся свет, разноцветными огнями начала светиться панель управления. Все правильно, если пропал основной источник энергии, задействуется аварийный. Напарники переглянулись:

– Ну что, я один пойду или вместе?

– Вместе, конечно, – для Истомина такого вопроса не стояло. Мало ли что ждет внутри погибшего звездолета, а любую опасность лучше встречать вдвоем. – Только вначале свяжусь с кораблем.

Выслушав доклад, капитан одобрил их действия, посоветовал быть осторожнее и тут же отдал распоряжение о направлении к ним основной группы спасателей. Сигнал ретранслировался мощными антеннами бота, так что слышно было хорошо. Можно и видеосвязь настроить, но возиться не хотелось.

– Ребята, осторожнее там, – раздался откуда-то сзади голос Александры.

– Эх, штурман, не понимаешь ты великого упоения боем! – хохотнул в ответ Кривошеев.

– Да какое упоение! Живыми вернитесь.

– Молчи, женщина, твой день восьмое марта.

Александра возмущенно булькнула что-то нечленораздельное. Капитан, судя по звуку, усмехнулся и повторил о том, чтоб смотрели по сторонам. Он был прав, спору нет, а потому напарники лишь клятвенно пообещали сохранять максимальную осторожность и запустили процедуру шлюзования.

Работало, как ни странно, все. Закрылись в штатном режиме створки люка. Автоматически прошла дезактивация скафандров. Затем помещение заполнилось воздухом, и лишь после этого открылся люк внутренний. Если верить приборам, атмосфера внутри была в норме, однако открывать гермошлемы они не рискнули. Мало ли какая гадость может притаиться в здешнем воздухе. Приборы, конечно, ничего не показывают, но они далеко не верх совершенства. Паранойя? Может, и так, но лучше перебдеть, чем нарваться самому и подвергнуть опасности товарищей.

А вот освещение напрочь отсутствовало. Даже аварийные лампы не горели, и это удивляло. Если наворачивалась энергосистема корабля, то основное освещение вырубалось, в этом нет ничего особенного. Подобное Истомин видел не раз. Но вот аварийные светильники… Имея собственные индивидуальные элементы питания, они могли гореть не месяцами даже – годами.

Немного подумав, пилот жестом остановил напарника и, подсвечивая себе фонарем, осмотрел ближайший светильник. Потом аккуратно снял крышку, хмыкнул:

– Интересно даже.

– Чего?

– Аккумулятора нет. Прямо как в шлюзе.

Кривошеев лишь кивнул. Он вглядывался в темноту, подсвечивая себе фонарем и держа в руке пистолет. Затем оглянулся на напарника и выдохнул:

– Там, кажется, что-то есть.