Розалин Ивз: Сомнительное предложение

Трише и Нэлли, любительницам хороших романов

Rosalyn Eves

AN UNLIKELY PROPOSITION

Copyright © 2024 by Rosalyn Eves. All rights reserved

© Н. Болдырева, перевод на русский язык

В оформлении макета использованы материалы по лицензии © shutterstock.com

© ООО «Издательство АСТ», 2025

I

Удача – как вдова,

Не покорится трусу.

Уильям Сомервиль

– Зачем деньги и независимость, – спросила Элинор Локхарт, – если все равно нужно соблюдать приличия? Я приехала в Лондон не за степенной скукой. Все это есть в Уилтшире. – Элинор стянула зеленые ленты новой шляпки под подбородком.

Мисс Фанни Блэйксли в нерешительности стояла перед входной дверью прекрасного городского дома, который Элинор арендовала на сезон, будто собиралась помешать молодой женщине покинуть его.

– Вы так молоды и пойдете на прогулку одна? Это будет грустное зрелище.

Элинор, взяв пару перчаток со столика у двери, надела их.

– Мне семнадцать с половиной, – с достоинством произнесла она. – Я была замужем и овдовела, так что любой скажет, что я не ребенок и относиться ко мне нужно соответствующе. И это вовсе не будет грустным зрелищем. Я в хорошем настроении и стану улыбаться каждому встречному.

Словно в подтверждение своих слов, она одарила спутницу улыбкой.

– О, Элинор! – Мисс Блэйксли попятилась к двери, мотая головой так, что седые локоны у ее щек задрожали.

Радость на лице Элинор померкла. Она надеялась, что, наняв в компаньонки женщину постарше, сможет делать все, что ей заблагорассудится. Возможно, все-таки следовало поискать кого-то помоложе.

– С вашего позволения, мисс Блэйксли, я собираюсь прогуляться одна. Я буду в полной безопасности, придерживаясь людных улиц. Я плачу вам приличное жалованье не за то, чтобы вы мешали мне, и, если станете возражать и дальше, я позову дворецкого, чтобы он вас выпроводил.

Мисс Блэйксли поспешно отошла от двери.

– Только, прошу, скажите, куда вы собираетесь идти. Иначе я буду так волноваться.

Элинор вздохнула.

– Я прогуляюсь до Грин-парка, возможно, даже до Сент-Джеймс. Мне очень хочется свежего молока.

– Разве это не слишком далеко? – спросила мисс Блэйксли. – Умоляю, не изнуряйте себя. И подумайте, как это будет выглядеть: пить молоко на открытом воздухе, словно простолюдинка. О, и прошу, держитесь подальше от Сент-Джеймс-стрит. Ни одна леди не должна показываться там без сопровождения джентльмена.

– Я не стану себя изнурять, и, думаю, у людей найдутся дела поважнее, чем смотреть, как я пью молоко, если уж соберусь его попробовать. Не волнуйтесь так сильно… Я вернусь через час, может два, и затем вы сможете присоединиться ко мне. Я должна починить замок на мамином ожерелье.

Мисс Блэйксли слегка оживилась.

– Конечно же. Ваша дорогая мама! – Она прижала руки к груди, забыв, что на самом деле ничего не знает о матери Элинор. Как и сама Элинор.

– Могу ли порекомендовать вам хорошего ювелира с Поланд-стрит?

– Вы сможете порекомендовать кого угодно… когда я вернусь.

Элинор плотнее закуталась в шаль, открыла входную дверь и решительно спустилась по лестнице в ветреный апрельский день. Только когда дверь за ней закрылась, напряженные плечи девушки расслабились.

Мисс Блэйксли была уважаемой женщиной и, кроме того, разорившейся кузиной покойного мужа Элинор, Альберта. Не ее вина, что она зануда, – по крайней мере, не совсем ее. Конечно, она могла исправить то, что дала ей природа, приложив некоторые усилия. Но Элинор знала, что такое бедность и отчаяние, и не могла найти в себе сил отказать этой женщине.

Резкий порыв ветра пронесся по Керзон-стрит, и каштановые кудри Элинор упали ей на глаза. Она убрала волосы под шляпку и зашагала дальше. Холодный ветер, возможно, и испугал бы человека не столь закаленного, но не Элинор. Было приятно чувствовать себя на свободе, в наполненном жизнью Лондоне.

Она любовалась тюльпанами, растущими вдоль дороги, и кивнула джентльмену и леди, которые показались ей знакомыми. Джентльмен довольно сдержанно кивнул в ответ, но леди сделала вид, будто не замечает ее. Вероятно, они все-таки не знакомы.

Или, может быть, мисс Блэйксли права, и женщине, даже вдове, не подобает гулять одной.

Что ж, Элинор все равно. Она наконец-то в Лондоне, вдали от удушающих комнат Локхарт-холла, от маленького городка, где люди довольно добры, но навсегда запомнили ее как жалкую девицу, которой удалось заполучить богатого мистера Альберта Локхарта. Она знала, что на нее косо смотрят, когда выходила замуж за человека, годившегося ей в отцы – кем бы ее отец ни был, – но Альберт хотел жену и наследника, а она отчаянно нуждалась в доме. По крайней мере, Альберт был добр к ней.

Элинор вздохнула. Супруг всегда хотел привезти ее в Лондон, показать музеи и сады, провести на светские вечера. Но не прошло и месяца со дня свадьбы, как он заболел гнилостной болезнью горла и вскоре умер. Она весь год оплакивала свой брак, который продлился ничтожно мало. Бедный Альберт.

Девушка встряхнулась. Она не станет сентиментальничать, ни сейчас, ни когда бы то ни было.

Элинор прошла мимо маленькой церкви. Когда они приехали, мисс Блэйксли обратила ее внимание на то, что в восемнадцатом веке тут было заключено много тайных браков, в том числе и брак одной из знаменитых сестер Ганнинг. Элинор испытывала сочувствие к мисс Ганнинг, поскольку обедневшая молодая женщина обрела невероятно высокое положение благодаря браку с герцогом, хотя, овдовев, быстро вышла замуж за другого герцога, а Элинор не собиралась искать нового мужа.

Она понимала, насколько ей повезло получить деньги и независимость, – она не станет рисковать этим.

Пройдя по Хаф-Мун-стрит вдоль ограды Пикадилли, Элинор наконец дошла до входа в Грин-парк и скользнула внутрь. Под кронами деревьев, окаймлявших газоны, было благословенно тихо: время для толп молодых людей, которые собирались под вечер, было еще раннее. Элинор последовала по тропинке, заметив поздний цветок нарцисса, трепещущий, словно желтый флаг на ветру.

Она хотела повернуть на юго-восток, чтобы попасть в парк Сент-Джеймс, но не успела отойти далеко, как к ней обратился хорошо одетый джентльмен.

– Элинор, – сказал он, и все в ней сжалось.

– Мистер Локхарт, – ответила она, отказываясь от фамильярного тона, который племянник мужа, казалось, решил навязать ей.

Он хмуро посмотрел на нее сверху вниз.

– Что ты делаешь здесь одна?

Элинор не удостоила его ответом.

– Как вы меня нашли?

– Я заехал к тебе домой, – ответил он. – Я раздобыл приглашения в «Олмак» для тебя и мисс Блэйксли.

– На ярмарку невест? Как это… любезно с вашей стороны.

Но можно ли считать это любезностью? Джордж Локхарт был заинтересован в том, чтобы она снова вышла замуж, учитывая условия завещания ее мужа. Элинор не знала, что думать о его племяннике, проявлявшем вежливость по отношению к ней в те несколько раз, когда они виделись, но довольно ленивом и не склонном хлопотать ради чужих интересов. Он был красив, если считать красивым мужчину с волосами цвета топленого молока и длинным носом. Она все же подозревала, что не нравится ему, хотя у Элинор не было веских оснований, чтобы так думать, если не учитывать безразличия, которое она порой ловила в его взгляде, когда Джордж наблюдал за ней.

– Поскольку в городе ты недавно, и некому посоветовать тебе, как себя вести, я взял на себя смелость навестить графиню Ливен. Уверен, ты захочешь как можно скорее познакомиться с ней, я смогу сопровождать тебя в следующую среду.

– Спасибо, – ответила Элинор, – но мне кажется, ни мисс Блэйксли, ни я не нуждаемся в сопровождающем.

Показалось ли ей или его брови дрогнули?

– Как пожелаешь, но не сомневаюсь, скоро ты обнаружишь, что на такого рода мероприятиях лучше иметь мужчину-сопровождающего.

Элинор вновь зашагала вперед, надеясь, что мистер Локхарт, выполнив родственный долг, оставит ее в покое. Рядом с ним она чувствовала себя ребенком, хотя он был старше ее всего лет на шесть.

Он последовал за девушкой.

– Могу я проводить тебя?

«Нет, не можешь», – сердито подумала она, но не сказала вслух. Может, ей и не нравился мистер Локхарт, но он был для нее самым близким родственником, а она не могла заставить себя сжечь все мосты. Тем не менее это не означало, что она обязана его развлекать.

В молчании они прошли к Сент-Джеймс. Когда вошли в парк, мистер Локхарт заметил:

– Твое деревенское воспитание дает о себе знать. Ни одна леди, воспитанная в Лондоне, не позволила бы себе столь длинной прогулки. Отвезти тебя домой? Мой экипаж стоит прямо у Грин-парка.

Элинор расправила плечи, преисполнившись решимости.

– Если прогулка для вас слишком утомительна, возвращайтесь назад в экипаж. Я пойду дальше.

– Уверяю, мой совет искренен. Ты не часто бывала в обществе, ведь едва оставив школьную скамью, ты вышла замуж за моего дядю. Я бы не хотел, чтобы тебя исключили из общества до того, как начнешь его завоевывать.

Его голубые глаза сверкнули, а тонкие губы сжались. Было ли это предупреждение?

Элинор подавила вспышку гнева, вызванную такой самонадеянностью. Она не хотела доставлять мистеру Локхарту удовольствие наблюдать за ее реакцией.

Они продолжили прогулку и вскоре подошли к круглолицей, розовощекой женщине, вокруг которой паслось несколько коров.

Мистер Локхарт вздохнул.

– Что ты задумала, Элинор?

Она невинно взглянула на спутника.

– Разве мисс Блэйксли не сказала вам? Я хотела попробовать молоко в парке. И вы должны попробовать… прошу, мне хочется угостить вас. – Элинор предусмотрительно захватила из кухни маленькую оловянную чашку. Достав ее из ридикюля вместе с монетой, Элинор подошла к молочнице.

Мистер Локхарт раздраженно сжал губы. На какое-то мгновение ей показалось, что он откажется, но затем его взгляд упал на наблюдавшую за ними женщину, и он выдавил из себя улыбку.

Молоко было теплым и пенистым, значительно вкуснее того, что подавали дома, – как подозревала Элинор, разбавленного водой. В любом случае то, как мистер Локхарт давился им, делая глотки из кружки, которую предложила молочница, компенсировало необходимость оставаться в его компании.

– Напиток, – сказал он вполголоса на обратном пути к экипажу, – который пьют лишь дети и малокровные девицы.

Элинор проигнорировала замечание, явно относившееся к ее худобе, и заверила мистера Локхарта, что никто, увидев, как он пьет молоко, не примет его за ребенка или девицу.

– Конечно же, нет, – ответил он. – Но могут подумать, что мы оба лишились разума.

– Ни в коем случае, – парировала Элинор, мило улыбаясь мистеру Локхарту, пока тот помогал ей сесть в экипаж. – Для этого пришлось бы предположить, что разум у вас был.

Его рука крепче сжала ее, и от силы, с которой мужчина стиснул ее пальцы, Элинор внезапно похолодела. Не слишком ли много она себе позволила? На мгновение ей показалось, будто мистер Локхарт хочет ее задушить. Но вместо этого он отпустил спутницу и легко запрыгнул в экипаж, подхватив хлыст, прежде чем заметить:

– «У нее больше волос, чем ума, больше недостатков, чем волос».

Элинор узнала строку из «Двух веронцев» Шекспира. В конце концов, в школе ее научили кое-чему, прежде чем оплата за обучение, поступавшая от ее загадочного отца, прекратилась, вынудив девушку уехать. Пытался ли мистер Локхарт ответить на ее оскорбление?

Когда экипаж рванул вперед, она сложила руки на коленях.

«Не ввязывайся в ссору», – приказала она себе. Но Элинор всегда предпочитала отвагу благоразумию и не могла отказать себе в хорошем словесном поединке.

– Вы забыли последнюю строчку.