– Спереду, – согласился секретарь и, повысив голос, добавил: – То есть в глаза! А поскольку ваш кот уже был осмотрен две недели назад, внеочередная проверка и освящение жетона являются платными. Три крейцера за голову!

Бабки в очереди окончательно притихли, Гансик тоже смолк, наверное, устал. Стас ему прямо посочувствовал, как рыжий – рыжему.

– Так разве я против? – возликовала фрау Агна, перехватила кота поудобнее, запустила руку в поясной кошелек и высыпала на поднос целую пригоршню мелочи: – Вот и за прошлый раз, и за сегодняшний, да еще за два раза вперед на всякий случай!

Инквизитор на миг утратил свой идеальный покерфейс, скривившись так, словно у него заболел зуб, однако секретарь – железный человек! – невозмутимо сгреб монеты и сделал пометку в тетради. А герр котер… тьфу! Патермейстер же, патермейстер! Герр патермейстер проникновенно посмотрел в глаза Гансику, пробормотал то ли заклинание, то ли молитву и поспешно заявил:

– Никаких признаков одержимости не имеется, ваш Гансик – честная божья тварь. И носить его сюда каждые две недели совсем не обязательно!

– Да как же не носить?! – возмутилась фрау Агна, однако в этот раз очередь позади возроптала уже всерьез, и роскошная дама неохотно спустилась со ступенек, на ходу запихивая Гансика в корзину.

«Дурдом, – сообщил сам себе Стас. – Но хоть что-то прояснилось. Тут, оказывается, каждый кот обязан проходить проверку на одержимость и иметь аусвайс. То есть жетон! А мой точно был нелегалом!»

Он отошел от окна и оделся, сделав это очень вовремя – буквально тут же в дверь постучали.

– Войдите! – отозвался Стас и покосился в сторону окна.

Местное начальство занято, значит, на допрос его вряд ли позовут прямо сейчас.

И действительно, в комнате появился «не Мюнхгаузен», такой же невозмутимый и величественный, как вчера, и опять с подносом еды.

– Ваша милость, – церемонно обратился он к Стасу. – Молодой господин велел вас не будить, пока сами не пожелаете проснуться. Из-за этого вы пропустили завтрак. Не изволите ли закусить?

– Изволю, – радостно сообщил Стас. – С огромным удовольствием! И передайте вашему хозяину мою благодарность!

Фридрих Иероним поставил поднос на стол и отвесил поклон, почтительный, но далеко не такой глубокий, как патермейстеру. Отступил на шаг и сообщил:

– Обед будет подан в половине первого, и мой господин изъявил желание видеть вас за столом. До этого времени можете располагать собой как угодно, не нарушая вчерашних договоренностей – это его слова.

– И еще раз спасибо, – кивнул Стас. – Значит, я могу выходить? Умыться там, по двору погулять…

– Как пожелает ваша милость, – ровно подтвердил камердинер и вышел.

Едва дверь закрылась, Стас подскочил к столу и алчно воззрился на поднос. В качестве перекуса ему прислали глазунью из двух яиц, жареную колбасу, упоительно пахнущую чесноком, ломоть белого хлеба, соусник с горчицей и чашку черного чая. Все горячее, только что с плиты, или на чем тут у них еду готовят.

– А ведь похоже, что меня все-таки увидели, – пробормотал Стас, усаживаясь. – Очень уж вовремя появился «не Мюнхгаузен» с едой и рекомендациями. Ну, было бы странно думать, что за мной не станут присматривать… Герр патермейстер, ваше здоровье!

Он отсалютовал шуму за окном колбасой на вилке и отправил сочащийся жиром кусок в рот.

– М-м-м, и никакого тебе глутамата натрия… Только натуральное мясо!

Колбаса с яичницей исчезли стремительно, Стас, пользуясь отсутствием свидетелей, даже тарелку хлебом вытер и с сожалением посмотрел на пустую посуду. А вот чай решил выпить во дворе, поближе к местному народу. Может, получится перекинуться парой слов? Главное, не пускаться в подробности относительно жизни в Московии, а то ведь он даже не знает, кто из российских самодержцев сейчас на престоле! По логике – Александр Первый, он же Благословенный, а как оно здесь – кто знает? Местные инквизиторы считают столицей России Москву, да и сама страна зовется Московией! Получается, Питера в этом мире нет? Его любимого, родного, самого красивого в мире города?!

Стас передернулся от ужаса и решил не пороть горячку. Вряд ли ему откажут в таком пустяке, как посмотреть географическую карту и узнать хотя бы примерный ход истории. Но это потом, а сейчас просто присмотреться бы, чем и как здесь люди дышат.

Прихватив чашку, он вышел из флигеля и присел возле стены на скамью, которую вчера в темноте не разглядел. У главного здания вовсю шел процесс проверки котов. Кому-то из мохнатых просто заглядывали в глаза, кому-то выдавали жетончики, причем платили за это не все. Пара мужичков откровенно затрапезного вида предъявили кошаков и получили на них аусвайсы бесплатно.

«Социальная программа, что ли? – озадачился Стас. – Или должны будут?»

А вот девочке лет десяти с корзиной пищащих котят герр патермейстер мягко отказал, пояснив, что она пришла слишком рано. Мол, пусть милая фройляйн подождет, пока ее котята перестанут пить материнское молоко и начнут охотиться, а уж тогда приносит их сюда.

– Но тогда у меня не будет денег на жетоны, – возразила очаровательная белокурая котовладелица. – Маменька сказала оставить одного, а остальных утопить, чтобы не тратиться. Я деньги из копилки взяла, но если принесу их обратно, маменька заберет!

Стас поморщился. Нет, влезать в такие вещи – дело гиблое, о стерилизации и правах животных здесь еще долго не будет никакого понятия… Но котята уже большие, судя по мяуканью, жалко же!

– Скажи своей матери, что всякая божья тварь достойна жизни, если не предназначена Господом в пищу человеку, – вздохнул инквизитор. – А жетоны твоим котятам я выдам бесплатно.

– Спасибо, герр патермейстер!

Счастливая девчонка сделала книксен, придерживая свободной рукой платье, и убежала вместе с котятами, а патермейстер потер виски и обвел двор усталым взглядом. Увидел Стаса, несколько мгновений разглядывал его, потом снова посмотрел на оставшихся посетителей.

А время-то к обеду, судя по солнцу… Интересно, как его здесь отмеряют?

Ответ Стас получил незамедлительно. Где-то вдали раздался тягучий тяжелый удар колокола. Потом еще один, и еще… Колокол пробил двенадцать раз, и секретарь встал из-за стола, объявив:

– Прием закончен. Кто не успел, приходите в следующий раз.

Неудачливые котовладельцы потянулись прочь со двора, причем никто даже не возмущался. Стас сделал очередной глоток уже остывшего, приятно подслащенного медом чая, собрался встать…

Шмяк! И тут же яростный визг в шаге от него!

Здоровенная крыса крутанулась на одном месте, на миг уставилась на Стаса злыми бусинками глаз и тут же куда-то юркнула. На чисто выметенной площадке остался кусок кирпича, которым в крысу швырнул один из вчерашних конвоиров. И ведь попал! А Стас ни его, подошедшего сзади, не заметил, ни хвостатую тварь!

– Мерзость… – уронил мужик, мрачно глядя крысе вслед. – Ненавижу…

И отошел, а Стас ошеломленно перевел взгляд с него на щель в стене, где исчезла крыса. Тут ведь только что полчище котов было! Как она вылезти не побоялась?!

– Герр Ясенецкий? – Инквизитор шел к нему через двор легким упругим шагом, но лицо патермейстера застыло мраморной маской. – Рад видеть вас в добром здравии. Вам передали мое приглашение?

* * *

Фрау Марта, дай бог ей здоровья, приготовила на обед густой гороховый суп с фрикадельками и шалфеем. После кошачьего дня у Видо всегда болела голова, несильными, но неприятными спазмами сдавливало виски, в затылке появлялась тяжесть. Капли, прописанные орденским целителем еще в Виенне, помогали слабо, а вот горячий мясной бульон с травами и специями почему-то избавлял от недомогания гораздо лучше. Ну и кофе, разумеется.

О кофе Видо начинал мечтать уже после первого часа осмотра, но сделать даже небольшой перерыв означало продлить осмотр сверх необходимого времени, а его и так вечно не хватало. Вот сегодня, если бы не кошачий день, можно было бы съездить в опустевший дом травницы Марии, поискать улики, не замеченные рейтарами. В добросовестности Курта фон Гейзеля Видо не сомневался, но простые люди не всегда могут заметить то, что увидит обученный клирик…

Впрочем, это успеется, а сегодня у него не менее важное дело!

Герр аспирант явился в столовую вовремя и с обаятельной улыбкой на круглом веснушчатом лице, занял предложенное ему место напротив Фильца и вопросительно обвел присутствующих взглядом.

– Позвольте вас представить, – произнес Видо на правах хозяина. – Это герр Ясенецкий, наш гость из Московии. Он делает научную карьеру и путешествует в целях образования. Фрау Марта – управительница капитула. С господином Фильцем, моим секретарем, вы уже познакомились.

– Чрезвычайно рад, – кисло ответил Фильц и склонил голову, московит молча ответил тем же.

– Герр фон Гейзель, кирх-капитан на службе нашего Святого Ордена, – продолжил Видо и, миг подумав, добавил: – Ему и его людям вы, герр Ясенецкий, обязаны жизнью в недавних печальных обстоятельствах.

– Ах, бедный-бедный юноша, – покачала головой фрау Марта, разливая из супницы густой, исходящий душистым паром гороховник и тщательно отмеряя всем равные порции.

Бедному юноше при этом она, видимо из сочувствия, положила дополнительную фрикадельку.

– Ну что вы, – застенчиво отозвался Ясенецкий, глядя на великодушную фрау почтительно и преданно, как умный кот на кухарку. Видо вспомнил Гансика и едва не передернулся. – Бедным я был бы, если бы эти отважные господа не пришли мне на помощь!

– В таком случае, молодой человек, вы были бы не бедным, а просто мертвым, – заметил Курт и хищно потянул носом в сторону тарелки. – Хотя суп нашей драгоценной фрау Марты и мертвого поднимет!

Управительница капитула ответила ему благосклонной улыбкой, а Фильц, помешивая ложкой в своей тарелке, брюзгливо заявил:

– Тем не менее, я бы поостерегся возлагать на это чудесное блюдо столь далеко идущие надежды. По моему скромному опыту, мертвому лучше оставаться мертвым, а тем, кто облечен долгом, следует смиренно и старательно его исполнять.

Видо, прекрасно понявший, кому предназначалась эта шпилька, промолчал, капитан с интересом приподнял бровь, однако так и не дождался продолжения, а фрау Марта, привыкшая к пикировкам за столом, села на свое место и бодро заявила:

– На горячее сегодня картофельные оладьи со свиными шкварками! Герр Ясенецкий, в Московии готовят картофельные оладьи?

– А… да, конечно, – тут же отозвался герр аспирант и уточнил: – Не везде, но я с этим блюдом хорошо знаком. У нас в доме их готовят, когда в гости приходит Отто Генрихович, мой профессор…

– Что ж, во имя Господа, – мягко прервал его Видо и, сложив перед собой ладони, принялся читать застольную молитву.

Фильц, капитан и фрау Марта последовали его примеру, а Ясенецкий изумленно обвел всех взглядом и замер, явно не понимая, что ему делать.

– И благослови пищу, данную нам днесь, – закончил Видо и глянул на гостя. – Герр Ясенецкий, я так понимаю, вы принадлежите к московитской конфессии? Не стесняйтесь, в следующий раз за столом молитесь сами, как привыкли.

Он перекрестился, все остальные тоже, кроме московита. Ясенецкий вздохнул, сообщил:

– Спасибо, герр патермейстер, я вам очень благодарен… – и положил крест справа налево, как и предполагалось.

Видо кивнул и первым взял ложку, показывая остальным, что можно приступать. Суп, как и положено, ели молча, потом Фридрих Иероним внес горячее, сменил тарелки, и фрау Марта разложила на каждую по две пышные румяные оладьи, политые золотистым топленым жиром со шкварками и жареным луком. Капитан щедро намазал свою порцию горчицей, Фильц – вообще ничем сдабривать не стал, а сам Видо, фрау Марта и гость предпочли брусничный соус.

– Кушайте, мальчик мой, кушайте! – лично попотчевала Ясенецкого фрау Марта. – Вы так натерпелись вдали от дома и родных! А какой наукой вы изволите заниматься?