Они прошли прямую аллею, завернули налево. Больница была большой и старой. Деревья здесь давно выросли на высоту пятиэтажного дома, стучались ветвями в окна палат, то ли подбадривали, то ли пугали лежащих в них пациентов. Над крышами поднималась мерцающая марь, наводя грустные мысли о бренности земного существования. Взглянув на нее, Серафим глубже уткнул острый нос в теплый шарф, хотя никакого ветра не было – корпуса защищали внутренний периметр. Если здесь и сквозило, так только от человеческой боли, страданий и немощей.

В отличие от спутников Зайцев ничего такого не замечал. Неторопливо шел, засунув руки в карманы, будто в Пятерочку за пивом, и казался совершенно будничным. Но Паскаль знал, что впечатление обманчиво.

Над стоящим поодаль двухэтажным зданием марь была другой – глухой, плотной, лохматой по верхней границе, будто ветер растрепал ее, как влажную кудель. При взгляде на нее, Паскаля охватила тоска. Серафим тоже это почувствовал, потому что выпростал руки из широких рукавов пальто, с силой растер длинные музыкальные пальцы, сжал-разжал и снова спрятал в рукава.

Она сидела на скамеечке у входа, рядом с полной окурков мусоркой. Полы черной хламиды мели изъеденный солью асфальт, костяшки пальцев белели в сумерках, но лица под капюшоном видно не было. Ни лица, ни глаз, лишь ощущение осенней сырости, темных ноябрьских вечеров, ломоты в костях, непонятной тоски…

– Мир тебе, – проходя мимо, вежливо поздоровался Паскаль.

Фигура кивнула в ответ.

Серафим, не смотря в ее сторону, ускорил шаг, почти сорвался на бег.

А вот подполковник, остановившись у дверей, нажал на звонок, после чего оглянулся на пустую скамейку, и, сам не понял отчего, поежился.

Дверь открыл здоровенный парень в белом халате. В одной руке у него была чашка с дымящимся кофе, в другой – бутерброд с колбасой.

– Зайцев, я звонил, – представился подполковник.

Парень молча отступил в сторону, впуская посетителей.

Шедший последним Паскаль оглянулся – она шла за ним, и дела ей не было, что прямо перед ее отсутствующим лицом дверь плотно закрылась, щелкнув магнитным замком.

***

Тело было худое и пожившее. Руки и ноги в следах от уколов. Аккуратный, даже красивый шов визуально делил живот и грудную клетку на сектора. Лицо, слава богу, успели повернуть туда, куда ему и положено.

– Как его звали? – спросил Серафим.

Странное дело, но труп его не испугал. Наоборот, блондин подобрался, сосредоточился. Снял берет и сунул в карман пальто, размотал шарф, скинул, как королевскую мантию, подбитую горностаем, на руки Паскалю.

Паскаль поискал глазами, куда деть вещь с барского плеча, повесил на крючок на стене, на котором уже висел не совсем чистый клеенчатый фартук.

– Личность установили? – спросил у Зайцева, наблюдая, как Серафим тремя кругами обходит стол, вытянув над усопшим руки.

– Денис Берданцев, сорок два года, жена умерла десять лет назад, на наркоте плотно сидел последние лет пять. Из родственников осталась дочь Диана двадцати лет отроду, которая живет отдельно.

– Она уже знает?

– Да, приезжала на опознание.

– Быстро вы его нашли!

Зайцев пожал плечами.

– Был в нашей базе.

По коридору прошелестели шаги. Паскаль повернул голову на звук, но успел увидеть лишь край черного одеяния.

Серафим встал в изножье, положив ладони на щиколотки мертвеца, и закрыл глаза.

– Ты уверен, что хочешь это увидеть? – шепотом поинтересовался Паскаль у Зайцева.

– Не уверен, но хочу, – буркнул тот.

– Тогда не лезь вперед меня, – посоветовал Паскаль, выступая на пол шага вперед, чтобы в случае чего прикрыть собой подполковника.

Из-под пальцев Серафима плеснуло индиго. Казалось, будто по его худым рукам потекла синяя кровь, бросая отблески на белый свитер крупной вязки, отражаясь в тяжелом серебряном медальоне, стилизованном под солнце со змеящимися лучами… В другую сторону, по голым ногам трупа, ползло, вихрясь и зачаровывая, голубое пламя.

Тело вздрогнуло. Зайцев вздрогнул вместе с ним – Паскаль почувствовал это, хоть и стоял спиной к подполковнику.

Пламя дошло до лица трупа, втянулось в ноздри…

Берданцев открывал глаза, вращал ими в глазницах и тяжко, натужно стонал сквозь не желающие размыкаться зубы.

Подполковник Зайцев, кажется, перестал дышать. Во всяком случае, позади Паскаля царила мертвая тишина.

– Говори со мной, Денис, – вдруг произнес Серафим непривычным низким голосом. – Отвечай мне!

– Где… я…?

Голос был хриплый, лязгающий, как плохо смазанный, разболтанный механизм. И равнодушный. Такой равнодушный, что сразу же вспоминались осенняя сырость, темные ноябрьские вечера, ломота в костях и тоска.

– Ты знаешь, кто тебя убил? – продолжал Серафим.

– Черный… черный человек…

– Как его имя?

– Не… знаю…

– Ты видел его раньше?

– Нет… Он – меня…

– Где он мог тебя видеть? – подался вперед Паскаль.

– Они… ищут…

– Кого? – спросил Серафим. – Кого они ищут?

Труп медленно поднимался. Сел, голова на размолотых позвонках свесилась назад и вбок. Скосив налитые кровью глаза, мертвец посмотрел на Паскаля:

– Найди… – пробулькал он, – найди… ее! Ты… сможешь!

– Кого нужно найти? – прищурился Паскаль.

В следующее мгновенье труп прыгнул – молниеносно и с обезьяньей ловкостью. Хладные пальцы сомкнулись на шее Паскаля, жилистые ноги обвились вокруг его бедер.

– Спаси! – прохрипел труп. – Ее спаси! Умоля…

Он подавился звуком, разжал стальные объятия и рухнул на пол в страшных корчах. Подлетевший Серафим упал рядом на колени рядом с Берданцевым, обхватил его голову ладонями и сжал, словно собирался раздавить. Зрачки под закрытыми веками блондина танцевали, как бешеные, красивое лицо казалось неживым, как и у мертвеца, которого он удерживал.

Скрипнула дверь.

Растирая горло, Паскаль обернулся, ожидая увидеть любопытствующего санитара. Но увидел ее.

Под черным куколем фосфоресцирующей бабочкой в темноте играла жутковатая улыбка.

– Серафим, – позвал Паскаль.

Тот вскинул взгляд. Резко и широко развел ладони, и труп замер в страшной неподвижности.

Торопливо поднимаясь с колен, Серафим едва не задел край черного одеяния – она уже стояла рядом. Паскаль вовремя толкнул его в сторону.

Белые костяшки парили над телом. Нечто невидимое, но осязаемое, пахнущее осенней сыростью, тянулось к ним от тела, словно нити от марионетки – к кукловоду. Раздался тонкий тоскливый звук лопнувшей струны, и Серафим беззвучно схватился за голову.

Черная фигура уходила, баюкая душу Дениса Берданцева. Праведно или нет жил умерший – ей не было дела, и никто не обнимал его нежнее ее.

– Да живешь ты вечно… – пробормотал Паскаль.

Она, не оборачиваясь, подняла руку в прощальном жесте.

В полном молчании Паскаль и Зайцев вернули тело на стол. Серафим замер, лишь подрагивали пальцы, прижатые к вискам.

– У меня аспирин есть в машине, – сказал Паскаль. – Нужен?

– У меня тоже есть, – свистящим шепотом ответил тот.

– А у меня есть коньяк, – неожиданно подал голос подполковник. – Пойдемте, хлопнем! Если вы все здесь… закончили.

Ушли, не прощаясь. Санитар, уже без чашки кофею и бутерброда, встретивший их в коридоре, повел носом, будто принюхивался, с подозрением заглянул в мертвецкую, но ничего особенного не увидел. И с явным облегчением распахнул дверь, выпуская посетителей.

В машине Паскаль сел рядом с Зайцевым. Серафим потоптался, приноравливаясь к высокому порогу, смешно подхватил полы пальто, запрыгнул на заднее сиденье и сказал:

– Вот, бл…! Я шарф там забыл.

– Иди, забери, мы подождем, – отозвался Зайцев.

Серафим передернул плечами.

– Нет, пусть там остается.

Подполковник завел мотор и перегнал машину в один из близлежащих дворов. Достал из бардачка одноразовые стопки, початую бутылку восьмилетнего коньяка. Молча разлил, молча раздал, молча выпил.

– Еще! – Серафим с заднего сиденья просительно тянул руку.

Зайцев бросил взгляд на Паскаля, тот едва заметно кивнул и медленно выцедил свой напиток. Горло все еще саднило. Вот ведь!

– Итак, что мы имеем, – произнес подполковник, – Берданцев убийцу не видел, тот застал его врасплох, подкрался со спины. Но он уверен, что за ним следили, раз сказал «ищут». Я правильно понимаю?

– Правильно, – ответил Серафим. – Он давно слежку чувствовал, но думал, из-за наркоты чудится всякое.

– А вот в том, что кого-то надо спасать, он был твердо уверен, – задумчиво произнес Паскаль. – Кого-то женского рода.

– «Будем искать!», – процитировал Зайцев. – Ну, мужики, давайте еще по одной – и по домам. На работу завтра.

– Это кому как, – усмехнулся Серафим, протягивая стопку.

– Прошла голова? – спросил Паскаль.

– Почти.

Серафим выпил третью, сунул пустую стопку в карман пальто, распахнул дверь и осторожно, чтобы не испачкать его, полез наружу.

– Ты где это чудо нашел? – одними губами спросил Зайцев.

– В психушке, – шепотом ответил Паскаль, протянул подполковнику руку: – Держи меня в курсе…

– Как и ты меня, – кивнул тот.

Выпрыгнув из машины, Паскаль посмотрел в сторону удаляющегося белого пятна.

– Эй, – крикнул он, – вернись, ангел небесный, я тебя подвезу до рая!

Белое пятно остановилось, поколебалось и вернулось.

– Нет мне от тебя покоя, Паскаль, – с горечью сказал Серафим, натягивая красный берет. – Нет и не будет!

– Ну вот, видишь, ты сам все знаешь, – серьезно ответил тот. – Что-нибудь еще расскажешь об этом парне?

– Расскажу, – пообещал Серафим и неожиданно добавил: – В обмен на услугу.

Паскаль кивнул машинально, мыслями был где-то далеко.

– Дай мне работу, – произнес собеседник. – Обещаю даже не опаздывать!

От изумления Паскаль остановился и переспросил:

– Что ты сказал?!

– Я знаю, что вы с Аяксом до сих пор этим занимаетесь, – Серафим повернулся к нему и упрямо наклонил голову. – Мои услуги вам не помешают!

– У нас есть Александра, – качнул головой Паскаль. – Зачем нам второй медиум?

– Во-первых, она больше провидица, чем медиум, – блондин не спускал глаз с собеседника. – Во-вторых, она – дама в возрасте, это не всегда к месту в вашем деле. И, в-третьих, она не умеет поднимать мертвых!

– Пойдем, – спохватился Паскаль и дернул рукав белого пальто, словно это пальто должно было идти за ним, а не его владелец. – Что мы встали-то?

Какое-то время шли молча, но Серафим не выдержал.

– Так возьмешь в дело или на х… пошлешь? – нарочито грубо спросил он.

– Зачем тебе это? Ты однажды попробовал и тебе не понравилось, – пожал плечами Паскаль.

– Мне скучно, – признался Серафим. – Бог мой, ты бы знал, какая муть все эти практики! А ведь то, что я могу, никто не может, Паскаль! И оно рвется наружу, а приложения нет – не выкапывать же мне трупы на кладбищах ради светской беседы, в самом-то деле?

– В белом пальто? Согласен, – хмыкнул Паскаль.

Серафим с яростью посмотрел на него и сказал совершенно искренне:

– Ненавижу тебя!

– Я сам себя иногда ненавижу, – согласился Паскаль. – Хорошо, ты – в команде. При условии, что будешь меня слушаться…

– Буду, – с ненавистью пообещал Серафим.

– …Даже если посчитаешь, что я не прав! – с нажимом завершил Паскаль и вперил в собеседника выжидающий взгляд.

Серафим неожиданно улыбнулся. Словно в темную комнату заглянул солнечный луч – так преобразилось его лицо от улыбки.

– Как домой вернулся, – рассмеялся он. – Хорошо, буду тебя слушаться, даже если посчитаю, что ты не прав, а вот молчать не буду, не жди! Доволен?

Паскаль поднял брови, но ничего не ответил – они уже подходили к машине.