– Мы даже с вами встретились случайно. Разве не так?

– Так, – он наклонился и поцеловал меня. Взял за подбородок и прижался сухими губами. Обыденно, без объятий, без слов «Я вернусь, жди». Повернулся и ушел.

А я принялась отсчитывать дни.

Глава 14. Фатальная случайность

Короля не было вот уже шесть недель. На седьмой я поняла, что меня отравили.

Велица застала жертву отравления стоящей на коленях перед ночной вазой. Недуг сгибал пополам.

– Позови доктора Фурдика! – крикнула хозяйка замка кому-то за спиной.

– Я сейчас! – отозвался взволнованный Палек. Видимо это он доложил драконихе, что я не могу подняться.

– Враг во дворце, – прошептала я, ложась на пол, но оставляя горшок в зоне видимости.

Велица стояла надо мной каменным изваянием. Уперев руки в бока и внимательно рассматривая мою скорчившуюся фигуру.

– И давно у тебя это началось?

– Всю неделю подташнивало, но я думала, что объелась сладостями. А сегодня вот…

Я едва успела дотянуться до ночной вазы.

– Когда в последний раз были очередники?

Я рукавом вытерла мокрый рот. Задумалась.

– Не помню. Кажется, тогда, когда вы сказали, что ребеночка у меня не будет.

– Теперь, кажется, ребеночек у тебя все же будет.

От такого предположения я даже села.

– Но как? Я все время пью отвар доктора Фурдика…

Дракониха подошла и понюхала воду в кувшине, плеснула чуть-чуть в бокал, посмаковала, потом сплюнула.

– И ты не почувствовала, что отвар уже не пахнет, как прежде?

– У меня с нюхом вообще что-то странное происходит…

– Что у нас? – доктор был деловит. Несмотря на ранний час блестел драгоценностями.

– У нас девка беременная. Голову тебе оторвать надо. Не уследил! – она сунула под нос Фурдику мой кувшин.

– М-да. Надо бы новый сбор гиблой травы раздобыть. Этот явно вышел из годности. Выдохся, должно быть.

– И-э-эх! Выдохся! И где ты его зимой раздобудешь?

– В столицу надо ехать.

– А мне что делать? – я смотрела на них снизу: на хмурящуюся Велицу и нервно дергающего ножкой доктора.

– Пока трудно сказать, – доктор потер сухонькие ручки, и этот шелестящий звук вызвал новый приступ рвоты. Когда я подняла голову, Фурдика в комнате уже не было.

После отъезда короля я перебралась к себе. Не посчитала возможным оставаться в опочивальне Таллена. Едва пережила укол ревности, когда подумалось, что в следующий раз он может вернуться не один. Проплакала, уткнувшись лицом в пахнущую королем подушку, собрала одежду, которую прислали с торговым обозом (брат трактирщика постарался выбрать все самое красивое), и перебралась в свое крыло.

Чтобы заглушить неприятное чувство, с головой ушла в рисование. Уединение помогало не замечать настороженные взгляды обывателей замка. От меня шарахались кухарка и Палек. Стоило появиться во дворе, замирала по стойке смирно стража. Велица и остальные были предельно вежливы, но уже без той дружеской теплоты, когда я была никем. Теперь же ко мне приклеилось звание «Фаворитки Его Величества». Наша недельная связь ни от кого не скрылась. Да мы особо и не прятались. Где мы только не засветили свои обнаженные тела! Это Вокан и прочие не попадались нам на глаза, но могу представить, кто только не смотрел на нас во время наших безумных любовных игр.

Я и сама избегала общества, испытывая смесь стыда и затаенной радости. От воспоминаний, что мы творили с Талленом, кидало в жар. Я трогала свою грудь, и та отвечала всплеском желания. Хотелось вновь почувствовать на сосках губы короля.

Не стану скрывать, я хотела Таллена и ждала его.

Но кто же знал, что гиблая трава перестала охранять меня от беременности? И что будет теперь?

Велица уходила от ответа, и я представляла всякие ужасы. В деревне девки, не желая внебрачного ребенка, чего только не делали. Ложились в лохани с горячей водой, заливали внутрь себя отвары непонятных трав, поднимали непосильные тяжести. Лишь бы скинуть дитя. Иногда их желание освободиться заканчивалось смертью.

У меня желания потерять дитя не было. Его существование даже как-то примирило с мучительной тошнотой и прочими неприятностями, которые свойственны беременным. Я жила затаенной радостью, что жизнь моя обретает смысл. Я буду мамой. Я в этом и на миг не сомневалась. Даже готова была сбежать и спрятаться, лишь бы меня не лишили этой радости. Куда? К кому? Пока не думала, но копила деньги. Картины, которые я рисовала с особой страстью, раскупались еще не высохнув. Палек бегал в деревню каждый день, и уже не мальчишка мастерил для них рамки, а самый настоящий умелец – плотник Нихандр.

***

Доктор вернулся через десять дней.

– Я был у короля, – буркнул он на мои расспросы. Я не дала ему войти в дом, пока не услышала, как решили мою судьбу. – Он сказал, ребенка не трогать.

Я, держась за радостно бьющееся сердце, отошла в сторону – пропустила стражника, несущего огромный короб. Удивилась, когда тот потрусил не в комнаты Велицы, где она хранила всякий нужный скарб, а прямиком в мое крыло.

– Что это? – я ходила кругами, пока дракониха расстегивала ремни. Очень уж коробка была похожа на ту, в которой Фиордес привезла свой гардероб

На свет явилось платье, сплошь расшитое жемчугом. Я заплакала. От счастья, от любви, от нежности. Я теперь часто плачу. По любому поводу. У меня будет малыш.

***

Подарки от короля следовали один за другим. Драгоценности, наряды, меха. Но вот сам он не появлялся, и я никак не могла понять, что его держит в столице. Доктор часто уезжал, как я догадывалась, докладывать о моем состоянии, а возвращался с неизменным «Король думает о тебе, но обстоятельства не позволяют…»

Летели дни, недели. Падал снег, выли ветра, все чаще говорили о Большой волне, которая придет, если я правильно подсчитала, как раз перед родами. Я волновалась, но совсем не думала о стихийном бедствии, которое замок за тысячелетие пережил и не раз. Все мои мысли были направлены на того, кто живет во мне. Кто он? Какой он?

***

Я не хотела подслушивать. Честное слово. Я шла к Велице, чтобы она расстегнула колье – подарок короля, которое от нечего делать я примеряла, но замочек запутался в волосах и теперь мне требовалась помощь.

– И какой у королевы срок? – дракониха говорила тихо, но я, стоя у самой двери, разобрала все до слова.

– Примерно такой же, как у нашей Милены. Сам проверял. Сейчас о беременности Ее Величества на каждом углу трубят, а поначалу скрывали. Мало ли, вдруг скинет?

– Тебя до тела королевы допустили? – удивление Велицы было безмерным. Еще бы – опального доктора да к практике во дворце.

– Личным медикусом государыня избрала. От того и мотаюсь в столицу часто, – в голосе Фурдика чувствовалась затаенная гордость. – Никого другого, кроме меня, к осмотру не допускает.

– Видать, мордой ткнуть хотела того, кто громче прочих кричал, что Донна бесплодна. Ну дела-а-а. То-то я думаю, почему король махнул рукой на бастарда? А, оказывается, вона как! Королева тоже на сносях. И как странно все совпало!

– Да, ей теперь не до фавориток супруга. Носится со своим животом, как курица с яйцом. Капризы, истерики, требование, чтобы Таллен не отлучался. Хотя спят порознь. Не дай боги, наш жеребец от полового усердия чем-нибудь навредит. Я сам рекомендовал полное воздержание. И чтобы даже руками не трогал. И не дышал.

– А он, наверное, рад.

– Всему рад, – подтвердил доктор. – И что наследник родится, и что в спальню супруги потребность наведываться отпала. Он теперь полностью в государственных делах погряз. Даже спит иногда в кабинете. На северной границе неспокойно. Кто-то огонь смуты разжигает.

– А что говорят другие лекари? Как могло произойти такое чудо? Столько лет не получалось, и на тебе. Чего молчишь, Фурдик? – скрипнул стул. Видимо, дракониха повернулась всем телом к доктору. – Ты же первый уверял, что в яде роза не распустится?

– Я подозреваю, что виной всему жедунь-трава, которую я здесь королю заваривал. Она обновила его кровь…

– Какие глупости ты говоришь. Даже я знаю, что жедунь-трава только похоть и вызывает. А вот то, что он до жены кувыркался здесь с Миленой, могло сыграть решающую роль.

– Как это? – голос подал Вокан. Значит, не двое их беседовало.

– А так. Таллен до Милены на блондинок смотреть не мог. Они вызывали у него отторжение на физическом уровне…

– О как наша Велица заговорила! Прям сижу, заслушиваюсь, – крякнул Вокан. – А теперь, стало быть, когда король к одной конкретной блондинке страстью воспылал, он и жену свою под эту страсть с умом оприходовал.

– Хотите верьте, хотите нет, но такое случается, – обиделась Велица. – Достаточно представить во время соития другого перед глазами, так сразу происходит то, чего желаешь именно от него.

– И кого это ты во время наших соитий представляешь? – стул с грохотом отодвинулся. – Кузнеца своего?

– Ой, да уймись ты со своей ревностью. Не о том сейчас речь. Желал наш король ребенка? Желал. Сильно желал. Ему Донна матерью того ребенка казалась? Нет. Иначе не ходил бы в ее спальню как на повинность. А тут попутал Донну с Миленой, закрывши глаза чего только не представишь, и вот вам ребеночек!

– Глупости ты говоришь, женщина! – не унимался Вокан.

– Разумное зерно в твоих, Велица, фантазиях есть, – задумчиво произнес Фурдик. – Там, где мы подспудно ставим себе ограничения, мало что дельного может произойти. А вот если эти ограничения снять, то сознание запустит дремавший механизм…

– Велица, ты честно скажи, ставишь ограничения или нет?

– Вокан, уймись. Нет у меня никаких ограничений. Просто возраст уже не тот, чтобы с дитем нянчиться. Одно оно у меня на всю жизнь – мой Таллен.

Я сняла колье, вырвав клок волос.

***

– И чего ты, глупая, ревешь?

– Он не любит меня. Совсем не любит.

– А говорил, что любит? – Велица гладила меня по голове. Прошло еще три месяца, а король так и не появился. Распустились первые цветы, ветер играл с изумрудной листвой, воздух пах весной, живот рос на глазах, и живущий в нем ребенок проявлял себя толчками.

– Нет, не говорил, но мог бы приехать. Я тут одна…

– А мы? И не может он приехать. Сама знаешь, королева ребенка ждет, радость во всем королевстве. Как он может сейчас все бросить и приехать к фаворитке? Да и зачем злить супругу? А ну как узнает, что у него еще одно дитя зреет?

О том, что королева ждет ребенка, судачили везде. Наследника ждали так, словно с ним мир переменится.

– А и переменится. Разве люд не задавался вопросом, отчего боги не дают королю дитя? Может, мудрые божественные старцы чувствуют, что династия неугодна, пора другим на трон садиться? А тут такое подтверждение, что боги не серчают! И королева мягче стала, меньше ее брат по провинциям рыщет, недовольных властью сестры отыскивает. Все по чину у них теперь.

– А я?

– А ты радуйся, что боги и тебе счастья выделили. Не одна ты больше. Будет забота о чаде. С ним и любовь настоящая придет.

– К королю?

– К ребенку. Теперь эта любовь у тебя на первом месте будет.

Я успокаивалась на время, но все равно ревность скручивала меня. Стыдно признаться, но я ревновала Таллена к королеве. Злилась, что держит у себя, не дает нам увидеться. Я так хотела, чтобы он прижал ладони к моему животу…

***

– Да если бы король захотел, никакая юбка его рядом с собой не удержала бы.

И вот почему доктор Фурдик такой злой? Видит, что меня всю выворачивает, все равно яду подсыпает. Я уже устала слушать, как он докладывает о самочувствии королевы. И все-то у нее хорошо. Ребенок ножкой дергает, совсем как у меня, и на животе растяжки такие же, и грудь из маленькой такой же большой сделалась. Прямо сестры-близнецы мы.

– Сын будет, наследник, – Фурдик мечтательно закатывал глаза. – Все данные о том говорят.

– А у меня?