Молчу. Давлю улыбку. Наблюдаю, как вздымается ее грудь. Приличная такая грудь.

– Может, теперь ты мне еще в магазине в очереди на кассе будешь попадаться?

– Не исключено, я ж недалеко отсюда живу. Ты же знаешь мой адрес. Была у меня в гостях.

Теперь Гордеева молчит, переходит на шаг. Но с места не двигается.

– Видишь, тебе даже меня раздевать не пришлось. Я сам разделся, – намекаю на мой голый торс, который она неосознанно рассматривает.

– Извини, забыла встать в очередь за слюнявчиками.

– Зачем тебе слюнявчик?

– Чтоб было, чем мне вытирать свои слюни. Ты же такую реакцию привык видеть на свое тело?

– Пускать слюни на мое тело – это дело добровольное, – наигранно шевелю мышцами. Особенно грудными. Знаю, девчонки на это ведутся. – Я никого не принуждаю. Но раз уж зашел об этом разговор, тогда и мне нужен слюнявчик.

– Только не говори, что ты относишься к числу тех парней, которые прутся сами от себя?

– Нет, не отношусь. И смотрю я сейчас не на себя, а на тебя. Вот оценил, что ты прячешь под оверсайзом.

Гордеева чуть смущается, понимая, в какой одежде сейчас стоит передо мной. Хвала бабьему лету за такую возможность!

– Не знала, что тебя привлекают потные девушки, – касается рукой лба.

– Привлекают, если в этот момент они потеют подо мной.

– Фух, успокоил. Так как мне это не грозит, – на секунду опускает взгляд. – Кстати, часто они под тобой потеют?

– Вот последний раз потела одна пару часов назад.

– Да ты эротический жаворонок, – намекает на раннее время для таких дел.

– А то.

– Хреново она там под тобой потела, получается, если у тебя остались силы скакать на турниках.

– Я очень выносливый. И вообще, секс бодрит похлеще кофе.

– Очень ценная для меня информация.

Вот опять смутилась. Зачем-то поправляет на себе майку, потом шортики.

– А со мной поделишься ценной информацией? – наблюдаю за этой милой картиной.

Смешно, но мы до сих пор продолжаем разговаривать на расстоянии нескольких метров.

– Какой?

– Почему бегаешь без наушников?

Лиля явно не ожидала услышать такой обыденный вопрос. Но мне реально интересно.

– Во-первых, это безопасно. Потому что, когда в ушах музыка, это притупляет внимание. Кто-нибудь так и норовит сбить тебя на велосипеде или самокате. А без отвлекающих факторов ты сама никогда никого не подрежешь случайно при повороте. Так лучше контролировать скорость бега и дыхание. Ведь при тренировке должны работать все органы чувств. Легче прислушиваться к своему телу. Ну, это мое мнение.

– Согласен.

– Вдруг еще кто-то захочет со мной познакомиться. Какой-нибудь бегун в спортивных шортах. А я такая не алло, ниче не слышу. Как в танке.

– Я, если что, по вечерам бегаю. В спортивных шортах, – многозначительно веду бровями.

– Не, с тобой бы я не стала знакомиться.

– Почему?

– Ты меня не впечатлил. Видела вот это все, – очерчивает грудь и живот, – и получше.

– Да? – знаю, что врет, но все-таки. – Можно нескромный вопрос?

– Попробуй.

– Когда ты последний раз видела получше «вот это все»? – делаю акцент на последний словах.

– Сегодня. Буквально пару часов назад. Показывал тут один. – А вот тут непонятно, правду говорит или нет.

– Хреново он «показывал», получается. Раз у тебя остались силы наматывать круги по парку.

– Я тоже выносливая.

Снова молчим. Но продолжаем внимательно смотреть друг на друга.

Первой нарушает тишину Гордеева:

– Хватит нам с тобой тут мериться выносливостью. Мне вообще-то в универ скоро, – и, чуть тормозя, разворачивается на пятках. Уходит по-английски, не попрощавшись, плавно переходя на бег.

– Значит, любишь бегать? – кричу ей в спину.

Оборачивается, щурясь от солнца:

– Я люблю убегать, – борется над тем, какую эмоцию запулить в меня напоследок – раздражение или еле заметную улыбку.

– А я люблю догонять, – произношу за пару секунд до того, как Лиля разрывает со мной зрительный контакт.

При этом в борьбе ее эмоций побеждает все-таки улыбка…

Глава 8
«Все мы, парни, одинаковые»

Артем

– Темочка, еще раз спасибо, что подвез.

– Эля, мне не сложно.

– Сегодня такой день, а ты тут развозишь нетрезвых дам.

– Я же говорю, все нормально.

– Ты такой хороший. Тимуру бы поучиться твоей галантности, – пристально меня разглядывает. – Никак не могу налюбоваться, каким ты стал красавцем. Эх, если бы не мой социальный статус и не двадцать лет разницы… – Эля поправляет длинными наманикюренными пальцами идеально сидящий на ней пиджак. – Хотя… Когда меня в этом плане что-то останавливало? Ой, – осекается, явно ляпнув лишнего, – ты же никому не скажешь, правда?

– Эля, иди уже. Подруги заждались, – поторапливаю, мельком глянув время на приборной панели.

– Все-все. Ушла. А ты веди себя хорошо, много не пей и предохраняйся, – кокетливо подмигивает, хлопнув дверцей машины, и оставляет после себя в салоне стойких аромат дорогих духов, который кричит о роскошности его обладательницы (по ее же собственному мнению).

Разворачиваю тачку и смотрю в молчаливый телефон. Входящих звонков и сообщений от родителей нет. Что ж, надежда умирает последней. Хотя в моем случае она уже, скорее всего, сдохла. Захожу в другой чат. Печатаю:

Артем

«Успеваю? Вы на месте?»

Дина

«На месте. Я тебя жду. Больше всех».

Скромности Дине не занимать, конечно.

Откуда у меня ее номер? И какого хрена я с ней переписываюсь? Все просто. Вчера заезжал к брату. Пока парковал машину, заметил, как по двору шла девушка, которую я, как мне показалось, явно где-то видел до этого. Спустя несколько секунд пристального рассматривания узнал в ней ту самую пухлую подружку Гордеевой. Судя по внешнему виду и по тому, как она тащила в руках скрученный ковер к подъезду, сделал вывод, что подруга живет в этом доме.

Предложил ей помощь, подумав: «Что девчонке надрывать живот?» И вообще, почему подобными делами занимаются девушки? Где мужики, в конце концов. Брат, отец, парень? Кто там у нее есть?

Разговорились. Оказалось, что мы с ней уже знакомы. Речь шла не о мимолетных взглядах, пару раз попавших друг в друга на вечеринке у меня дома. Мы знакомы с ней с детства. Вот только если я знатно похудел, то Дина знатно поправилась с момента нашей последней детской встречи.

Лично у меня сразу всплыл в памяти образ худенькой девочки, одежда которой была всегда на размер больше. Как будто она донашивала ее за старшим братом или сестрой. Помню, как Тимур не хотел брать Дину в нашу компанию. Вечно стебал за внешность и за то, как она огрызалась в ответ на его нападки. Из-за этого он называл ее… динозавром. Точно! Именно поэтому Тимур дал ей такое прозвище, а не потому, что это могло стать производным от ее имени.

Разговаривая с уже повзрослевшей Диной, глядя в ее излучающие искреннее тепло и лишенные какой-либо детской озлобленности глаза, я понял, каким был тогда кретином. Подражал Тимуру, чтобы быть как он, не выделяться среди остальных. Так же шутил над Диной, а ведь она в ответ никогда не кидала в меня обидные слова. Ни разу не назвала жиробасом или что-то в этом роде.

Вспоминаю, как однажды она разрешила мне погладить свою собаку. Не знаю, что там была за порода, но что-то интересное, огромное. А может, в детстве нам все всегда казалось огромным, хотя на самом деле таким не являлось?

Тимур меня тогда зачмырил, чуть ли не бойкот устроил на несколько дней. За что? За то, что перекинулся парой слов с Диной? Со слабой девчонкой, которая лишь хотела с нами дружить? А мы…

Какими порой могут быть жестокими дети…

Будь у меня такая возможность, я бы много своих слов, сказанных в детстве, забрал обратно. И то, что я думал на тот момент не своей головой, мне не оправдание.

⁂

Мчусь в тачке по указанному Диной маршруту.

Я не спрашивал себя: «А надо ли мне все это?», когда принимал ее приглашение.

Мой сегодняшний вечер, несмотря на личный повод, оказался свободным. Даже Тимур меня опрокинул: «Извини, бро, но у меня другие планы». На мой вопрос «Какие?» я услышал: «Натянуть пару матрешек». Больше вопросов к нему у меня не было. Все понятно. Когда на кону приятная компания милых дам, сдался ему брат со своим праздником.

Я, конечно, не строю, как Тимур, таких далеко идущих планов на этот вечер. Но все же лучше, чем тухнуть дома в четырех стенах. Тем более, как оказалось, праздник сегодня не только у меня. Я даже успел подготовить кое-кому подарок.

Не доезжая до огромного вантового моста, сруливаю по второстепенной дороге под него. Перед моими глазами открывается песчаная площадка, на которой уже припарковано несколько машин. Ослепляю девчонок и парней, кучкующихся там, светом фар. Оглушаю басами, доносящимися из приоткрытых окон моей тачки.

Нахожу подходящее место. Вырубаю музыку. Глушу мотор. Нацепив на лицо непрошибаемую на эмоции маску «Я тут мимо проходил», не спеша выползаю из салона. Естественно, ловлю на себе взгляды всей честной компании типа: «Ты кто такой?»

– А вот и Артемка, – звучит, представляя меня, звонкий и бодренький голос Дины.

Замечаю застывшее лицо Гордеевой и какую-то мужскую особь, трущуюся сбоку от нее и распускающую в ее сторону руки.

– Лилька, убивать его взглядом необязательно, это я его пригласила. Тема нас сегодня пофоткает, – продолжает тараторить ее подруга. – Ты знала, что он фотограф?

– Да, сегодня я ваш на весь вечер. Пользуйтесь на здоровье, – произношу, глядя в глаза Гордеевой. Она в ответ убирает с талии руку, продолжающую до этого момента ее лапать.

Подхожу к собравшимся, прихватив с заднего сиденья старенький, но не потерявший работоспособности полароид. Стараюсь пользоваться им только в особых случаях. А сегодня случай особый вдвойне.

Втираюсь в коллектив достаточно быстро, даже несмотря на то что сопротивляюсь настойчивым предложениям влить внутрь себя горячительный напиток из пластикового стаканчика. Но за здоровье именинницы чокаюсь со всеми бутылкой минералки, которая всегда лежит про запас в бардачке моей машины.

За искренними поздравлениями следуют разношерстные беседы, на смену которым приходят вполне логичные вопросы, обращенные уже ко мне: «Артем, а почему в твоих руках именно полароид?» Я привожу неоспоримые для меня факты: несовершенность снимков; нереальные, отдающие ностальгией цвета́; отсутствие резкости; выходящие на передний план световые пятна. А если говорить о технической составляющей: ограниченное количество снимков и невозможность повторить кадр еще раз. Эмоция, настроение, выразительность момента в эту секунду: вот что подкупает. Снимки, несравнимые по своей уникальности с фото, сделанными на цифровую камеру или смартфон; максимально приближенные по своей магической эстетике к живописи.

Но, прежде чем приступить к праздничной фотосессии, мне необходимо разговорить именинницу, тем самым постараться сменить ее гнев на милость. Не хочу, чтоб всем на память остались снимки с ее постным лицом. Причем, как я понял, до моего появления оно у нее было вполне себе веселое.

Ухватив за локоть слегка сопротивляющуюся Гордееву, увожу ее в сторону моей машины.

– Ты специально приперся? – целый спектр чувств пестрит оттенками на лице Лили. А я отмечаю, что сегодня она, несмотря на бесформенную одежду и враждебный вид, очень даже ничего. Глаза как-то необычно подведены. Губы накрашены. Но все в меру.

– То есть версия, что меня пригласила Дина, тебя не устраивает? – переключаю внимание на брелок сигнализации в моей руке.

– С ней я потом поговорю, – замолкает. Но молчать продолжает выразительно. Я прям ощущаю тяжесть этого молчания. – А ты, как я погляжу, вдруг резко переквалифицировался в фотографа?