Я только что получил твое письмо и чек на 40 долларов. Прими мою благодарность. В понедельник вечером меня посвятили в братство Пи Каппа Фи, после того как днем я совершил 12-мильный марш-бросок. Это величайший поступок в моей жизни, который будет много значить.

Благодаря моей работе в журнале «Тар Хил» [Студенческая газета Университета Северной Каролины. Вулф стал ее главным редактором на младших курсах (1918-1919) и главным редактором на старших курсах (1919-1920)], я только что получил предложение от Сигма Упсилон, великого национального литературного братства. Обратись к Хидену Рэмси [генеральный директор газеты «Эшвилл Ситизен энд Таймс»], и он расскажет об этом.

Напишу позже.

Джулии Элизабет Вулф

Отель «Атлантик»

Норфолк, Вирджиния

6 июля 1918 года

Дорогая мама:

Пишу тебе несколько строк, чтобы ты знала, чем я занимаюсь и как поживает Фред. Я работал контролером времени в Лэнгли-Филд до четвертого числа. К тому времени меня уже достали комары и клопы, поэтому, по убеждению нескольких моих школьных товарищей, которые работают здесь, я решил найти более прибыльную работу. Прибыв в Норфолк позавчера, я отправился в правительственное агентство по трудоустройству. Работавший там молодой житель Северной Каролины посоветовал мне пойти работать плотником первого разряда и сказал, что если я соглашусь, то он найдет мне работу. Так что в понедельник я приступаю к работе в компании «Портер Бразерс», которая строит здесь большой терминал Квотермейн. Буду зарабатывать около 7 долларов в день, если сумею показать себя с лучшей стороны. Верю, что смогу. Не беспокойся обо мне. Здесь я всегда смогу хорошо заработать. А вот сберегу ли я деньги или нет – это большая проблема, поскольку все здесь, похоже, вступили в сговор, чтобы узнать, сколько они могут получить с тебя, не заставляя тебя визжать. Писать домой после десятичасового рабочего дня довольно трудно, но я постараюсь раз в неделю писать кому-нибудь из семьи. Я обгорел и загорел после пребывания в Лэнгли-Филд. Мое пребывание там было ценным опытом, и у меня появилось много друзей, которые, похоже, искренне сожалели, что я уезжаю. Мой начальник сказал мне, что я могу получить работу в любое время, когда вернусь.

Передай Мейбл, что я пока не счел нужным разыскивать Клару Пол, хотя и заезжал в Портсмут пару раз. Береги себя и не работай слишком много. Я все больше и больше думаю о том, чтобы поступить на флот, но, конечно, я сообщу вам всем, прежде чем делать что-либо в этом роде. Фред в парикмахерской, его бреют. Он здоров, но немного нервничает. Я тоже, хотя моя нервозность более подавлена, и я проявляю ее, работая челюстными мышцами, а не разговаривая. Я обнаружил, что три-четыре часа общения с нервным человеком приводят меня в такое состояние. Мистер Мартин, кажется, здоров и проявляет большой интерес ко мне ради семьи, что я, конечно, ценю. По словам врачей, еще через несколько месяцев он полностью ослепнет. Это очень печально. Иногда он становится очень угрюмым и размышляет со мной о своих проблемах. Все это очень печально. А теперь, пожалуйста, не работай слишком много и передай всем мою любовь с уверением, что я скоро напишу.

С большой любовью

Эта бумага – камуфляж. Я остановился в Y.M.C.A. (Ассоциация Молодых Христиан)

Том

Джулии Элизабет Вулф

Чапел-Хилл, штат Северная Каролина

Понедельник (16 декабря 1919 года)

P.S. С большой любовью ко всем вам и, пожалуйста, не вините меня за то, что я не пишу.

Дорогая мама:

Несколько строк, написанных, так сказать, между вдохами. Никогда еще я не был так ужасно занят. У меня нет ни минуты, которую я мог бы назвать своей. Начались экзамены, и я разрываюсь между подготовкой к ним и выпуском тематического номера «Тар Хил» [Еженедельная газета, издаваемая студентами университета Северной Каролины], главным редактором которого я теперь являюсь – самая высокая честь в колледже, я считаю. Все бегут ко мне то с одним, то с другим, я занят постоянно, а – спать по пять часов необходимо, но больше я не могу. Завтра у меня последний экзамен, но я буду вынужден оставаться здесь, когда все остальные уйдут, и готовить «Тар Хил» для отправки студентам по всему штату… Это трудно, я знаю, но за почести колледжа нужно дорого платить.

Меня много хвалят: преподаватели говорят, что редакционные статьи «Тар Хил», которые я пишу, оказали стабилизирующее влияние на кампус в этот неспокойный год, но устаешь от похвал, когда уже слишком устал думать.

Это буквально моя первая возможность написать кому-то домой. Хочешь ли ты, чтобы я вернулся домой? Если да, то дай мне знать немедленно. Мне понадобятся деньги – значительная сумма. Твой последний чек – 25 долларов – не покрыл моих долгов, поскольку только проживание и питание стоили 30 долларов, а еще у меня были книги, оборудование и так далее. Таким образом, долг составляет примерно 15 долларов за прошлый месяц и 30 долларов за этот. После Рождества я договорился о комнате в кампусе с другим мальчиком – он внес за меня 10 долларов, и я должен заплатить ему. Конечно, это будет засчитано в счет аренды комнаты в следующем семестре. Мне понадобится 70 долларов. Извини, что счет такой большой. Если ты считаешь, что мне лучше остаться здесь, вычти расходы на жилье, а остальное отправь. Прошу прощения за отсутствие энтузиазма, но я весь в делах и должен идти на конференцию по английскому с моим профессором.

Том

Письмо Вулфа от 17 мая 1920 года к Лоре Френч было написано за месяц до окончания им Университета Северной Каролины. Мисс Френч, ныне миссис Кларенс Р. Симмонс, познакомилась с Вулфом, когда провела несколько недель в Эшвилле летом 1919 года, а вскоре после этого переехала в Лос-Анджелес.

Лоре Френч

Чапел-Хилл

Понедельник, 17 мая 1920 года

Моя дорогая Лора:

… Я не играл с тобой в «выжидательную игру», ожидая, когда ты напишешь, но мне хотелось получить какую-то определенную информацию о твоем месте жительства. Впредь я буду обращаться напрямую в Лос-Анджелес. Ты хочешь сказать, что получила только один номер «Tar Heel» и три «Baby»? [«The Tar Baby» – юмористический журнал для студентов Университета Северной Каролины. Вулф был приглашенным редактором номера от 10 апреля 1920 года, в котором высмеивалась газета «Raleigh News and Observer»]. Должно быть, что-то печально не так, и я немедленно отправляюсь на поиски своего управляющего делами. Посылаю тебе копию нашего последнего номера «Tar Baby» – бурлеска на «Raleigh News and Observer», газету Джозефуса Дэниелса. Джо – старик из Каролины, и он принял это с ухмылкой, хотя порой мы обращались с ним грубо. Я редактировал этот выпуск и, по сути, написал большую часть материала. В воскресном выпуске «News and Observer» о нас хорошо написали, и я посылаю его тебе. «Tar Baby, Inc.» хочет, чтобы я вернулся в следующем году и редактировал выпуски. Могу согласиться. Выпускной через месяц.

Ненавижу покидать это место. Это очень тяжело. Это старейший из государственных университетов, и здесь царит атмосфера, которая хороша и приятна. В других университетах больше студентов, здания больше и красивее, но в Спринге таких нет, я знаю, он прекрасен наполовину. На Рождество я видел стариков из Каролины, которые учатся в аспирантуре Йельского, Гарвардского и Колумбийского университетов. Казалось бы, они должны были забыть старые коричневые здания в более великолепном окружении, но ответ был всегда один и тот же: «Ни одно место на земле не может сравниться с Каролиной». Вот почему мне так не хочется покидать это большое и прекрасное место.

Старшеклассники собираются славно провести выпускной вечер. Одной из наших особенностей будет «Танец на ужине». Мы пригласим девушек, и между блюдами они будут исполнять трюки в кабаре между столами. Также будет программа «Плеймейкеры» и трюк для старшекурсников, над которым я сейчас работаю.

Я читал о Лос-анджелесском увлечении движущимися картинками от таких непогрешимых авторитетов, как «Saturday Evening Post» и другие, но это мой первый опыт общения с молодой леди, которая была загипнотизирована или, как бы это сказать, Лос-анджелесизирована? Не подписывай, пожалуйста, контракт меньше чем на тысячу долларов в неделю. Прочитав «Пост», я уверен, что даже купальщицы получают столько.

Приятно знать, что ты скучала по мне. Я тоже скучаю по тебе и знаю, что это лето лишь воспоминания о тех коротких днях, что я провел с тобой в Эшвилле. Я могу только надеяться, что время и пространство (а их, как я полагаю, около трех тысяч миль) будут щедры ко мне и мы скоро встретимся на том прекрасном берегу (Лос-Анджелеса, конечно, если он на берегу; если нет, то мы переплывем океан).

Джулии Элизабет Вулф

[Первая страница этого письма утеряна]

Сентябрь, 1920 года

Теперь, глупый или упрямый, как тебе угодно, я должен сделать или погубить себя с этого момента по собственному желанию. Ты можешь считать меня очень глупым, очень неразумным, если я не приму предложение Бингхэма [Том, незадолго до окончания университета Северной Каролины, был приглашен полковником Робертом Бингхэмом в университет преподавать в Школе Бингема, военной академии в Эшвилле, штат Северная Каролина], и вернусь домой, чтобы преподавать. Но позволь мне нарисовать тебе картину возможного будущего. «Ты можешь писать и преподавать» – скажешь ты. Да, да, как прекрасно, как обнадеживающе все это. Через десять, пятнадцать лет, я буду кислым, диспепсическим педантом из маленького городка, силы моей молодости забыты или регрессировали – горьким, угрюмым, обвиняющим всех, кроме себя, в том, что могло бы быть. Самое ужасное в большинстве людей – это их осторожность: ползучая, жалкая теория «птичка в руке».