Знала, что уже в дверях моей квартиры меня будет кому просветить придирчивым взглядом, оценить степень удовлетворенности, упереть руки в бока и потребовать:

– Рассказывай!

Глава в которой мы узнаем, кто оправлял алмаз

Маринка стоит посреди прихожей моей квартиры, уперев руки в боки, будто она встречает не сестру, а загулявшего мужа с попойки.

– А можно мне кофе? – заикаюсь в слабой надежде спастись от жесточайшего допроса. Но Маринку так просто не собьешь с цели. Она встряхивает своими химичными кудряшками и еще более грозный взгляд устремляет на меня.

– Ты же не хочешь мне сказать, что никто не клюнул на наше шикарное декольте.

“Наше” – это на самом деле не метафора. Платье, в котором я была на встрече выпускников – дивное красное платье в белый горох, идеально облепившее мою грудь и в трех слоях подола спрятавшее пятую точку – это Маринкино произведение искусства. Это она шила его почти неделю, измотав меня примерками, а себя – придирками.

Правда это все было в основном потому, что кто-то ей сказал, что неприлично, когда младшая сестра выходит замуж быстрее старшей, но… Не мне судить. С той самой поры, как она это услышала – я только плюшек стала больше выгребать. То мне абонемент в салон красоты подарят, то юбку, сшитую тык в тык под меня, то туфли взамен моим вечным кедам.

Фантазии у Маринки было хоть отбавляй, она в её количестве могла посоревноваться только с Рашидом, своим женихом, который в этой своей роли уже второй год ходил и ждал, пока капризный купидон подберет для меня хоть какого-нибудь мужика.

Я все же выжидаю паузу, разуваясь и сдавленно постанывая. Когда ты весом так близка к критической сотке – даже маленький каблучок в пять сантиметров высоты оказывается настоящим испытанием.

Увы, увы… Отстоять любимые лоферы мне не удалось. “Эти старушечьи тапки” Маринка поклялась сжечь, если я рискну выйти в них из дома. Я не рискнула, согласилась на лаковые лодочки, подаренные сестрой. И она была права – туфли действительно гораздо лучше сочетались с платьем. Но как же болят от них ноги, о-о-о…

– Юлька, ты меня бесишь! – сердито восклицает сестра, на седьмой минуте моих постанываний и кряхтений. – Давай колись. Неужели никого не зацепила?

– Это так возмутительно? – я иронично приподнимаю бровь. – Мариш, мы ведь обо мне говорим.

– Нет, дорогая, – Маринка скрещивает руки на груди, – мы говорим не о тебе, а о твоих прекрасных сиськах. Я в курсе, что ты привыкла их прятать, но ни один здоровый гетеросексуальный мужчина не должен при виде них испытывать хоть что-то кроме эрекции. Или они там у тебя эти?.. Нетрадиционные все, что ли?

– Боже упаси, – машу на неё, чтобы сестра не запускала всемогущую машину своей фантазии. С неё станется придумать, что у меня в классе все мальчики выросли в геев и только поэтому ни один из них в меня не влюбился. Она просто отказывается принимать как факт, что это не обязательно.

– Меня пригласили на свидание, – спасаю свою душу и честно сознаюсь в содеянном, – и даже до дома довезли. Так что успокойся!

– Да ты что, с ума сошла? – Маринка восторженно всплескивает руками. – В смысле “успокойся”? А что ты на свидание наденешь? Как накрасишься? Может, тебя опять в салон записать?

– Уймись женщина! – припоминаю, сколько стоит салонный макияж, и с трудом удерживаюсь от того, чтобы не перекрестить сестру трижды, как бесноватую. – Свидание – завтра, ни один ближайший салон тебе так срочно запись не даст.

– Как завтра? Почему завтра? Зачем завтра! – на миловидном Маринкином личике отражается вся скорбь мира. – Между прочим, перед такими мероприятиями обычно на шугаринг записываются сначала!

– Ой нет! – я малодушно содрогаюсь при одном только напоминании об этом “сладком” виде пытки. – Поздно все менять. Завтра – значит завтра. С утра!

– Это чтобы весь вечер был для развлечений? – Маринка красноречиво округляет глаза и многозначно улыбается. – Молодец, Юлька, так и надо. Я давно тебе говорю – тебе давно пора избавиться от сексуального напряжения. Твои же кексы лучше подниматься будут.

– Ерунда это все! – возмущенно поджимаю губы. Бесполезно возмущаюсь.

У Маринки стекленеет на минуту взгляд, и она, резко разворачиваясь, бросается в мою спальню.

Ну, все, капец!

– Я придумала! Я все придумала! – раздается восторженный вопль оттуда, и я, безнадежно вздохнув, поднимаюсь с нагретой уже скамеечки в прихожей.

Она ведь не уймется, пока я не приду. И не померяю!

Как я и думала – сестра копается в шкафу. Вышвыривает одну мою шмотку за другой, на многие из них поглядывая неприязненно.

– Господи, как можно было это купить? – возмущенно интересуется она, встряхивая на весу черную юбку в пол. Широкую, трапецевидного покроя. – Юль, объясни мне, будь так добра. Это зачем? В поход вместо тента над столом натягивать?

– Вообще-то я в этой юбке на собеседование ходила!

Маринка смотрит на меня как на чокнутую, с таким страдальческим выражением лица, будто ей уже сообщили, что моя шизофрения абсолютно не излечима.

– И на кого собеседовалась? – мрачно уточняет она.

– На су-шефа в итальянском ресторане, – цежу сквозь зубы. Вспоминать это мероприятие на самом деле обидно. У меня не все так плохо с резюме, как пытался убедить в том работодатель.

Маринка трагично вздыхает. И по её мнению, все дело в дурацкой юбке, а не в том, что “вы на кухне будете – как слон в посудной лавке”.

– Что ты придумала? – бурчу я недовольно, надеясь сменить неприятную тему. И слава богу – получается.

– Погоди. А, вот! – Маринка с радостным видом выдирает из недр моего шкафа очередную красную тряпку, которую сама же мне и притащила. Только эта тряпка не в горошек, а в клеточку.

– Эта юбка слишком короткая!

– Она на палец ниже колена! – отбривает сестра так быстро, что становится ясно – мои аргументы ей известны заранее, – и будь у меня время, я бы подшила её на ладонь повыше. Времени нет, увы. Зато это стильно и резко выделяет тебя на фоне других.

– Клетка как клетка, – я пожимаю плечами, – чему тут выделять.

– А, – Маринка торжествующе улыбается и снова зарывается в шкаф, – вот с этим!

– Ты с ума сошла! – я чуть не вою от выбранного ею “верха” – это вообще-то верх пижамы.

– Это топ-сорочка, – тоном несущего свет образования в массы отрезает сестра, – и не спорь со швеей, кондитер, я к твоим кондитерским приблудам не лезу и не говорю тебе, почему мастику на торт не мажут.

– Я сама тебе скажу, если что, – бормочу недовольно, держа “топ-сорочку” на вытянутых пальцах.

Черт возьми, как это надевать? Мне? Ладно, ладной Маринке хорошо, на нее мешок надень, никто не прикопается, а к полным людям спрос зашкаливающий. И не дай бог тебе продемонстрировать пару лишних килограмчиков в неурочный час. Заплюют же!

С другой стороны, я уже довольно долго не слушала советов младшей сестры, не носила подаренные ей вещи и… Личной жизни у меня не было.

А сегодня, в рамках исключения, я послушала её, надела красное платье, сделала макияж в салоне и…

И домой меня довезли.

Где-то там внутри меня деловито покашливает что-то странное, напоминает про Бурцева, но…

Я критично морщусь, отбрасывая эту мысль подальше.

Тимур Бурцев два раза в своей жизни был женат, на одной и той же костистой модели – это в классе была любимая сплетня.

Он до меня не опустится!

– Я это не надену!

– Ну почему? – сестра явно ожидала моего сопротивления, ожидала и была к нему готова. Сразу переходит на плаксиво-обиженный тон, как на тот, что дает ей больше перспектив.

– Я… Мне тридцать лет уже! В этом возрасте надо одеваться прилично! – использую свой главный аргумент. Он недавно уже сработал, когда Маринка очень хотела подрезать подол платья и отправить меня на встречу выпускников в дерзком мини.

– Прилично – это вот в это? – Маринка кидает кислотный взгляд на отброшенную в сторону от шкафа черную мою юбку. Взгляд такой недовольный, что я сразу же бросаюсь, чтобы спасти любимый мешочек для скрывания моей безразмерной попы, но Маринка оказывается быстрее.

И… Что удивительно, для её дюймовочной комплекции – сражается со мной за юбку на равных.

– Я сожгу этот выкидыш моды… – шипит эта пригретая на моей груди кобра.

– Я тебе сожгу!

Юбка оказывается удивительно прочной и не рвется пока мы используем её в качестве каната для перетягивания. В какой-то момент, мы с сестрицей приходим к патовой ситуации – устаем обе, но, естественно, свой конец упускать никто не собирается.

– Давай так! – Маринка фыркает, целенаправленно сдувая с лица выбившуюся из хвоста прядь волос, – так и быть, эту трэшатину я тебе оставлю. Но ты померяешь мой комплект. Сейчас померяешь!

– Сейчас-то зачем? – возмущаюсь.

– Чтобы ты хотя бы посмотрела еще раз, как должны выглядеть твои сиськи! – Маринка как обычно режет правду-матку в лоб. – Без меня завтра ты не станешь даже в руки это брать.

Стыдно признаться, но знала меня сестра как облупленную.

Это они с матерью вечно пытались одеть меня как девочку, а я…

А я-то знала, что это не поможет.

И если не прятать весь мой вес в какой-нибудь мешок, по типу этой юбки, то так просто было услышать “корова” где-нибудь за спиной, в метро.

Но это никогда не убеждало Маринку в моей правоте. И сейчас она явно не была намерена униматься.

– Ладно, – я сдаюсь, – только померяю. Не обещаю завтра надеть.

– Идет, – подозрительно просто соглашается сестра, и это не может не напрягать. Тем не менее я не нахожу очевидного подвоха и с тяжелым вздохом берусь за злосчастную клетчатую юбку. Хоть бы она мне обмалела, что ли…

Увы, увы. Не обмалела мне юбка, не обмалел и черный гладкий топ с тонкими кружевными лямочками.

– Бретельки лифчика же видно! – я пытаюсь возмутиться, но Маринка и в ус не дует.

– Так сними его, дурында! Никто не носит бельевые блузки с бронелифчиками.

– Но… Видно же… – я в панике кошусь на проступающие сквозь ткань соски. Маринка же мучинечески стонет и снова ныряет в шкаф. Вылезает оттуда держа на вытянутой руке джинсовую куртку.

– Ты вообще хоть смотришь, что я тебе дарю? – недовольно уточняет она, заметив, что у этой шмотки даже ярлык не срезан.

– Бывает, – улыбаюсь страдальчески.

С джинсовкой становится лучше. Правда, ровно до той поры, пока Маринка, возмущенная в лучших чувствах, не расстегивает все те пуговицы, которые я застегнула.

– Марина!

– Не смей, просто не смей! – рычит эта мегера и сует мне в руки упаковку с чулками. В сеточку!

– Чулки? Ты с ума сошла? Ты хоть в курсе, сколько я вешу?

– В курсе. Это тоже мой подарок, если ты забыла! А ты в курсе, как мужики обожают чулки на женщинах? – Маринка сверкает глазами.

– Я не собираюсь спать с Андреем на первом свидании!

– И не надо! Зато ты будешь знать, что на тебе чулки.

– И? – я содрогаюсь от “предвкушения”.

– И он обязательно купится на огонек в твоих глазах!

Я втягиваю воздух, набираясь сил для гневной отповеди, но… Натыкаюсь на боевой прищур сестры и выдыхаю.

Она не сдастся. Не отстанет. Не сейчас.

Ей жахнул в голову образ для меня, она горит и пылает увидеть свою фантазию в жизни, и черта с два она мне даст хоть как-то отступиться от её картинки.

Ладно. Я ж в этом не собираюсь из дома выходить…

Я ж легко могу надеть, поахать восторженно у зеркала, а завтра, в музей надеть… Ну хоть даже любимое черное платье-толстовку.

– Боже…

Пока я выпрямляюсь, оправляю, подтягиваю, одергиваю, у Маринки случается мгновение творческого экстаза. Она смотрит на меня и даже вытягивает из кармашка своего полосатого платьица бумажный платочек – глаза промокнуть.