– Антоновна, – говорю устало, – у вас информация неточная.

– Да? – оживляется.

– Не с молодой. С дурой крашеной. Это разные категории.

Антоновна хихикает. Ей семьдесят восемь, а хихикает как девчонка. Может, в этом секрет долголетия – не терять способность хихикать над чужими бедами?

На улице решаю ехать на маршрутке. Машину оставила – пусть Сергей мучается, ищет ключи. Я их в морозилку положила. Рядом с его любимыми пельменями. Пусть разморозит свои чувства, так сказать.

В маршрутке битком. Сажусь рядом с двумя бабульками. Они сразу оживляются – новое лицо, можно поболтать.

– Девонька, а ты куда едешь? – спрашивает одна, в платочке с розочками.

– К нотариусу, – отвечаю.

– Ой, наследство, наверное? – вторая подключается. У этой платочек с огурцами. Прямо натюрморт какой-то.

– Да, тётя умерла.

– Царствие небесное! – крестятся обе. – А муж-то твой где? Что не с тобой?

– Муж занят, – говорю уклончиво.

– Ой, знаем мы таких занятых! – розочки качает головой. – Вон у моей соседки тоже муж занятой был. С секретаршей занимался. Тридцать лет прожили – и на тебе!

– А она что? – интересуюсь.

– А она молодец! Квартиру отсудила, дачу, машину. И к морю уехала. Там себе турка нашла. Теперь в Анталии живёт, апельсины ест!

– А муж?

– А муж с секретаршей в однушке ютится. Она его, дуру, бросила, как только денег не стало. Теперь он один, как перст. К жене обратно просился – а та из Турции пишет: «Иди лесом, я тут кебабы ем!»

Смеюсь. Бабульки тоже смеются. Весь автобус оборачивается.

– Вот и ты, девонька, не горюй, – огурцы похлопывает меня по руке. – Всё к лучшему! Может, тебе тётка миллионы оставила!

Ну да, миллионы. Дачу в шесть соток и загадку от дедушки. Но бабулькам этого не объяснишь.

Выхожу на нужной остановке. Нотариальная контора в старом особнячке. Красиво, солидно. Захожу – а там…

Батюшки-светы! Нотариус Пупкин сидит за столом в домашних тапочках! Причём не просто тапочках, а с Микки-Маусом! Ушки торчат, глазки пуговками. И это человек, который заверяет серьёзные документы!

– Виктория Петровна? – спрашивает Пупкин, не вставая.

– Да, – киваю, стараясь не пялиться на тапки.

– Присаживайтесь. Извините за… – машет рукой на ноги, – мозоли замучили. Новые туфли, будь они неладны. Жена подарила. Итальянские, говорит. Я говорю – они не итальянские, они садистские!

Улыбаюсь. Нотариус в тапках – это как стриптизер в валенках. Вроде профессия серьёзная, а антураж подкачал.

– Так вот, о наследстве, – Пупкин достаёт папку. – Клавдия Семёновна оставила вам дачу. Тридцать соток, дом, хозпостройки. Но!

Всегда есть это «но»!

– Есть условие. Вы должны найти то, что Василий Петрович, ваш дедушка, закопал на участке в тысяча девятьсот девяносто первом году.

– И что именно он закопал?

– А вот этого никто не знает. Но есть вот это, – достаёт конверт. – Карта и… стихи.

– Стихи?! – у меня глаза на лоб.

– Василий Петрович был человек творческий. Вот, читайте:

«Где любовь моя росла,
Там и спрятана мечта.
Три шага на север точно,
Пять на запад, это срочно.
Под березой, али дубом,
Али там, где было любо…»

– Это что, весь текст? – спрашиваю ошарашенно.

– Нет, тут ещё восемь куплетов. Ваш дедушка любил Пушкина. Правда, рифмовать так и не научился.

Господи, дедушка! Ну что за квест ты устроил?

Вдруг дверь открывается, и входит мужчина. Лет сорока семи на вид. Не красавец – нос картошкой, уши торчат, лысина пробивается. Джинсы, рубашка в клетку. Руки рабочие – видно, что физическим трудом занимается.

– Извините, я рано? – спрашивает.

– А, Игорь Валентинович! – оживляется Пупкин. – Как раз вовремя! Знакомьтесь – Виктория Петровна, наследница соседнего участка. Игорь Валентинович, ваш будущий сосед. У вас там земельный вопрос общий.

– Какой вопрос? – спрашиваем хором.

– Забор. Он стоит не по документам. То ли на вашей земле, то ли на его. Разбирайтесь сами. А лучше – снесите и новый поставьте. По-соседски.

Смотрим друг на друга. Он – оценивающе. Я – настороженно. Ещё один мужик с проблемами – это последнее, что мне сейчас нужно.

– Очень приятно, – говорит и руку протягивает.

Рукопожатие крепкое, честное. Не то что у Сергея – тот жмёт руку как медуза, вяло и влажно.

– Взаимно, – отвечаю сухо.

– Так вы тоже клад искать будете? – вдруг спрашивает.

– Откуда вы знаете?

– Да вся деревня знает! Василий Петрович перед смертью всем рассказывал. Только где закопал – не сказал. Хитрый был дед!

– Вы его знали?

– Конечно! Он мне в девяносто пятом велосипед починил. Золотые руки были!

Тут дверь снова открывается. Залетает Светка. Моя «лучшая» подруга. Рыжая, как морковка. Губы накачанные, ресницы как опахала. Парикмахерша она у нас. И стерва, как теперь выясняется.

– Вика! – кидается обниматься. – Я как услышала – сразу к тебе! Братик сказал!

Братик – это Пупкин, значит. Надо же, мир тесен. Как носовой платок.

– Ой, какое горе! Тётя Клава! Такая была женщина!

Светка тётю Клаву в глаза не видела. Но это же не повод не погоревать показательно.

– Спасибо, Свет, – говорю сухо.

– Слушай, поехали вместе на дачу! Посмотрим, что там! Я тебе помогу!

Ага, помогу! Особенно клад искать поможет. Знаю я такую помощь.

– Спасибо, я сама.

– Да брось! Тебе одной тяжело будет! А я и машину попрошу у Колика!

Колик – это её нынешний. Бизнесмен. Продаёт унитазы. Богатый, но специфический.

– Свет, я сказала – сама.

Она обижается. Губы ещё больше надуваются. Того и гляди лопнут, как воздушный шарик.

Тут Пупкин ставит на стол тарелку с пельменями. Домашние, пузатенькие. И запах – мама дорогая!

– Обед, – объясняет. – А дела подождут. Хотите?

И мы сидим вчетвером у нотариуса и едим пельмени. Сюрреализм какой-то. Игорь ест молча, но с аппетитом. Светка ковыряет вилкой – фигуру бережёт. А я думаю: вот так, с пельменей у нотариуса в тапочках, начинается моя новая жизнь.

Телефон звонит. Сергей. Сбрасываю.

– Муж? – спрашивает Светка с ехидцей.

– Бывший, – отвечаю.

– Как это бывший? – она аж пельмень выронила.

– А так. Алла-Ванилла его теперь. С двумя «л».

Светка краснеет. Странно. Что это с ней?

– Откуда ты знаешь? – спрашивает быстро.

– От верблюда. Вернее, от самого Сергея. В телефоне увидела.

– А-а-а… – тянет и глаза отводит.

Стоп! А она-то откуда знает? Я же имя не называла!

Смотрю на неё пристально. Она краснеет ещё больше. Пупкин кашляет. Игорь жуёт пельмень с видом человека, который попал на интересное кино.

Вот те раз! Вот те два! Вот те целый калейдоскоп!

Подружка-то в курсе была!

Глава 2. Светка-помощница

После пельменей у нотариуса расходимся кто куда. Игорь уехал первым – сказал, на стройку надо. Пупкин остался доедать второй тазик. А мы со Светкой вышли вместе, и она прилипла ко мне как банный лист.

– Вик, ну давай вместе поедем! – канючит. – Я же переживаю за тебя!

Ага, переживает она. Особенно переживает, что без неё клад найду.

– Свет, мне надо сначала домой заехать.

– Отлично! Я с тобой! Заодно Серёже скажу всё, что о нём думаю!

– Не надо ничего говорить. Он и так знает.

Едем на такси. Светка всю дорогу трещит как сорока. О том, какие мужики козлы. О том, что она всегда подозревала. О том, что Алла эта – дрянь последняя.

– Ты её знаешь? – спрашиваю прямо.

– Что? Кого? – Светка дёргается.

– Аллу-Ваниллу.

– Н-нет… То есть видела пару раз. В фитнес-клубе. Она там… это… тренер.

Врёт! Так врёт, что даже таксист в зеркало заднего вида посмотрел с интересом.

Подъезжаем к дому. Во дворе стоит наша машина. И рядом – красная Мазда. У Аллы как раз красная Мазда, я в переписке видела. Фоточку скидывала Серёже – «моя ласточка». Ласточка, блин! Кукушка она, чужие гнёзда занимает!

– О! – говорю спокойно. – Гости приехали.

Светка бледнеет. Потом краснеет. Потом опять бледнеет. Прямо хамелеон, честное слово!

Поднимаемся. Дверь открыта. Из квартиры доносится женский голос:

– Сереженька, ну что ты расстраиваешься! Она всё равно ничего не понимает в жизни!

Это про меня, значит, ничего не понимаю. Ну-ну.

Захожу. В прихожей – леопардовые туфли на шпильке. В декабре! В Москве! Это ж надо быть или очень смелой, или очень глупой. Хотя что-то мне подсказывает – второе.

На кухне сидят голубки. Сергей в том же дырявом майке. Алла – платиновая блондинка с губами как спасательный круг. На ней леопардовое платье. Вся такая леопардовая. Только хвоста не хватает.

– Вика! – Сергей подскакивает. – Ты… рано.

– Я вообще-то тут живу, – напоминаю. – Пока что.

Алла встаёт. Боже, какие у неё ноги! Как у цапли. Длинные, тонкие. Того и гляди переломятся.

– Здравствуйте, – говорит она писклявым голоском. – Я Алла. Я пришла… поговорить.

– В леопардовом платье? – уточняю. – Это форма для переговоров?

– Вика, не надо иронизировать! – Сергей пытается быть грозным.

– А что надо? Умиляться? Чай предложить? Борщ разогреть?

– Мы же взрослые люди! – Алла делает шаг вперёд. – Давайте решим всё цивилизованно!

– Что решим? – интересуюсь.

– Ну… квартирный вопрос.

Вот те на! Вот те два! Вот те бенефис с антрактом!

– Квартирный вопрос? – я даже села от удивления. – Это моя квартира, между прочим! Я её до брака купила!

– Но Сережа в неё вложился! – Алла надувает губы. Они становятся ещё больше. Как две сардельки.

– Вложился? – я смотрю на мужа. – Серёж, ты вложился? Это ты унитаз поменял пять лет назад – это вложения?

– Я ремонт делал! – обижается.

– Ты обои клеил! Криво! Я их потом переклеивала!

Светка, которая всё это время стояла в дверях, вдруг говорит:

– Сергей, ты совсем охамел?

Он смотрит на неё. Долго так смотрит. Она смотрит на него. И тут я понимаю – они знакомы. Причём давно. И близко.

– Светка? – Алла удивляется. – Ты что здесь делаешь?

Стоп! Они тоже знакомы?!

– Я с подругой пришла! – Светка выпрямляется. – А ты что тут делаешь, крашеная ворона?

– Я вообще-то с женихом! – Алла обнимает Сергея за плечи.

Жених?! Мы ещё не развелись, а он уже жених?!

– С женихом? – Светка смеётся. – Да он на три женщины женится готов, лишь бы каждая борщ варила!

– Что ты несёшь? – Сергей краснеет.

– А то! Забыл, как ко мне клеился?

ЧЕГО?!

Смотрю на Светку. На Сергея. На Аллу. Та смотрит на Сергея. Сергей смотрит в пол. Светка смотрит на меня.

– Ты… – начинаю я.

– Прости! – Светка всхлипывает. – Это было давно! Ещё до Аллы! Он сказал, что вы разводитесь!

– Когда это было?

– Три года назад…

Три года назад мы ездили в Турцию. Вместе. Второй медовый месяц праздновали. Серёжа цветы дарил, клялся в любви. А потом, значит, к Светке поехал?

– Вон! – говорю спокойно. – Все вон!

– Вика, давай поговорим… – начинает Сергей.

– ВОН! – я хватаю сковородку. – Или я сейчас проверю, крепкие ли у кардиолога кости!

Они ретируются. Быстро так. Алла забывает одну туфлю. Золушка леопардовая.

Светка остаётся.

– Вика, прости…

– Знаешь что, подруга? – говорю устало. – Иди ты… К своему Колику. Пусть он тебе унитаз золотой подарит. Чтобы было где таким дерьмом какать.

Она уходит. Я остаюсь одна. С леопардовой туфлёй в руке.