– Нет, так точно не получится. Готов, как и сегодня, Олег Петрович, только подозрительные разговоры пересказывать, которые вашего ведомства касаются. Как ответственно относящийся к вопросам безопасности советского государства патриотически настроенный гражданин СССР. Если я считаю, к примеру, что собеседник явно на разведку иностранную работает, как с этим Миллером получилось. А все остальное мимо кассы. Ну зачем вам в самом деле, знать, о чем я с каким-нибудь норвежским дипломатом беседую, если он точно на спецслужбы не работает? Мне важно, что я в результате буду лучше понимать, что в этой Норвегии происходит и что может произойти.

– Ладно, – вздохнул Румянцев, – диспозицию я понял. Ну давай тогда, поеду обдумывать, что ты мне рассказал сейчас…

Попрощались, я начал дверцу открывать, а он вдруг:

– Да, чуть не забыл сказать спасибо за наводку на эти частные военные компании, что ты дал. Интересное это дело оказалось…

– И с экономической точки зрения, правда? – спросил я его, желая убедиться, что он все возможности просек, что можно получить от ЧВК.

– И с нее тоже, – улыбнулся мне Румянцев. – Может, все же захочешь лекцию по этому поводу у нас в комитете прочитать?

– Нет, по этой точно не захочу, – улыбнулся я ему в ответ.

В общем, разошлись в целом довольные сообразительностью друг друга…

***

Москва

Утром Луиза почувствовала себя не очень хорошо еще когда собиралась на учебу. Ее немного лихорадило и болела голова. То же самое продолжалось и на лекции. На перемене, не выдержав, она побежала в медпункт, чтобы измерить температуру и посоветоваться с медсестрой.

– Лоб немного теплый, – констатировала та, приложив руку ко лбу Луизы. – Садись, давай измерим температуру.

Поставив Луизе градусник, медсестра посмотрела ее горло и расспросила о симптомах. Луиза ответила, что голова еще болит, но больше ничего не беспокоит.

– Горло чистое, – констатировала медсестра, – насморка нет. Пока не совсем понятно, возможно, ты просто переутомилась.

Услышав, что Луиза недавно болела пневмонией, медсестра насторожилась.

– Сейчас температуру проверим и послушаем тебя, – сказала она.

Пока Луиза держала градусник подмышкой, медсестру отвлек кто-то из методистов, позвав в коридор. Воспользовавшись ее отсутствием, Луиза посмотрела на градусник. Увидев 37,6, тревожно вздохнула. Похоже, что все-таки заболела, – с досадой подумала она. – Как же не вовремя… В посольство ведь сегодня надо идти… Подумав всего мгновение, она мотнула головой и стряхнула градусник. Сегодня мне болеть никак нельзя, – решительно выпрямилась на стуле она. – Отчитаюсь, а потом уже можно будет и поболеть тихонько. Никто ничего и не узнает…

Вернувшаяся из коридора медсестра, взяв у Луизы градусник и увидев на нем 36,4, сразу заметно успокоилась. Но легкие слушала немке, тем не менее, очень долго и тщательно.

– Ну, пока ничего криминального нет, – улыбнулась она Луизе. – Скорее всего, как я и говорила уже, ты просто переутомилась. Попей витаминки, спать ложись вовремя и кушай как следует регулярно. Мигом восстановишься, – добавила она. – Но если вдруг температура поднимется или другие симптомы появятся, то не тяни, сразу бегом к врачу.

– Хорошо. Спасибо! – улыбнулась в ответ Луиза.

Едва дождавшись окончания пар, она тут же рванула в посольство. Чем ближе была встреча с куратором, тем меньше она думала про свое самочувствие, предвкушая реакцию того на ее отчет.

Баум, как и обещал дежурный, был уже на месте. Встретил он Луизу немного холодно, в начале разговора снисходительно улыбнувшись и поинтересовавшись ее здоровьем и тем, когда она выписалась из больницы.

– Рад, что ты, наконец, поправилась, – произнес он наставительно, садясь в свое кресло. – Надеюсь, ты извлечешь необходимые уроки из всей этой ситуации и сделаешь правильные выводы. Агент должен поддерживать свое здоровье в порядке и не допускать таких рисков. Я вот, сколько работаю в посольстве, еще ни разу не заболел. Потому что, во-первых, слежу за здоровьем, а во-вторых, избегаю рискованных ситуаций. Это не так уж трудно и позволяет оставаться в строю, не позволяя случайностям управлять нашей жизнью.

Луиза в ответ лишь кивнула, вежливо улыбнувшись, после чего приступила к докладу. По мере своего доклада она с удовольствием наблюдала за эмоциями, сменяющими друг друга на лице куратора. Сначала удивление, когда она доложила о первом тесном контакте с объектом, потом явный и неприкрытый интерес, когда она рассказывала о фактах биографии и личной жизни Ивлева, а потом даже раздражение и досада, но Луиза поняла, что связаны они не с ней, а с тем фактом, что Ивлевых пригласили в японское посольство. Почему это вызвало у Баума досаду, Луиза уточнять естественно не стала, но наблюдала за куратором с большим интересом.

Очень заинтересовал его и ее восторженный рассказ о богатых интерьерах большой четырехкомнатной квартиры, в которой живет молодая пара. Луиза честно призналась, что в Берлине никогда такого красивого ремонта не видела, хотя ее родители не из простых, и друзья у нее тоже были из серьезных кругов.

– Ну что ж, вот теперь я вижу, что хвалебные рекомендации, первоначально полученные на вас, действительно правдивы, – констатировал Баум, одобрительно глядя на Луизу. – А то, признаться, начал уже сомневаться… Но результат вами получен отличный, информация по объекту весьма многообещающая. И радует, что вы нашли способ обеспечить себе дальнейший контакт с объектом. Очень умная это придумка про статью, которую вы якобы пишете, хвалю.

– Спасибо, камрад Баум, – скромно ответила Луиза, внутренне торжествуя. – Я буду делать все возможное, чтобы выполнить порученное мне задание на сто процентов.

– Очень хорошо! – одобрительно закивал Баум. – Продолжайте. О любых результатах сразу же сообщайте. А по статье не беспокойтесь. Опубликуем в одной из наших газет, сможете показать объекту. Будет еще повод встретиться с ним…

Тепло попрощавшись с Луизой и крепко пожав ей на прощание руку, Баум тут же взял из дела объекта фотографию и отправился с ней к коллегам, которые были вчера на приеме в японском посольстве. Его переполняла досада на так некстати организованную для него начальством командировку. Если бы он был на месте, то сам обязательно пошел бы к японцам и имел бы возможность лично и вполне легально пообщаться с объектом. Непосредственное общение все же самый лучший способ получения информации для любого опытного агента, к коим себя Баум, вне всяких сомнений, причислял.

Расспросив коллег, присутствовавших на приеме у японцев и показав им фотографию Ивлева, Баум узнал много интересного. Оказалось, что Ивлева все очень хорошо запомнили на том приеме. Во-первых, все отметили красоту его жены, как и стоимость нарядов, которые были на ней… Баум аж скривился, сразу вспомнив жалобы Луизы на то, что жена у Ивлева красавица. А во-вторых, выяснилось, что японский посол беседовал лично с Ивлевым не меньше двенадцати минут. Это само по себе было примечательно, так как японцы были весьма щепетильны в плане этикета и поговорить на приеме с послом даже пять минут считалось очень высоким результатом, показывавшим весьма лояльное отношение японцев к такому человеку. А тут целых двенадцать минут… Да еще и с зеленым юнцом по сути, студентом…

Вдобавок коллеги рассказали Бауму, что после столь продолжительной беседы с японским послом, явно очень заинтересованной и дружелюбной, к Ивлеву подошел американский дипломат, причем не первый секретарь, а советник по культуре. И с ним тоже Ивлев проговорил не меньше пяти минут…

Так что же это получается, – размышлял Баум, возвращаясь к себе в кабинет. – Ивлев работает в Кремле, печатает статьи в газете «Труд» и выступает на радио… и при этом у него такие зарубежные контакты с дипломатами государств, явно недружественных к Советскому Союзу… Советник по культуре посольства США – это же Дэн Миллер, резидент ЦРУ в Москве. Что это может значить?.. Как бы не оказалось, что Ивлев на самом деле против Кремля работает. Это как раз тогда и объяснило бы очень хорошо все эти неувязки и неясности.

Баум аж шагу прибавил, осознав возможные перспективы от такого развития событий. Это же какой козырь серьезный может у меня в руках оказаться! – воодушевленно думал он. – Если Ивлев действует против СССР, то, учитывая, где и кем он работает, я смогу серьезно свою карьеру продвинуть, сдав его КГБ. Надо только проверить все очень тщательно и побольше доказательств собрать… А уж они в обмен меня точно отблагодарят. Какая-нибудь медалька от них сильно мою карьеру ускорит в Штази…

Глава 2

Москва, Лубянка

Рассказ Ивлева про его визит в посольство Японии был чрезвычайно интересен и, несомненно, требовал реакции Румянцева. В особенности учитывая то, что это касалось человека, за судьбой которого присматривал лично Андропов. В такой ситуации Румянцев прекрасно понимал: лучше перебдеть, чем недобдеть.

Так что он, вернувшись со встречи с Ивлевым, тут же отправился к своему начальнику, подполковнику Кутенко.

Было видно по лицу начальника – тот не сильно обрадовался, когда он заявился к нему со своим вопросом. Все знали, что в понедельник они с Артамоновой уже уезжают в Чехословакию, Марии там какую-то награду будут вручать…

Уезжал Кутенко, кстати, оставив Румянцева за главного на время отъезда, что давало ему определенные возможности на этот период… А именно, использовать доклад по ЧВК, минуя самого Кутенко. Главная опасность в такой ситуации – что хорошую идею перехватит себе непосредственный начальник… Так что у него будет возможность подать теперь этот доклад во время отсутствия Кутенко.

Каких-то угрызений совести, что обходит начальника таким образом, Румянцев по этому поводу не чувствовал, поскольку Кутенко проговорился, что назначение на заместителя сугубо временное, и на постоянной основе он эту должность занять не сможет. Что заставляло думать, что эту должность похоже, ко всеобщему удивлению, получит Артамонова после возвращения из Чехословакии. Потому как иначе какой смысл Кутенко Румянцева временно назначать? Если это не Артаманова станет постоянным замом подполковника, то он назначил бы замом кого-то другого, кто тоже есть в наличии, как и сам Румянцев… И сразу на постоянной основе…

Так что времени у Кутенко оставалось не так и много, чтобы всё разгрести, что нужно разгрести перед отъездом начальнику такого важного отдела, как у них.

– Что-то важное, Олег Петрович? – спросил он его недовольным голосом.

– Да, Глеб Петрович, иначе бы вас не потревожил…

Румянцев тут же сжато изложил, что после встречи с Павлом Ивлевым есть основания опасаться, что американцы им крайне заинтересовались. Потому как вряд ли резидент ЦРУ в Москве беседовал с его подопечным пять минут просто так, потому что соскучился на дипломатическом приёме.

Видно было, что Кутенко очень недоволен услышанным.

В том числе потому, что о личном интересе Андропова к судьбе этого молодого человека он прекрасно был наслышан, так что как-то реагировать нужно было. Но Румянцев видел, что реагировать он как раз и боится. А ну как не угадаешь, как именно нужно реагировать в такой вот ситуации?

Но выход он нашёл быстро, причём выход, который полностью устраивал самого Румянцева.

– Олег Петрович, учитывая, что я скоро уезжаю в командировку, а вы будете вместо меня, думаю, этот вопрос, учитывая факт наличия серьёзного интереса высокого руководства к этому Ивлеву… Да, думаю, что этот вопрос вам лучше обсудить непосредственно с генералом Комлиным или заместителем председателя генералом Вавиловым.

– Так и сделаю, товарищ полковник, – кивая, Румянцев попятился к выходу, тоже сделав озабоченное лицо, как будто не очень рад полученному поручению.

И улыбнулся радостно только тогда, когда покинул кабинет.