– Почти пять лет я наблюдал за Эльтерианом и тем, что он творил с сыном моей Алли. Но что я мог? Для Каенара он был младшим братом, которому герцог Риддан спускал практически все. В военных родах между братьями всегда с детства устанавливаются крепкие связи, предпочтение отдается семье, в друзьях неизменно – братья.

Еще один тяжелый вздох, и засунув пакет обратно во внутренний карман, магистр улегся на валун, закинув руки за голову, и продолжил:

– Я отвратительно себя чувствую, манипулируя этой глупой девочкой, но это единственный шанс разорвать связь между принцами. Да, сейчас есть ты и Каенар все яснее видит кем на самом деле является Эльтериан, но в глубине его сердца они все равно братья по отцу.

Помолчав, тихо сказала:

– Значит мы разыграем эту пьесу до конца.

Повернув голову, магистр Ксавьен насмешливо оглядел меня, и произнес:

– Такая жестокая Асьен… Ты не останавливаешься на полпути, да?

Остановилась бы. Действительно остановилась бы, но… сын императрицы Остерии все равно погиб, а Эльтериан лишенный практически всего, лишь стал сильнее.

– Я жестокая, вы правы, – согласилась, поднимаясь. – Что требуется от меня на данном этапе?

Магистр, не вставая, снял с руки браслет и передал мне.

– По одной таблетке три раза в день. Леди Сарская доверяет тебе, а от меня сейчас будет предусмотрительно держаться подальше.

Взяв браслет, закрепила его на своем запястье, прикрыла одеждой.

– Что это за лекарство? – спросила, застегивая манжет.

– Укрепляющее средство. Предотвращает выкидыш.

– Я поняла, – чуть склонила голову, прощаясь. – Дивной ночи.

– И тебе, малышка, – задумчиво ответил магистр.

Похоже, мы оба чувствовали себя одинаково отвратительно.

В лагерь я возвращалась одна.

* * *

Они появились неожиданно!

До ярко освещенного, шумного и укрепленного лагеря оставалось не более полусотни шагов, когда черной вспышкой на моем пути возникли три женщины. Странные черные декоративно рваные в лохмотья одеяния, посохи украшенные лоскутами ткани и черепами мелких грызунов, сверкающие в полумраке черные провалы глаз, без зрачка и белка, словно заполненные тьмой. И крючковатые ногти на не менее крючковатых пальцах, когда все трое указали на меня.

– Меняющая судьбы! – разом произнесли все три шаманки.

И это было обвинением.

– Ты! – та что была посередине, сделала шаг вперед. – Дитя шаманки!

Испуганно отступив на шаг, я судорожно размышляла над тем, кого звать на помощь. Магистр Ксавьен находился примерно на таком же расстоянии, как и лагерь, но ему определенно было легче услышать мой крик.

– Сними маску! – прошипела крайняя слева.

– Дочь Асдаэрры! – выплюнула крайняя справа.

Снять маску? А это выход.

Я медленно подняла руки, показательно развязывая шелковые ленты, удерживающие маску на лице, и попутно сжала кольцо магистра Бериона. Оно ответило мгновенно потеплев и запульсировав. Теперь не было необходимости звать на помощь.

Но кто мог знать, что помощь мне не потребуется.

– Ты… – у шаманки что стояла посередине, опустились руки.

– Светлые волосы…

– Синие глаза…

– Другое лицо…

Они говорили одна за другой, растерянные и не понимающие происходящего.

– День, час, место – все совпало, – прошептала в священном ужасе крайняя справа.

– Но дочь Асдаэрры была копией матери, – крайняя слева.

– Изумрудные глаза, волосы – сплав меди и золота… – снова главная. – Асдаэрра могла спрятать дочь, могла сделать неприметной, но магия изменений была ей не подвластна… Нам нужен новый ритуал! Новая жертва! Род должен быть прерван!

Но прервали их.

Мрак ударил волной, сбивая шаманок с ног, и я мгновенно оказалась за спиной магистра Ксавьена. А из лагеря уже бежал магистр Берион, но его обгоняли два огненных пса, спущенных сэром Матиушем.

* * *

Спустя час меня наконец-то оставили одну.

С успокоительным отваром, приготовленным для меня магистром Сайдакором, я сидела за столом Каенара, забравшись на стул с ногами и делая глоток за глотком, думала о себе…

«Дочь Асдаэрры!»

Странное дело, я никогда не искала своих родителей. Тинра тоже была сиротой, и она порой тратила все свое жалование, пытаясь разыскать отца, но я, не помнившая ничего до того дня, когда Можан, спасая меня от грабителей, протянул руку – никогда не думала о своей семье. Никогда.

Я знала свой возраст и знала, что я сирота. Просто знала это. Имя, фамилия – они были мне известны и я назвала их стражникам в Суассоне, рассказав что мои документы украли. А семья? Маленький дешевый медный браслет остался единственной вещью из прошлого, о котором я никогда не задумывалась…

Сирота из Суассона…

Я абсолютно точно знала, что я сирота. Я знала это с первого дня, как себя помнила… А помнила я лишь ворота города, мост, напавшую на меня шайку голодных оборванцев и Можана, пришедшего на помощь…

«Изумрудные глаза, волосы – сплав меди и золота»… – медленно проговорила про себя.

У настоящей меня были зеленовато-болотные глаза, и рыжеватые волосы…

«Асдаэрра могла спрятать дочь, могла сделать неприметной, но магия изменений была ей не подвластна».

Однако нашелся тот, кто владел изменчивой магией…

Глоток и горечь успокоительных трав, среди которых преобладала полынь, обжигает горло, но кроме горечи никаких иных чувств я не испытывала.

Я была сиротой, я была уверена в этом так же, как в том, что солнце встает на востоке. Суассон стал мне домом, и кроме него мне некуда было возвращаться – в этом я тоже была абсолютно уверена. И семьи у меня нет – никого из близких или даже дальних родственников.

«Род должен быть прерван!»

И его прервали. Я не знала этого наверняка, но в глубине души ответ имелся.

«Меняющая судьбы!»

Прикрыв глаза, я продолжала сидеть, держа чашку с отваром и чувствуя горечь даже от его запаха.

Небеса, кто я? Дочь упомянутой шаманками неведомой Асдаэрры или сиротка, которой придали облик последнего дитя этой женщины, чтобы спрятать истинную Меняющую судьбы? Я прожила в Суассоне несколько лет и как никто другой знаю, что во мне не было ничего примечательного. И магия – в Нижнем мире ее назвали благословленной небесами, а значит я совершенно точно не из Нижнего мира…

Но Небеса немыслимым образом подарили мне второй шанс…

Мне хотелось бы искренне верить, что это действительно чудо, и что мои молитвы были услышаны, когда я оказалась на самом краю пропасти, а Ангел Смерти неумолимо настиг меня… Но молила ли я Небеса о спасении и раньше? Несомненно. И не раз. Казнь четы Бомаги, гибель Тинры, чья голова покатилась с плахи по постаменту, страдания Можана… В моем чудовищном прошлом я молила о спасении не раз, но была услышана лишь в день падения Небесного города.

Отставив чашку, я притянула к себе письменные принадлежности и желтоватый лист бумаги легли строки:

«Драгоценный лорд Аскеа, мне требуется ваша помощь в поиске девушки примерно моего возраста. Цвет волос может варьироваться в пределах всех оттенков золотисто-рыжего, глаза в пределах зеленого цвета. Сирота. Вероятно, не помнит о собственном прошлом. Поиски необходимо скрыть всеми возможными способами».

Запечатав письмо, я указала адресатом главу Тайного департамента, и отправилась навестить леди Сарскую.

* * *

Магистра Сайдакора на месте не оказалось, поэтому мятный чай из четырех видов мяты я заварила сама, под настороженными взглядами помощников лекаря. Пожелав всем дивной ночи, покинула целительский пункт и отправилась к палаткам девушек.

Еще издали, услышав множество голосов, удивленно прислушалась – девушки с Боевого факультета редко бывают столь многословны, соответственно возбужденные и громкие голоса могли принадлежать лишь обучающимся на Ментальном факультете, но они были размещены в отдельных палатках и ныне находились определенно не на своем месте.

Откинув полог, вошла, осторожно придерживая накрытую чашку, и едва не отпрянула назад, едва мне в лицо бросились десятки ярких, сверкающих в полумраке бабочек.

– О, мадемуазель Асьен! – поприветствовала меня радостным возгласом леди Ессерин. – Дивного вечера, рада что вы заглянули к нам на огонек!

– Дивного вечера, – вежливо ответила я, оглядываясь в поисках леди Сибиллы.

И определила ее местоположение по сдавленным звукам определенно имеющей место тошноты.

– Сиби все еще страдает, – насмешливо высказалась леди Ессерин. И тут же обратилась ко мне с вопросом: – Мадемуазель Асьен, как вам сегодняшнее представление?

– Пугающе, – вполне искренне ответила я.

И чуть склонив голову, в знак извинения за необходимость прервать светскую беседу, я поспешила к леди Сарской.

Выглядела невеста принца Эльтериана весьма неважно – цвет ее кожи казался серо-зеленым, волосы были неаккуратно собраны в пучок, вцепившиеся в края ночного горшка пальцы побелели, а извечные подруги леди Ни-ни и леди Си-си определенно не были рады составлять компанию в столь интимном деле, как расставание с остатками ужина.

– Можете идти, – отпустила я обеих девушек.

В любой другой ситуации они возмутились бы моим самоуправством, а в прошлом и вовсе исхлестали бы заклинаниями, как делали не раз, но сейчас леди были рады оказаться как можно дальше.

Когда нас оставили одних, я подала леди Сарской для начала воду, помогая умыться и вымыть руки. А после, едва она смогла сесть, я подавила сочувствие и чувство вины, и движением скрытого рычажка в браслете скинув крохотную таблетку в мятный чай, передала его девушке.

– Магистр Ксавьен сказал, что это поможет вам, – маленькая ложь, скрывающая нечто гораздо большее.

– О, благодарю вас, – услышав о магистре, леди Сарская даже улыбнулась.

То, с каким усердием она выпила весь чай до последней капли, заставило меня повторно испытать муки совести. Несчастная девушка, что в будущем станет еще несчастнее… и я фактически являюсь одним из ее палачей.

– О, так намного лучше, – леди Сарская протянула мне чашу, – передайте мою величайшую благодарность магистру Ксавьену за его заботу и участие.

Забота и участие…

Единственное, в чем я могла позавидовать леди Сарской, это в наивной надежде на то, что кто-то относится к ней с заботой и участием. А так же у нее был шанс, пусть призрачный, но шанс сохранить свое дитя… У меня никогда даже шанса не было. За десять лет я испытала все возможные способы – я скрывала беременности, я имитировала ежемесячные женские кровотечения, я героически сдерживала тошноту по утрам… но финал был всегда один – разъяренный Эльтериан, насильно вливаемый в меня абортирующий отвар, и принц уходил, не оглядываясь, оставляя меня корчиться на полу в невыносимых муках.

В первый раз мое дитя в утробе гибло больше суток. Я задыхалась от боли, я звала на помощь, я чувствовала, как жизнь покидает меня и как от крови намокает одежда – но Эльтериан не позволил войти даже служанкам. Холодная ночь на полу в холодном мокром от крови платье… и безумное чувство пустоты внутри…

Это воспоминание, заставило угрызения совести перед леди Сарской отступить напрочь. Чтобы ни произошло далее, по крайней мере, у Эльтериана сейчас нет всей полноты власти, здесь в лагере присутствуют магистры Ксавьен и Сайдакор, и отсутствуют абортирующие зелья. Полагаю, леди Сарскую впереди ожидают трудные дни, но точно знаю, что ей не придется пройти через то, через что снова и снова, раз за разом проходила я.

С облегчением и улыбкой на лице поднявшись, Сибилла краем платья сбила фарфоровую тарелочку с мятным маслом с бортика ванной и та упала, разбившись на несколько острых осколков.

Я замерла, не в силах оторвать взгляда от острых осколков.