Однажды, в очередной раз напоив меня абортирующим зельем, Эльтериан ушел, а я падая с кровати, разбила фарфоровую пиалу. Острые края впились в кожу на бедре, в запястье, бок, чуть ниже ребер, но я даже не заметила этих ранений. Они были чем-то совершенно несущественным, в сравнении с той болью, что разрывала изнутри. Однако с тех пор его высочество использовал лишь деревянные чаши для подобного.

– Мадемуазель Асьен? – заметив мою неподвижность, позвала леди Сарская.

– Осколки, – тихо пояснила я. – Вы дурно себя чувствуете, отойдите. Я уберу сама.

– О, нет, что вы, не стоит, – начала было девушка.

Но я, наклонившись, собрала каждый, и пожелав Сибилле дивного вечера, покинула палатку студенток Боевого факультета.

* * *

Время близилось к полуночи.

Сходив к мусорной бочке я выбросила и осколки и чашу, из которой пила леди Сибилла – о дотошности Эльтериана мне было известно, так что я предпочитала перестраховаться и даже не раз, а множество раз.

В палатке его императорского высочества было все так же пусто, но учитывая отсутствие письма для лорда Аскеа на столе, я догадалась, что Каенар возвращался, и вероятно вскоре вернется вновь.

Сняв маску, коснулась пальцами письменного стола и невольно улыбнулась – мой Ангел Смерти мог бы просто оставить все как есть, и передать письмо с посыльным, но увидев мой почерк и имя адресата, счел что это важно для меня и перенесся вновь. Вот что являлось истинной заботой и участием – исполнять просьбы близкого человека еще до того, как они были озвучены.

– Ты долго, – и теплые ладони на моей талии.

Рывок, и я ощутила тело Каенара, кажется почти обнаженное, опаляющее осознанием его наготы через все слои моей собственной одежды.

– Асьен, – тихий хриплый шепот, от которого сердце начинает биться все быстрее, а я забываю как дышать.

Губы скользят вниз по волосам, обжигают дыханием тонкую кожу шеи, и прикасаются к плечу, с которого кронпринц неведомо когда стянул рубашку.

– Асьен, моя невероятная Асьен… – его голос завораживающе хриплый, но в дыхании ощущается спирт.

– Мой господин, вы пьяны, – сдерживая внезапно нахлынувшее желание откинуть голову на его плечо, отдаваясь силе его желания, прошептала я.

– Да, пьян, – он не стал ни отрицать этого, ни останавливаться. – Мне нужно сказать тебе многое. Очень многое. Столько всего, что даже в самом кратком изложении это займет едва ли не всю ночь. Но меньше всего я хотел бы этой ночью разговаривать.

Я замерла, ощущая, как его губы двинулись вверх, от плеча снова к слишком чувствительной коже шеи. Мне следовало бы остановить это, но легкие прикосновения к впадинке под ухом, и тысячи искорок пробежали по всему телу, слабость разливалась наполняя теплом, и я… мне не хотелось останавливаться.

– Мой господин… – прошептала, чувствуя, что еще немного, и я лишусь способности говорить.

– Асьен, ты даже не представляешь, как возбуждающе из твоих уст звучит эта фраза – «мой господин». Я не останавливаю, ты можешь продолжать называть меня так, но знай – каждый раз когда я это слышу, по моим венам перестает течь кровь – ее сменяет лава, а мое сердце замирает, чтобы забиться быстрее. Я хочу тебя… Здесь, сейчас, не останавливаясь ни на миг, не думая ни о чем, не…

Он схватил за подбородок, развернул к себе и прикоснулся к моим губам так, что мои ноги ослабли в то же мгновение. Меня так часто, бесчисленное количество раз целовал Эльтериан, но я впервые задохнулась от всего одного прикосновения, впервые ощущая не необходимость смириться с неизбежным, а пробуждение чего-то желанного, чувственного, непознанного, неизведанного, воспламеняющего меня изнутри.

– Твое сердце бьется чаще, – Каенар все так же легко прикасался к моим губам, – а дыхание стало поверхностным и быстрым… Приоткрой губы, чуть-чуть, всего немного, и останови в любой миг, если тебе станет неприятно.

Он развернул меня лицом к себе, рывком усадил на стол и встав между моих ног, потянулся к губам.

Легкое прикосновение, нежное касание его языка, словно пробующего меня на вкус, и он оказался внутри, медленно, завораживающе, упоительно чувственно исследуя и лаская одновременно так, что я перестала понимать где я, и откуда взять силы, чтобы не упасть даже в таком, сидячем положении.

– Обними меня, – тихо приказал Каенар, – так будет легче.

И закинул мои руки себе на плечи.

Дрожащие ладони коснулись обнаженной кожи, скользнули на затылок, подбираясь к темным прядям волос, и я едва сдержала стон, едва кронпринц вновь начал целовать мою шею, предоставив возможность пропускать пряди его волос между пальцев столько, сколько я пожелаю.

Потому что запах, тот, что исходил от его волос, оказался мне более чем знаком…

– Господин, – я пыталась вырваться из марева возбуждения, что охватывало все сильнее с каждым его прикосновением. – Мой господин, пожалуйста, ответьте мне на один вопрос.

– Все демоны Нижнего мира, Асьен! – почти прорычал Каенар. – Давай не сейчас.

Обняв его крепче, потянулась к темным волосам, повторно вдохнула аромат и поняла, что мне не показалось…

– Только «да» или «нет». И вам не нужно останавливаться, – мне трудно было это сказать.

Все вот это.

– «Тебе», – поправил Надежда империи. – Я не против обращения «мой господин», но мне хотелось бы чего-то менее формального, особенно когда мы наедине. Так значит, я могу продолжать?

Рубашка оказалась стянута с моих плеч, но вместо холода я ощутила лишь жар, все сильнее разливающийся по телу.

– Первый вопрос, – и я не сдержала стон, когда губы кронпринца скользнули вниз по плечу, подбираясь к границе между кружевом нижнего белья и изгибами груди. – Вы долго отсутствовали. Вероятно император настоял на беседе, это единственная причина по которой вы могли задержаться против собственной воли. Я права?

– Я настаиваю на обращении «ты», – чуткие пальцы осторожно высвободили холмик груди и я ощутила как Каенар затаил дыхание, откровенно любуясь моим телом. – И да – ты права.

О, Небо…

Когда он потянулся и прикоснулся к навершию груди губами, я едва не утратила нить рассуждения.

Но запах… Запах его волос все так же отрезвлял.

– Спустя какое-то время, вы более не оставались наедине с императором, не так ли? – продолжила, ощущая как Ангел Смерти высвобождает и второй холмик груди.

– Да, – продолжая ласкать пальцами первую грудь, Каенар начал покрывать поцелуями вторую. – Появились какие-то женщины. Не леди, и не шлюхи. Судя по выверенным жестам, походке и хорошо поставленному голосу, вероятно обучающиеся в Академии искусств… Я так и не понял причины их появления, но это и не важно.

Было бы не важно, если бы не одна деталь…

Но в этот момент Каенар опустился на колени, и его губы начали вырисовывать узоры на моем вздрагивающем от каждого прикосновения животе, вынуждая почти полностью утратить нить каких бы то ни было рассуждений. Я с трудом сдержала стон, вцепившись пальцами в могучие плечи кронпринца, и с трудом нашла в себе силы задать последний вопрос.

– Эти женщины принесли с собой свечи, не так ли?

И Каенар замер.

Тяжело дыша, и чувствуя его дыхание собственной кожей, продолжила срывающимся голосом:

– Эти свечи были нестандартно массивными. Воск воспламенялся слишком быстро, огонь на фитилях должен был быть выше, чем на всех прочих. И цвет – мраморно-серый или же приглушенный черный.

Ангел Смерти медленно поднял голову и взглянул в мои затуманенные страстью глаза, своими черными, полными неутоленного голода.

– Асьен… – сокрушительное понимание случившегося обрушилось на него.

– Запах, – прошептала я, не в силах при столь срывающемся дыхании, говорить нормальным голосом. – Запах земли, чуть сладковатый, словно кто-то неверно смешал ароматические масла, легкий оттенок мускуса, сильно измельченного порошка глины и неожиданно тонкая нотка аромата океана. Мой господин, это Амбра.

Хриплый полный ярости стон, и резко поднявшись, Каенар навис надо мной и приказал:

– Объясни.

Существуют вещи, которым нет желания давать объяснения. И существуют ситуации, в которых так же не хочется ничего объяснять.

Но…

– Мне не известны причины, по которым император решился на подобное, – глядя в черные, как сама Смерть, глаза, прошептала я. – Но это Амбра, и император не мог не знать об этом. Более того – вы очень верно классифицировали пришедших женщин – не шлюхи, соответственно они не могли заразить вас никакими половыми хворями, и не леди – а значит, соитие с ними не повлекло бы за собой конфликтов с двором и сильнейшими родами империи. Полагаю, это были наложницы из едва прошедших обучение.

Продолжая пристально смотреть мне в глаза, Каенар сдавлено произнес:

– Не слишком ли много женщин на меня одного?

– Амбра, мой господин. Находящемуся под ее воздействием, одного раза не достаточно. Пять… шесть… семь… Иногда больше десяти.

Несколько секунд бывший герцог Риддан молчал, все так же не отрывая взгляда от моих глаз. Затем хрипло спросил:

– А для женщин?

– Для женщин используется растительный вариант – масло с экстрактом Ладанника. От него просыпается страсть, появляется легкое головокружение, меняется походка и движения, просыпается чувственная грация. Мир обретает яркие, но чуть размытые краски, тело изнывает от желания и целью становится лишь одно – оказаться в объятиях мужчины, раствориться в них, избавиться от чувства болезненной пустоты там, где соединяются тела.

Секундное молчание, и вкрадчивый вопрос:

– И откуда же столь глубокие познания?

Я могла бы солгать, сославшись на специфику своей магии, но опьяненная страстью, к собственной досаде уже позволила себе быть недопустимо откровенной. Да, я знала, что такое Амбра, и знала это слишком хорошо для той, кто узнал бы подобное лишь в теории. Но там, в чудовищном прошлом, которое никогда не должно повториться, я испытывала все эти ощущения лишь до того момента, как в мою спальню вошел столь жаждущий пробуждения моей чувственности Эльтериан…

И вспомнив обо всем этом, вновь посмотрела на своего Ангела Смерти и прошептала:

– Я действительно в прошлом испытала на себе воздействие масла Амбры, но те ощущения, что я испытываю сейчас – в сотни раз сильнее.

И Каенар, собирающийся произнести что-то, задохнулся, потрясенно взирая на меня.

– Мне было непросто сказать это, – прошептала, глядя ему в глаза.

– Я понимаю, Асьен.

Молчание, еще более пристальный взгляд, словно Каенар пытался найти ответы на вопросы, возникающие у него во все большем количестве, и сдавленное:

– Тогда почему ты остановила меня?

Прикрыв обнаженную грудь рукой, откинула голову назад, стараясь прийти в себя, все же ответила:

– Никому не будет приятно от мысли, что им пытались управлять как марионеткой. Повторюсь – мне не понятны мотивы его величества, но мой господин вы, и мой долг не допустить, чтобы вас держали в неведении.

Рывок, и сняв меня со стола, Каенар понес к своей кровати, находящейся в противоположном углу от моей собственной постели.