До

– Ханна, – произнес доктор Майерс, когда она закрыла папку и поднялась после окончания практического занятия, – задержитесь еще на минутку. Майлз, вы свободны.

Напарник Ханны по практическим занятиям, кивнув, вышел за дверь. Ханне стало немного не по себе – что хотел сказать ей доктор Майерс? Неужели она где-то дала маху? Сочинение Ханны на этот раз ему вроде бы понравилось, чего нельзя было сказать о предыдущих работах. До нее не сразу дошло, что доктор Майерс уже начал говорить и она пропустила первые слова мимо ушей.

– …небольшая вечеринка. Я всегда ее устраиваю в конце каждого семестра. И приглашаю нескольких особо отличившихся студентов. Так мы налаживаем отношения, будет очень весело.

Ханна боялась радоваться. Как он сказал? Особо отличившихся студентов? Неужели он имел в виду ее тоже? Но с какой стати заводить речь о вечеринке, если бы он не хотел пригласить на нее Ханну?

– Она назначена на пятницу, – продолжал доктор Майерс. – Без лишних формальностей, просто бокал хереса у меня дома. По крайней мере, мою квартиру вам не придется долго искать.

Ханна усмехнулась и, не зная, что сказать, выпалила:

– Спасибо, большое спасибо. То есть… да, я согласна.

– Чудесно! Начало в восемь вечера.

– Мне что-нибудь взять с собой?

– Нет, просто приходите.

Выйдя в коридор, Ханна прислонилась к стене, чувствуя, как на лице расцветает широкая улыбка. Она особо выдающаяся! Неужели доктор Майерс действительно так считает?

Другой вопрос – что надеть? Он сказал «без лишних формальностей». Хуже приглашения не придумаешь. По крайней мере, когда говорят «фрак и вечернее платье» или «академическая мантия», не приходится ломать голову. «Без лишних формальностей» может означать что угодно – от маскарадного костюма до джинсов.

– Джинсы, – отрезала Эйприл, когда Ханна спросила у нее совета. – И топ-камисоль из поплина со складками, с закрытым горлом, без рукавов, с единственной перламутровой пуговицей на спине. Деловой прикид спереди, отрываемся на славу сзади.

– Но у меня нет… – начала было Ханна и запнулась. Как бишь назвала Эйприл эту вещь? Что-то там со складками? – У меня нет такого топа.

Пятница через два дня. Времени ходить по магазинам не осталось. «Да и денег тоже нет», – добавила она мысленно. Но такой аргумент Эйприл не понять.

– У тебя, может, и нет. Зато у меня есть. За мной!

Ханна не заглядывала в спальню Эйприл уже несколько недель. При наличии общей гостиной ходить друг к другу в спальню не было необходимости. К тому же у Эйприл часто бывал Уилл, и Ханна побаивалась, что, постучав, может увидеть лишнее.

Теперь Ханну накрыла новая волна изумления – не из-за разницы между комнатой Эйприл и ее собственной, так как роскошные предметы, отвечающие вкусам ее соседки, уже проникли даже в их общую гостиную, – но из-за царившего в спальне Эйприл беспорядка. Одежда валялась повсюду. По углам громоздились целые кучи дизайнерских шмоток. Лампы накрывали абажуры из топов с бисером. С рабочего кресла небрежно свисала ночная рубашка от Джимми Чу. Поражала не только одежда. На подоконнике сиротливо стояли недопитые стаканчики кофе, покрывшиеся ажурным слоем плесени. По полу были разбросаны книги, раскинувшие страницы, как птицы крылья. На ночную тумбочку просыпались из лежащего пузырька какие-то таблетки. Недоеденный пончик истекал жиром прямо на сложенные стопкой сочинения. На полу валялась открытая косметическая палитра, разноцветная пудра была намертво втоптана в ворс коврового покрытия…

В углу горела низкая золотистая лампа. Эйприл схватилась за голову.

– О черт! Всякий раз, когда сюда возвращаюсь, мне становится дурно от бардака! Эх, если бы я могла заплатить Сью, чтобы она навела у меня порядок, но она такая сука.

– Сью не сука, – рассеянно возразила Ханна, – просто у нее очень много дел. – Однако при виде такого хаоса она мысленно согласилась, что сил одной Эйприл для наведения порядка здесь не хватило бы. Здесь не убирали неделями, а университетские правила требовали привести жилье в порядок еще до начала рождественских каникул. – Как ты здесь находишь нужное?

– Ну, по крайней мере, где лежит камисоль, я помню. Я ее уже примерила, она мне велика. Так что можешь взять себе.

Эйприл пробралась через хлам в угол, где висело длинное зеркало с позолоченными краями, похожее на антикварное, и принялась рыться в куче одежды.

– Ага! – Она торжественно предъявила накрахмаленный топ цвета потемневшей слоновой кости. – Вот. Тебе идеально подойдет. Ну-ка примерь!

Эйприл даже не подумала отвернуться, чтобы не смущать Ханну. После неловкой паузы та повернулась к ней спиной и, стащив футболку через голову, надела камисоль. После чего обернулась.

– Ну как?

Даже не глядя в зеркало, она поняла, что Эйприл была права: топ сидел на ней как влитой. Эйприл всплеснула ладонями и повернула подругу вокруг оси, чтобы застегнуть единственную перламутровую пуговицу на спине.

– Идеально! – прошептала Эйприл почтительно-серьезным тоном. Она снова крутнула Ханну, поворачивая ее лицом к зеркалу. – Наклонись.

Ханна послушно исполнила команду. Эйприл присвистнула.

– Эй, лифчик с ней не носят. Весь смысл камисоли в обнаженной спине. Смотри: пока ты стоишь прямо, ты скромница. – Эйприл поднесла ручное зеркало, чтобы Ханна могла увидеть свою спину. – Но стоит тебе наклониться вперед или в сторону… – Ханна наклонилась и увидела полоску кожи сливочного цвета на спине, тут же проступившую между складками. Дешевый лифчик из супермаркета действительно портил всю картину. – Нет, лифчик здесь совершенно не нужен. Ох, ты обалденно будешь выглядеть.

– Спасибо, – поблагодарила Ханна, испытывая дискомфорт. – Я… мне надо отдать ее в химчистку, прежде чем вернуть тебе? Постирать?

– Я уже сказала, – в голосе Эйприл засквозило нетерпение. – Эта вещь теперь твоя.

– Как же… – Ханна поднесла к глазам ценник, все еще прикрепленный к боковому шву. – Я не могу принять такой подарок. Вещь совершенно новая. С биркой ее еще можно вернуть и… – У нее глаза полезли на лоб, когда она увидела цену. – Господи! Восемьсот фунтов!

– Я не собираюсь ее возвращать, – беспечным тоном ответила Эйприл. – Если не захочешь взять, будет гнить в углу.

Она отступила на шаг назад и без тени иронии окинула Ханну оценивающим взглядом.

– Ее можно носить с джинсами, но тебе нужны нормальные туфли. У тебя есть что-нибудь с каблуками?

Ханна кивнула. Она вернулась в свою комнату и принесла пару «Долцис» на каблуке, которые мать купила для официальных событий и собеседований перед началом семестра. Когда Ханна обула их, Эйприл не смогла скрыть неодобрения.

– Слушай, не обижайся… твои туфли совершенно не подходят к этому топу. Какой у тебя размер?

– Шестой.

Ханна кипела внутри от негодования. Туфли, конечно, не бог весть что, но, на ее взгляд, выглядели вполне прилично. Что поделать, она не могла позволить себе дизайнерские сандалии, как у Эйприл. Не у всех папочка самый богатый человек в городе.

Эйприл уже рылась в ворохе обуви на дне платяного шкафа. Мимо колен Ханны пролетели лабутены, вслед за ними – одиночная сандалия от Джимми Чу. Наконец Эйприл выпрямилась, держа в руках пару темно-зеленых туфель от Маноло Бланика из тисненой крокодиловой кожи, с открытыми мысками и каблуками на семь-восемь сантиметров выше тех, к которым привыкла Ханна.

– Вот. Эти потом верни, они одни из моих любимых. Не бойся поцарапать, я их уже носила на улице.

Каблуки были невероятно высоки, на секунду Ханна пошатнулась, однако удержала равновесие и взглянула на себя в зеркало. Эйприл, стоя у нее за спиной, отстегнула заколку и распустила волосы Ханны по плечам. Из зеркала на Ханну смотрела совершенно другая девушка – выше ростом, увереннее в себе, в дизайнерском топе и туфлях, словно в них родилась. Цвет туфель подчеркивал зеленые глаза Ханны, кремовый оттенок кожи и черный цвет волос. Она выглядела красавицей, достойной круга друзей Эйприл.

– Видишь? – прошептала Эйприл прямо на ухо Ханне. – Вылитая принцесса.

* * *

Прошло всего несколько дней, и Ханна снова надела поплиновый топ, на этот раз без лифчика, наложила дымчатые тени и подвела глаза карандашом. В довершение она слегка подкрасила губы бордовой помадой, но не успев закончить, сразу поняла: не то. Рот до смешного увеличился в размерах, эффект в сочетании с темными тенями на веках получился скорее клоунским. Ханна стерла помаду салфеткой, отчего губы приобрели розоватый оттенок, словно ее только что крепко поцеловали. Из зеркала над столом на нее смотрело непривычно чужое лицо.

– Эйприл, – позвала Ханна, осторожно выходя в гостиную, – как на твой взгляд?

Скрипнула дверная ручка, и на пороге комнаты появилась Эйприл. Она и сама была с макияжем – бледное лицо, алые губы, убийственно простое платье-чулок из черного шелка, обнажающее впадины ключиц и белую шею. Золотистые волосы горели почти электрическим светом.

– Прелестно, – констатировала Эйприл с широкой улыбкой. – Выглядишь на миллион долларов.

– Давно пора было, – грустно ответила Ханна. Она опустила взгляд на туфли. – Лучше даже не спрашивать, сколько они стоят, иначе буду бояться сломать каблук. Ты тоже куда-то собираешься?

– Ага. – Улыбка Эйприл стала заговорщицкой. – Тут недалеко. Я иду вместе с тобой.

У Ханны внутри все похолодело.

– Ой! Эйприл, извини, это вечеринка для студентов из моей группы, причем не для всех. Майлза, например, он не пригласил. Мне очень неудобно. Надо было сразу объяснить.

– Ты уже объяснила. – Эйприл присела на корточки рядом с мини-холодильником в углу гостиной, где Ханна держала молоко для утреннего кофе, и достала бутылку «Дом Периньон». – Плевать. Я все равно пойду. Можешь не волноваться, – добавила она, подавляя возражения Ханны в зачатке. – Я скажу, что ты меня не приглашала. Жуть как люблю напрашиваться без приглашения. – Эйприл выпрямилась, зажав бутылку под мышкой. – Кроме того, доктор Майерс довольно смазлив. Я не позволю, чтобы ты в одиночку наложила на него лапы.

С минуту Ханна стояла, молча уставившись на Эйприл в безнадежном отчаянии, не зная, то ли злиться, то ли уступить, и в конце концов махнула рукой:

– Ладно. Тебя, вижу, не остановить. Только не иди за мной, а то все подумают, что это я тебя привела.

– Хорошо. Знаешь что? Пойду-ка я первой.

И, прежде чем Ханна успела возразить, Эйприл открыла дверь квартиры, пересекла лестничную площадку и громко постучала к доктору Майерсу.

Дверь открыли, из помещения пролились звуки камерной музыки и журчание студенческого смеха, затем раздался голос хозяина.

– Здравствуйте!.. Извините, вы не ошиблись квартирой?

– Привет! – заявила Эйприл без тени смущения. Заглянув в дверную щелку, она порозовела от предвкушения удовольствия и уверенно подалась вперед. – Я ваша соседка Эйприл. До меня дошли слухи, что ваши вечеринки в конце семестра самые крутые в Пелэме, но моя подруга… – Эйприл сделала паузу, заставив Ханну понервничать, – …Джоанна сказала, что меня никогда сюда не пригласят, поскольку мне не хватает мозгов. Она поспорила со мной на бутылку шампанского, что меня даже на порог не пустят. Вот я и подумала: а если я предложу распить выигрыш?

Эйприл показала преподавателю бутылку «Дом Периньон» и замолчала, вложив в улыбку обворожительную смесь мольбы, обожания и малой толики флирта.

– Ну что ж… – Доктор Майерс быстро окинул Эйприл взглядом с головы до ног – стройные ноги, красивые руки и тонкая, хрупкая шея, дорогое платье-чулок, под которым, как подозревала Ханна, не было нижнего белья. В глазах преподавателя при виде марки шампанского зажегся огонек. – «Дом Периньон Энотека». Ну и дела. Нельзя позволить Джоанне в одиночку поддерживать репутацию нашего колледжа как элитного учебного заведения, не так ли?

Дверь приоткрылась чуточку шире. Доктор Майерс отступил в сторону.