– Доктора Лиандру! Срочно на мостик! – это был голос Киры, и он срывался от паники. – Капитану плохо!

Мы с Лиандрой только переглянулись и тут же сорвались с места. Бегом на мостик! Там нас ждала не самая приятная картина. Наш капитан, Семён Аркадьевич, сидел в своём кресле и задыхался. Его лицо, обычно румяное, стало какого-то жуткого багрово-синего цвета и сильно отекло. Он жадно хватал ртом воздух, издавая громкие, свистящие хрипы.

– Что произошло? – Лиандра подскочила к нему, на ходу включая свой ручной сканер.

– Я не знаю! – Кира была напугана до смерти. – Мы обсуждали курс, и он вдруг начал хрипеть и синеть!

Лиандра провела сканером над капитаном. На маленьком экране замелькали показатели.

– Сильнейшая аллергическая реакция, – быстро определила она. – Анафилактический шок. Скорее всего, в вентиляцию попали споры какого-нибудь грибка. На старых грузовиках, как наш, такое случается. Сейчас вколю ему стандартный блокатор, и всё пройдёт.

Она уже полезла в свой медицинский саквояж за инъектором, но я заглянул ей через плечо и посмотрел на экран сканера. И тут в моей голове снова что-то щёлкнуло.

– Не поможет, – сказал я так твёрдо, что сам удивился.

Лиандра застыла с ампулой в руке и посмотрела на меня как на сумасшедшего.

– В смысле «не поможет»? Это стандартная процедура!

– Нет, посмотрите на экран! – я ткнул пальцем в один из графиков. Слова сами слетали с языка, будто я их где-то читал. – Вот на эту кривую. Видите, как она скачет? Это не похоже на обычную аллергию. Это редкая разновидность. Её вызывает не сам грибок, а токсин, который появляется, когда споры смешиваются с озоном из наших воздушных фильтров. Если вколете стандартный блокатор, станет только хуже. Ему нужен другой препарат. Что-то из ксенобиологии. «Ксено-стоппин-7Б». Только он сможет нейтрализовать именно этот яд.

Лиандра смотрела то на меня, то на прибор. На её лице было написано всё: и шок, и недоверие, и крайнее удивление. Она ещё раз посмотрела на цифры, и её глаза расширились.

– Ты прав… Показатели и правда аномальные. Но… «Ксено-стоппин-7Б»? Владислав, этот препарат уже лет двадцать как не производят! Его нет ни в одной аптечке!

– Он есть в старом аварийном наборе, – выпалил я, не успев даже подумать. – Такой металлический ящик с красным крестом. Должен лежать в трюме, в дальнем отсеке, где хранятся аварийные пайки. Ампула из тёмно-зелёного стекла, с серебристой этикеткой.

Кира, которая до этого стояла столбом, тут же встрепенулась.

– Я знаю, где это! Мигом! – и она пулей вылетела с мостика.

Ожидание было мучительным. Капитан дышал всё тише и реже, его кожа стала совсем бледной. Лиандра пыталась что-то сделать, но без нужного лекарства это было бесполезно.

Через пару минут, тяжело дыша, на мостик влетела Кира. В руках она сжимала пыльный ящик.

– Нашла! Еле отрыла под завалами какого-то хлама!

Лиандра выхватила у неё ящик и рывком открыла. Там, в мягком уплотнителе, лежала та самая ампула. Тёмно-зелёное стекло, потускневшая от времени серебристая этикетка. Доктор не мешкая наполнила инъектор и ввела лекарство капитану прямо в шею.

Мы все затаили дыхание. И чудо произошло. Хрипы тут же прекратились. Дыхание капитана стало ровнее. Страшная синева начала сходить с его лица прямо на глазах. Не прошло и минуты, как Семён Аркадьевич открыл глаза. Он мутным взглядом обвёл нас и пробормотал:

– Опять эти зелёные человечки… Говорил я своей бывшей, не связывайся с ними… А у неё ещё и щупальца были такие… противные, липкие…

Кира не выдержала и прыснула со смеху, зажав рот ладонью. Я и сам невольно улыбнулся. Даже на лице Лиандры промелькнула тень улыбки. Кажется, наш капитан, приходя в себя, решил поделиться самыми сокровенными воспоминаниями.

Он снова закрыл глаза и задышал ровно и спокойно. Кризис миновал.

Лиандра выпрямилась и медленно повернулась ко мне. Взгляд у неё был очень серьёзный.

– Владислав, – сказала она тихо, чтобы не разбудить капитана. – Сначала механика, потом навигация, кулинария… теперь ещё и познания в ксенобиологии на уровне профессора. Кто вы такой?

Я посмотрел на мирно сопящего капитана, на улыбающуюся Киру, на эту удивительную женщину-врача, которая смотрела на меня так, словно я был главной загадкой во всей галактике. А у меня не было ответа. Ни для неё, ни для себя.

– Хотел бы я и сам это знать, доктор, – честно признался я. – Очень хотел бы знать.

* * *

Космопорт «Перепутье» встретил нас гулом и суетой, похожей на растревоженный пчелиный улей. Я смотрел в широкий обзорный иллюминатор «Полярной Звезды» и не мог оторваться. Вокруг станции, словно мотыльки у огня, роились сотни кораблей. Маленькие юркие курьерские боты сновали между неповоротливыми гигантами-лайнерами, а гигантские голограммы рекламы вспыхивали и гасли, обещая пилотам все радости вселенной за углом. Вся станция казалась одним огромным, живым организмом из металла, живущим по своим, совершенно непонятным мне законам.

Капитан Семён Аркадьевич стоял рядом, заложив руки за спину. Его лицо было мрачнее обычного, хотя я думал, что это физически невозможно. Он молча вглядывался в кипящую жизнь порта, и я почти физически ощущал, как в его голове ворочаются тяжёлые мысли. После того случая, когда я, сам не зная как, спас ему жизнь, его отношение ко мне сильно изменилось. Он больше не видел во мне нахлебника, которого подобрал из жалости. Теперь в его взгляде я читал другое: он смотрел на меня, как сапёр смотрит на бомбу с тикающим таймером, не зная, какая цифра на нём последняя.

– Ну что, Волков, – наконец произнёс он своим низким басом, даже не повернув головы. – Конечная. Собирайся, пойдёшь со мной. Хватит этого балагана.

У меня всё внутри оборвалось и ухнуло куда-то вниз. Я сразу понял, что он задумал. Сдать меня портовым властям. И ведь он был прав. Кто я такой? Человек без прошлого, без единого документа, найденный в спасательной капсуле посреди мёртвого космоса. Моё законное место – в карантинном блоке, под надзором людей в белых халатах, которые будут ковыряться в моей памяти, пытаясь собрать пазл моей личности. Но была и другая сторона… За это время я успел привыкнуть к ним. К этой странной команде. К вечно недовольному капитану, к жизнерадостной Кире, которая, кажется, вообще не умела унывать, к спокойной и мудрой Лиандре, и даже к нашему роботу-повару Гюнтеру с его дурацкими армейскими шуточками. Они стали моей семьёй.

– Эй, капитан, так не пойдёт, – вдруг раздался голос Киры. Она встала рядом со мной, уперев руки в бока. – Мы с ним. Все вместе. Если сдавать, то всю команду.

Я удивлённо посмотрел на неё. Лиандра, стоявшая чуть поодаль, тоже шагнула вперёд и молча, но твёрдо кивнула. Её огромные, чуть светящиеся в полумраке рубки глаза смотрели на капитана без страха.

Семён Аркадьевич издал тяжёлый вздох, который, казалось, мог бы сдвинуть астероид с орбиты, и потёр переносицу.

– Ладно. Ваша взяла. Ждите меня в баре «Чёрная дыра». Он там рядом, у седьмого шлюза. И сидите тихо, не вляпайтесь ни во что. Особенно ты, Волков. У меня на вас нервов уже не хватает.

С этими словами он нахлобучил свою старую форменную фуражку и зашагал к выходу с решительностью ледокола. Я смотрел ему вслед, чувствуя себя так, будто жду приговора судьи.

* * *

Бар «Чёрная дыра» оказался именно таким, как и звучал. Шумное, прокуренное и до отказа набитое самым разношёрстным народом со всех концов галактики. За столиками сидели хмурые дальнобойщики с обветренными лицами, какие-то мутные типы, кутающиеся в плащи, и даже парочка зеленокожих гуманоидов с четырьмя руками, которые азартно резались в карты. Воздух был таким густым, что его, казалось, можно было резать ножом – смесь табачного дыма, перегара и сотен незнакомых, чужеродных запахов. Мы с трудом отыскали свободный столик в самом дальнем углу и постарались слиться с обстановкой.

– Да расслабься ты, Влад, – Кира ободряюще пихнула меня локтем. – Всё будет нормально. Кэп сейчас походит, поворчит для порядка и заберёт тебя обратно. Ты же теперь наш штатный гений по выживанию, кто от такого сокровища откажется?

– Кира права, – мягко проговорила Лиандра, с любопытством разглядывая пёструю публику своими необычными глазами. – Семён Аркадьевич – человек слова и долга. Он не бросит тебя здесь одного.

Чтобы хоть как-то занять руки и голову, я поймал пролетавшего мимо дроида-официанта и наугад ткнул пальцем в светящееся меню.

– Будьте добры, мне вот это. «Зелёная комета». И сделайте двойную.

Кира удивлённо присвистнула.

– Ничего себе ты смельчак. Я слышала, эта дрянь валит с ног даже старых космических волков.

Через минуту дроид вернулся с высоким стаканом, в котором пузырилась и переливалась жидкость совершенно безумного, ядовито-зелёного цвета. Я пожал плечами, мол, терять уже нечего, и одним махом осушил половину. На вкус это было похоже на смесь машинного масла с лимонным соком, но по телу и правда пошло приятное, расслабляющее тепло. Недолго думая, я сделал ещё один большой глоток.

И тут случилось нечто совершенно необъяснимое. Мир вокруг не поплыл, как я ожидал, и язык не начал заплетаться. Вместо этого в моей голове будто что-то щёлкнуло. Словно кто-то ввёл пароль и открыл доступ к заархивированной папке, о существовании которой я даже не догадывался. Я посмотрел на Киру, потом на Лиандру, откашлялся и произнёс совершенно трезвым, ясным и хорошо поставленным голосом университетского лектора:

– Следует отметить, что принцип неопределённости Гейзенберга является фундаментальным для понимания квантовой суперпозиции. Частица не существует в определённом месте до момента измерения, а представляет собой волновую функцию вероятностей, описывающую все возможные её состояния…

Кира и Лиандра уставились на меня, разинув рты.

– Влад, ты чего? – смогла выговорить ошарашенная Кира. – Солнечный удар? Мы же на станции.

Но меня было уже не остановить. Словно прорвало плотину знаний. Я без запинки перешёл к уравнению Шрёдингера, затем принялся рассуждать о теории струн, бранах и многомерных пространствах, свободно оперируя сложнейшими терминами, которые, я был уверен, никогда в жизни не слышал. Весь бар постепенно затихал. Разговоры смолкли, и все взгляды были прикованы к нашему столику.

Когда тема квантовой механики, видимо, исчерпала себя, в моей голове снова что-то переключилось. Я с силой стукнул кулаком по столу, расплескав остатки зелёной жидкости, и зычно, на весь бар, затянул песню. Это была старая, пиратская и очень залихватская песня на совершенно незнакомом мне, хриплом, гортанном языке. Но я откуда-то точно знал каждое слово и понимал, о чём пою: о погонях в астероидных полях, о далёких, ещё не открытых звёздах, о трюмах, набитых астральным жемчугом, и о верной команде, готовой пойти за своим капитаном хоть к чёрту в пасть.

Я пел, и весь бар, от зеленокожих картёжников до суровых дальнобойщиков, слушал меня, затаив дыхание. И в этот момент один из посетителей, неприметный мужчина в потрёпанном плаще, сидевший в самом тёмном углу, вдруг резко побледнел. Он услышал, как Кира, пытаясь привести меня в чувство, вполголоса произнесла: «Волков, да прекрати ты! Ты же с «Рассветного Странника», веди себя прилично!». Услышав эти слова – моё имя и название корабля – тип в плаще вскочил так резко, что опрокинул стул. Не оглядываясь, он бросился к выходу, едва не сбив с ног дроида с подносом. Но от острого взгляда Киры это не укрылось. Она проводила его долгим, задумчивым взглядом.

Мой музыкальный порыв иссяк так же внезапно, как и начался. Я замолчал на полуслове, несколько раз моргнул и обвёл взглядом притихший бар.

– Что? – спросил я, чувствуя себя последним идиотом. – Я что-то не то сказал?