Я не стал уворачиваться. Вместо этого я сделал шаг вперёд и ловким, отточенным движением, источник которого был мне неведом, нажал на скрытую кнопку у основания его корпуса. Манипуляторы робота безвольно повисли вдоль тела. Он замер на месте, продолжая яростно вращать оптическими сенсорами.

– Was ist das?! Что это такое?! Мои манипуляторы! Йа обездвижен! Это есть саботаж! Государственный переворот!

Я проигнорировал его истеричные вопли. Оглядел камбуз. Запасы были, мягко говоря, не очень: несколько картофелин, луковица, пара банок с мясными консервами и какие-то сушёные овощи в пакете. Негусто. Но в голове уже сам собой рождался рецепт. Руки сами потянулись к ножу и разделочной доске.

– NEIN! – заверещал Гюнтер, наблюдая, как я чищу картошку. – Картофель нужно резать строго кубиками по восемь миллиметров! Не семь! Не девять! Acht! Du unqualifizierter Dilettant! (ты, неквалифицированный дилетант!)

Я молча продолжал работать. Нарезал лук, бросил его на сковороду. По камбузу разнёсся приятный шипящий звук и аппетитный запах.

– Неправильная температура! – не унимался робот. – Лук потеряет все свои полезные свойства! Das ist eine Katastrophe! (Это катастрофа!)

Я вскрыл банки с консервами, вывалил мясо к луку, засыпал всё это картошкой и сушёными овощами, залил водой и добавил специи из маленького пакетика, который нашёл на полке. Камбуз наполнился таким густым и вкусным ароматом, что у меня самого потекли слюнки.

– Специи добавлять за три минуты до готовности! За три! Nicht за десять! Вы убиваете весь букет! Вы варвар! Barbarian!

Через полчаса простое, но невероятно аппетитное на вид и запах рагу было готово. Я нашёл в шкафчиках глубокие миски и разложил по ним дымящееся блюдо. В кают-компанию я вошёл с подносом, на котором стояли четыре полные порции. Капитан и Кира уставились на меня во все глаза. Запах, шедший от тарелок, был просто божественным.

Я молча поставил еду на стол. Семён Аркадьевич с большим недоверием взял ложку, зачерпнул немного и осторожно попробовал. Его глаза изумлённо расширились. Он зачерпнул ещё раз, уже смелее, потом ещё. Кира последовала его примеру и тут же восторженно замычала от удовольствия.

– Влад… это… это просто невероятно! – проговорила она с набитым ртом. – Где ты так научился готовить? Это же вкуснее, чем в любом космопорту!

Я лишь пожал плечами, чувствуя себя немного неловко.

– Не знаю. Просто… очень есть захотелось.

Мы ели в полной тишине, которую нарушал только стук ложек о тарелки и гневные вопли, доносившиеся с камбуза.

– Йа подам на вас жалобу в Межгалактическую ассоциацию поваров! – орал обездвиженный Гюнтер. – За надругательство над высоким искусством кулинарии! За нарушение всех мыслимых и немыслимых протоколов! Du bist ein kulinarischer Terrorist! (Ты – кулинарный террорист!)

Капитан доел свою порцию до последней ложки, отодвинул тарелку и посмотрел на меня долгим, задумчивым взглядом. Впервые за всё время я увидел в его глазах нечто похожее на искреннее уважение.

– Что ж, Волков, – пробасил он, вытирая рот салфеткой. – Похоже, до конца рейса за питание у нас отвечаешь ты. А эту консервную банку чтоб я возле плиты больше не видел. Займись им, Кира. Нам нужен повар, а не производитель запчастей.

* * *

Камбуз стал моим личным, пахнущим жареной картошкой, королевством. После того как наш штатный робот-повар Гюнтер устроил «восстание кастрюль», его кулинарная карьера на «Полярной Звезде» резко оборвалась. Этот железный шеф-повар возомнил себя гением и отказался готовить что-либо, кроме блюд высокой кухни, на которые у нас попросту не было продуктов. Кире, нашему гениальному технику, пришлось полночи с ним возиться, чтобы в итоге снести из его памяти все рецепты, которые были сложнее питательной белковой пасты. Теперь Гюнтер был разжалован в уборщики и посудомойки. Он молча скользил по камбузу, наводя стерильную чистоту, но иногда застывал у меня за спиной и издавал серию неодобрительных щелчков. Обычно это случалось, когда я, по его мнению, недостаточно ровно нарезал лук для супа.

Зато экипаж был на седьмом небе от счастья. Наконец-то нормальная человеческая еда! Даже капитан Семён Аркадьевич, человек, чьё лицо, казалось, было высечено из астероида и навсегда застыло в хмурой гримасе, после каждой трапезы выдавливал из себя нечто похожее на «спасибо». Для него это было проявлением невероятной вежливости.

Кира Новикова, наша темноволосая зажигалка, постоянно подкалывала меня.

– Волков, если ты не перестанешь так вкусно готовить, мне придётся сделать тебе предложение, – заявляла она, уплетая за обе щёки мой фирменный гуляш. – А отказать ты не сможешь, я всё-таки твой спаситель.

А вот доктор Лиандра – это была совсем другая история. Она была представительницей колонии с планеты с низкой гравитацией, и её внешность была… инопланетной. Невероятно высокая, тонкая, с длинными, изящными пальцами, она двигалась с какой-то неземной грацией. Её кожа имела лёгкий перламутровый оттенок, а длинные светлые волосы, казалось, светились в полумраке кают-компании. Каждый раз, когда я ставил перед ней тарелку, она поднимала на меня свои огромные, серьёзные глаза и смотрела с таким тёплым, искренним участием, что я невольно смущался. От её взгляда становилось немного не по себе, будто я какой-то герой, а не просто парень, который умеет жарить котлеты.

В общем, всё было хорошо. Даже слишком. Настолько хорошо, что это начало меня беспокоить.

Поэтому сегодня я снова не мог уснуть. Лёжа на своей узкой койке в крохотной каюте, я тупо смотрел в потолок, к которому можно было дотянуться рукой. Корабль жил своей жизнью: мерно гудели системы жизнеобеспечения, тихонько скрипели переборки. Эта монотонная песня пустоты обычно убаюкивала, но не сегодня. В моей голове гудел собственный шторм.

«Рассветный Странник».

Два слова, которые не давали мне покоя. Это было название моего прошлого корабля. Не старой грузовой посудины, как «Полярная Звезда», а современного экспедиционного судна, предназначенного для исследований дальнего космоса. Такие корабли не исчезают просто так. Они постоянно на связи, оставляют цифровой след: отчёты, запросы, данные телеметрии. Если происходит беда, в космос летят сигналы SOS, остаются работать аварийные маяки, чёрные ящики, в конце концов, должны быть обломки! Но по «Рассветному Страннику» не было ничего. Абсолютная, мёртвая тишина во всех базах данных. Словно такого корабля никогда и не было.

Как такое вообще возможно? Чтобы стереть все упоминания о целом корабле, нужна невероятная власть и ресурсы. Это работа для целой спецслужбы или могущественной корпорации. Зачем? Что такого важного было на борту, что потребовалось так тщательно всё зачистить? И самый главный, самый страшный вопрос: почему выжил только я?

Мысли, как рой злобных ос, кружились в голове, не давая ни секунды покоя. Я зажмурился, пытаясь прогнать их, заставить себя уснуть. И, кажется, получилось.

Я снова оказался там.

На борту «Рассветного Странника».

Корабль бился в агонии. Его трясло так, что я едва держался на ногах. Воздух был едким и густым от дыма, пахло горелым пластиком и озоном. Мигали красные лампы аварийного освещения, выхватывая из мрака страшные картины разрушения. Я слышал, как где-то рядом с ужасающим скрежетом рвётся металл, слышал крики людей. Это была не просто авария. Это была смерть. Смерть моего дома.

Я стоял на капитанском мостике. Вернее, на том, что от него осталось. Повсюду валялись обломки оборудования, разбитые панели искрили, осыпая всё вокруг снопами искр. Прямо передо мной, прижатый к покорёженной стене, стоял человек. Его лицо было в крови, но я его узнавал. Не мог вспомнить имя, но чувствовал, что он был мне важен. Его левая рука неестественно висела – переломанная и бесполезная.

Он смотрел прямо на меня. В его взгляде не было ни страха, ни боли. Только всепоглощающая, испепеляющая ненависть. Он с трудом поднял правую руку и ткнул в мою сторону пальцем.

– ЭТО ТЫ! – его крик перекрыл грохот и вой сирен. Он ударил по ушам, ввинтился прямо в мозг. – ЭТО ТЫ ВО ВСЁМ ВИНОВАТ!

В тот же миг всё залила ослепительная вспышка белого света, и оглушительный взрыв разорвал реальность…

Я рывком сел на койке, жадно хватая ртом воздух. Сердце бешено колотилось в груди, готовое проломить рёбра. В ушах всё ещё стоял звон от взрыва и тот ужасный, полный ненависти крик. Я был в своей каюте. В тишине. В безопасности. Но тело сотрясала крупная дрожь, а по спине ручьём струился холодный пот.

Я обхватил голову руками, пытаясь унять дрожь. Кошмар. Это был всего лишь кошмар. Но он был таким настоящим. И это обвинение… оно не казалось мне бредом сумасшедшего. Оно звучало как приговор, который я сам себе вынес и забыл об этом.

«Это ты во всём виноват».

Что я сделал? Кто я, чёрт возьми, такой? Может, я не герой, чудом спасшийся в катастрофе? Может, я её причина? Преступник, чья память просто сбежала от ужаса содеянного? Вопросы без ответов роились в голове, и впервые за всё это время мне стало по-настоящему страшно. Страшно от того, что однажды я могу всё вспомнить.

Глава 3

Кошмар никак не отпускал. После него на душе было так паршиво, будто в чём-то липком извалялся, и это чувство не проходило. Я пытался смыть его крепчайшим чаем, который заварил мне Гюнтер, наш временный робот-повар, но не помогло. Даже его вечные подколки про «мешки с костями, подверженные иррациональным страхам» не отвлекали. Я бродил по коридорам «Рассветного Странника» словно привидение. Любой резкий звук заставлял меня вздрагивать. Кира уронила гаечный ключ в машинном отделении – я чуть не подпрыгнул. Капитан громко чихнул на мостике – и я снова ждал, что вот-сейчас услышу тот самый жуткий крик из моего сна: «Это ты во всём виноват!».

Конечно, от доктора Лиандры ничего не утаишь. Она заметила моё состояние. Однажды, когда я ковырял в тарелке без особого аппетита, она подошла ко мне.

– Владислав, не уделите мне минутку? – её голос, как всегда, был тихим и мелодичным. – Я бы хотела взять у вас ещё пару анализов в медотсеке. Так, для отчётности. Углублённое сканирование.

Спорить я не стал, просто молча поплёлся за ней. В медотсеке я уже чувствовал себя как дома. Привычно уселся на мягкую кушетку. Надо мной загудел сканер, а Лиандра уставилась в большой монитор, где забегали разные графики и цифры. Её тонкие, почти невидимые брови слегка нахмурились.

– Поразительно… – прошептала она так тихо, что я едва расслышал.

– Что там, док? – спросил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Мои внутренности решили устроить забастовку?

– Как раз наоборот, – она обернулась, и в её огромных глазах, которые в полумраке медотсека светились перламутром, читался неподдельный интерес учёного. – Ваше тело… оно само себя чинит с какой-то невероятной скоростью. Это ненормально, Владислав. Любая царапина, любой синяк, которые обычный человек получает в космосе, у вас исчезают почти мгновенно. И это ещё не всё. Я нашла в вашей крови следы… как бы это проще сказать… будто вас накачали какими-то мощными стимуляторами. Причём такими, каких я никогда не видела. Словно ваш организм целенаправленно готовили к чему-то очень опасному. К запредельным нагрузкам.

Я смотрел на неё во все глаза, а внутри всё похолодело. Так, стоп. Экспедиционный корабль, памяти о котором не сохранилось. Здоровье, которому позавидует любой космодесантник. Способность к быстрой регенерации. И эти странные знания, которые всплывают в голове сами по себе: то я чиню сложный навигационный блок, то даю советы повару, как лучше приготовить синтетическое мясо. Картина вырисовывалась всё более и более странная. Я не просто так тут оказался. Может, я какой-то секретный агент? Или солдат для особой миссии, которую с треском провалил?

Внезапно наши размышления прервал резкий, дребезжащий сигнал внутренней связи.