– А что случилось после ноября прошлого года? – спрашивает меня Аверьян.

Ему интересно?

– Я стала преподавателем курса по грамотности и чтению для взрослых.

– Адель сама его разработала. Её ученики показывают превосходные результаты!

– Я думал, что ваш центр ориентирован на детей, – смотрит он на Веронику.

– Так и есть, но не только им нужна наша помощь. У нас есть группа поддержки для родителей особенных детей, для родителей-одиночек, для тех, кто столкнулся с трудными жизненными обстоятельствами и нуждается в психологической помощи. Не так давно мы открыли группу для родителей, потерявших своих детей при самых разных обстоятельствах. Людей очень много, они все разные, у каждого своя история, тревоги и трагедии, но им всем становится легче жить, отпускать и верить в лучшее, когда есть возможность просто выговориться.

– Но это психологическая помощь.

– Так и есть. Но благодаря общению, сарафанному радио и главное – исследованию, которое провела Адель в рамках своей дипломной работы…

– Ника, – перебивает Кирилл, тихонько посмеиваясь, – опусти детали и переходи к сути.

– Целое исследование? – удивленно смотрит на меня Аверьян.

– Чтобы открыть образовательный курс, нужно точно знать, что в нем есть потребность.

– Так ты учишь людей…грамоте?

– Именно.

– Не хочу показаться безразличным и безмозглым куском чего-то нехорошего, но мне как-то в голову не приходило, что есть люди, у которых существуют проблемы с чтением.

– Людей, не получивших начальное образование по самым разным причинам, достаточно много, – рассказываю о том, о чем могу говорить часами. – Многие этого очень стыдятся. Некоторые даже умудряются скрывать это на протяжении долгих лет от супругов. Но что ещё печальнее, так это проблемы, с которыми им приходится сталкиваться в повседневной жизни. Они не могут посещать банки, больницы, кафе и работать там, где есть тексты и необходимость вести какие-то записи. Образованный человек этого не понимает. Он просто не замечает, насколько сложную и трудоемкую работу совершает его мозг изо дня в день, потому что многие его навыки и полученные ранее знания укоренились настолько, что он думает, будто уже родился с ними. Так что с безразличием это никак не связано.

Аверьян улыбается.

– Что ж, немного, но ты меня успокоила.

– Я сам этого не знал, – делится Кирилл. – Точнее сказать, я не представлял, что эта проблема действительно существует.

– Есть вечерние школы, куда может поступить любой, кто желает получить аттестат, – продолжаю. – Но их осталось не так много. В основном туда обращаются люди, которые хотят окончить последние два класса. Те, кто вообще незнаком с азбукой и цифрами, появляются там крайне редко. Они почти не дают о себе знать.

– И твой курс направлен как раз на таких людей?

– Да. В моей пока единственной группе десять человек, – сообщаю не без чувства гордости. – Самая младшая – Карина, ей девятнадцать. Елене – сорок три. Мы занимаемся с понедельника по пятницу по три часа.

– Представляешь? – восхищается Вероника. – Всего три часа в день, а сколько у людей остается положительных эмоций, знаний, и насколько сильно в них возрастает желание овладеть необходимыми навыками!

– Да, это действительно так. Я ими очень горжусь.

– Я уверен, очень скоро у тебя будет не одна такая группа, – с доброй улыбкой говорит мне Кирилл. – Как бы грустно, конечно, это ни звучало.

Ну вот. Теперь я испытываю тоску по своим ученикам.

– Что могу сказать, – заключает Аверьян, оглядев нас. – Адель и впрямь дочь своих родителей. По-другому и быть не могло.

Вероника расплывается в счастливой и благодарной улыбке и гладит сына по руке. Это лучший комплимент для их с Кириллом стараний и безграничной заботы, которую они проявляли ко мне с первого дня моей новой жизни. Взяв нас с Аверьяном за руки, оба смотрят друг на друга с благодарностью и необычайной гордостью.

– Семья, – говорит Кирилл, глянув на меня, потом на Аверьяна. – Даже когда вам будет сорок-пятьдесят – неважно сколько, вы всё равно останетесь для нас детьми.

– Которыми мы всегда будем гордиться! – добавляет Вероника и шмыгает носом.

Сжимаю её пальцы. Ну, зачем она так? Нравится же ей плакать по поводу и без. Улыбаюсь ей и наклоняюсь ближе, чтобы сказать что-то ободряющее, но мой взгляд невольно поднимается на Аверьяна. Он смотрит на меня. Смотрит, не отрываясь, балансируя между прохладной рассудительностью и теплой лаской, и вдруг по-дружески подмигивает мне. В следующую секунду на его губах расцветает настолько довольная улыбка, что всё внутри меня переворачивается с ног на голову.

Может, он и впрямь не против, что я сейчас здесь?

8

Сполоснув тарелки под проточной водой, составляю их в посудомоечную машину. Вероника тем временем перекладывает остатки ужина в стеклянный контейнер и издает протяжный вздох, когда, открыв холодильник, с трудом находит для него место.

– Со вчерашнего вечера ещё столько всего осталось.

– Настоящее расточительство.

– Не то слово. Всегда боюсь, что еды окажется мало и гости останутся недовольны. Вот и заказываю на целую армию.

– Я могу увезти немного еды в центр, – предлагаю, а в следующую секунду вспоминаю, что машины у меня теперь нет. – Ну, или ты.

– Так и сделаем. На нашей кухне всегда всё очень быстро съедается. Милая, – обращается Вероника, решив помочь мне со столовыми приборами, – как у тебя дела?

– Ты ведь уже спрашивала! Вчера, мам.

– Ну, вчера я понятия не имела, что у тебя есть парень!

– Так в этом дело? Тогда следовало задать вопрос иначе.

– Ладно! – сдается она. – У вас с Матвеем всё серьезно? И как долго вы вместе?

– Я не знаю, – изображаю занятость. – Пару месяцев.

– Что значит – не знаю?

– То и значит, – пожимаю плечами. Не хочу, чтобы они с Кириллом придавали огромное значение отношениям, которых нет, но и не считали их несущественными, чтобы продолжать надеяться на наш с Богданом союз. Ужас. Даже мурашки от этой мысли по спине пробегают. – Я не знаю! Это ведь не сразу приходит. Говорю же, мы только пару месяцев встречаемся.

– Пару месяцев – тоже срок. Спроси у своего отца, который ухаживал за мной два месяца, прежде чем сделал мне предложение. Для него это была целая вечность.

– Ты умеешь играть на нервах.

– Что это ещё такое? – деланно возмущается Вероника. – Гордость и воспитание не позволяли мне признаться в своих чувствах в первый же день знакомства!

– В первый день? – удивленно смотрю на нее. – Ну ты даешь!

– Ты любишь Матвея?

– Мам! – издаю нервный смешок и выпрямляюсь. – Что за вопросы такие?

– Нормальные вопросы. Ты в курсе, что человеку достаточно пары минут, чтобы влюбиться? Хотя, лично по мне, это целая вечность.

– Я уже это поняла!

– Я влюбилась в вашего отца с первого взгляда. Мне сразу стало понятно, что он тот, с кем я буду очень счастлива!

– Тебе повезло, – улыбаюсь и возвращаюсь к грязной посуде.

– А тебе нет?

– Ника, хватит, – вздыхаю громко и протяжно.

– Ну, раз мы беседуем, как подруги, тогда расскажи мне, что ты чувствуешь, когда Матвей находится рядом? Тебе тепло, холодно или горячо? Ты волнуешься, вздрагиваешь или чувствуешь сильное притяжение?

– Послушай, я так наелась, что если сейчас начну сильно смеяться, из меня просто вылезет наружу весь ужин! Давай не будем переводить пищу зря.

К счастью, Кирилл появляется вовремя. Крадучись, он подходит к жене и заключает её в крепкие объятия.

– И что тут делают мои самые восхитительные женщины? – смеется он.

– То, что в следующий раз будете делать вы, наши дорогие мужчины.

– Без проблем! Уборка успокаивает и приводит мысли в порядок.

Прильнув к мужу, Вероника с любовью и нежностью заглядывает в его глаза. Можно не сомневаться, она действительно влюбилась в него с первого взгляда, и это светлое чувство продолжает искриться и пульсировать в ней так же ярко и живо, как в первые секунды зарождения.

– Где Аверьян?

– В беседке. Ему кто-то позвонил по видеосвязи, и он ушел. Ужин прошел отлично, – добавляет Кирилл заговорщическим шепотом. – Как думаешь?

– Именно так, пап.

– Кстати, Адель, взгляни, пожалуйста, на видео. Вдруг кого-то узнаешь?

Кирилл достает из кармана брюк свой сотовый, и пока включает видео, я протираю руки вафельным полотенцем. Ужин и впрямь прошел хорошо, несмотря на мои опасения. И во многом благодаря Аверьяну, который вел себя иначе, чем в моих представлениях.

На экране появляется парковка. Раннее утро, район спит. Мимо автомобиля с регистратором быстро проходит высокий человек в черной кофте с капюшоном. Через несколько секунд он возвращается тем же путем, только намного быстрее.

– И всё? – удивленно смотрю на Кирилла.

– К сожалению, да.

– Но здесь же ничего не понятно!

– И правда, – соглашается со мной Вероника. – Что здесь вообще можно увидеть, кроме человека в черном?

– Может, тебе знакома его походка?

– Нет, пап! Это даже смешно. Я понятия не имею, кто это! И вообще, мы даже не знаем, он ли это разбил машину?

– Он. Потому что если смотреть со звуком, то когда он возвращается, вопит сигнализация. И мне кажется, что вот здесь у него есть что-то в руке.

Присматриваюсь к этому «вот здесь» и всё равно ничего не вижу.

– Я не знаю, правда.

– Ничего, – вздыхает Кирилл. – Мы всё равно рано или поздно узнаем, кто это сделал. Вам тут ещё долго осталось?

– Нет, идите к себе! – говорю. – Я запущу посудомойку и тоже поднимусь.

Вероника целует меня, Кирилл обнимает. Желаем друг другу спокойной ночи.

Помещаю зеленую таблетку в специальный отсек и выбираю программу мойки. Захлопываю крышку, и посудомоечная машина запускает полуторачасовой процесс очистки.

Странный был вечер. Я была уверена, что проведу его в состоянии постепенно усиливающейся нервозности, но всё вышло иначе. Конечно, были моменты, заставляющие меня внутренне сжиматься и нервничать, но потом в один миг случилось что-то такое… необъяснимое.

Аверьяну и правда было интересно узнать, чем я занимаюсь? Или он спросил об этом только лишь для того, чтобы увести внимание родителей подальше от моей личной жизни? А если и так, то почему? Зачем? Что ему с этого? Может, он и впрямь что-то задумал?

– Все уже разошлись?

Когда Аверьян появился здесь?

– …Да, родители ушли к себе.

– Устали, наверное, мячи пропускать, – говорит с улыбкой, пройдясь ленивым взглядом по большому кухонному острову. – А я думал, мы выпьем чай перед сном, как в старые и добрые времена. В беседке так хорошо. И комаров совсем нет.

– Наверное, они и впрямь устали за сегодня. – Несколько секунд молча смотрим друг на друга. И кажется, мое сердце умудряется запнуться. – Заварить тебе чай?

– Если только составишь мне компанию. Один не хочу.

Не надо, Адель. Поднимайся в свою комнату и ложись спать.

– Хорошо. Не против мяты?

– Нисколько. А ты не знаешь, тут где-нибудь есть печенье? Конфеты?

Аверьян открывает один шкафчик за другим, вызывая у меня улыбку.

– Зоя раньше прятала от меня все сладости, но толку от этого, конечно, не было. Я без труда их находил.

Ловлю себя на мысли, что мне приятно узнавать о нем даже такие мелочи.

– Посмотри в правом нижнем ящике, – говорю с улыбкой, – там обычно хранится всё к чаю. А в холодильнике есть пирожные.

– Нет. Хочу печенье и конфеты.

Пока Аверьян выбирает сладости и складывает их в одну тарелку, я готовлю чай.

– Смешно, не правда ли? – комментирует он справа от меня. – Мы как маленькие дети, которые шерстят на кухне в поисках сладкого, пока родители спят. По крайней мере, я точно.

– Похоже на то.

– Тебе много раз приходилось слышать обо мне как о старшем брате?