Александр Накул: Смертельный трюк бабушки

Знаменитый питерский дождь – это не погода, а состояние души. Особенно в девяностые, когда обнищавший облупленный город смердель дешёвым бензином, перегаром и надеждой, которая уже начала подгнивать. Артём шёл по Лиговскому, засунув руки в карманы рваного пуховика, и думал о том, что честный труд – это миф, придуманный теми, кому не хватило ума жить иначе.

Комиссионка «Назад в СССР!» ютилась между ларьком с сигаретами и заколоченным кинотеатром. Вывеска кричала жёлтыми буквами, отчаянно, как проститутка на рассвете. Внутри пахло нафталином, старыми книгами и чем-то ещё – чем-то, что заставило Артёма задержаться у витрины.

Шапка-ушанка лежала среди хлама, как бриллиант в куче битого стекла. Мех походил на шкуру дохлого медведя, а подкладка была выцветшей, будто её стирали в водке. Но когда Артём прикоснулся её, мир дрогнул.

В ней определённо что-то было. Он не мог сказать, в чём дело. Но вот оно, налицо.

Артём стоял, не дыша. Шапка гипнотизировала, но это было приятно – как первый глоток краденого коньяка. Он медленно провёл рукой под ней и ему показалось, что пальцы там исчезают..

– Ты будешь брать или просто прикалываешься? – продавщица, женщина с лицом, напоминающим смятую папиросную бумагу, смотрела на него с презрением.

– Беру, – сказал Артём и сунул ей пятёрку, которая пахла потом и рыбой.

На улице он снова огляделся и вдруг замер, поражённый внезапной идеей.

Прямо над комиссионкой, на втором этаже древнего доходного дома, теперь подмигивал новенький зал игровых автоматов. Окна зала светились неоновым ядом, а из дверей вырывался смешанный гул электроники и матерных возгласов.

Артём подошёл ближе.

Охранник у входа был широк, как холодильник, но двигался легко, как боксёр-тяжеловес. Его лицо напоминало отбивную, которую забыли перевернуть на сковороде – один глаз прищурен, другой смотрел в никуда.

Рядом с ним стояла девушка, причём внезапно якутка. Высокая, с кожей цвета старого мёда и глазами, в которых тонули дураки и кошельки. Она курила, затягиваясь так, будто хотела выжечь лёгкие.

– Завтра, после полудня, – прошептал охранник. – Тут место есть.

– Всё так серьёзно?

– Очень серьёзно.

– Кажется, ты немного набиваешь себе цену.

– Ну а кто ты думаешь нам эти железяки поставляет.

– Неужто это мафия списаные машины сюда везёт, прямо из Лос Анджелеса?

– Почти угадала. Якудза. И машины новенькие, прямо с японских заводов.

– И что же случится, если якудза что-то заподозрит? – голос у девушки был хриплым, как скрип несмазанной двери.

– Тогда копец.

И они разошлись. Девушка исчезла в толпе, а охранник плюнул под ноги и скрылся внутри.

Артём сжал шапку, которую по-прежнему сжимал в руках.

Идея ударила его, как током.

Школьный звонок прозвенел, как сдавший пружину будильник. Артём вышел последним – не спеша, с видом человека, у которого впереди только скука и пустой холодильник. Но под рваным свитером сердце стучало, как отбойный молоток по тонкому льду.

Куртка была тонкой, ветер пробирал до костей, но капюшон – широким. Хорошо. Лицо должно оставаться в тени. В кармане лежала шапка-невидимка, тяжёлая, как грех.

«Если что – надеть, выбежать, швырнуть её охраннику в лицо, пока он ошалеет – и смыться».

План был дурацкий. Но в шестнадцать все планы дурацкие. Газеты постоянно пишут о похожих операциях в уголовной хронике: «Преступник, не отличавшийся изобретательностью…» – и это лишний раз показывает, как много людей навечно застревают в том самом возрасте, когда кажется, что весь мир глупее тебя.

Игровой зал светился, как витрина борделя. Неон лизал грязные стёкла, внутри гудели автоматы, изредка прерываясь на дикий визг выигрыша. Артём прижался к стене, наблюдая.

Охранник – тот самый, с лицом отбивной – исчез в подсобке вместе с якуткой. Дверь прикрыта, но не закрыта. «Занят», – подумал Артём и усмехнулся.

Тетрадный листок с криво выведенными буквами «Закрыто по техническим причинам» прилип к стеклу входной двери на жвачку. В девяностые такие объявления никого не удивляли – страна была в перманентном «техническом перерыве».

Артём вошёл, будто зашёл просто погреться. Воздух был густой – табак, пот, металлический привкус монет. Автоматы мерцали, как пьяные глаза: «King’s Treasure», «Lucky Fruit», «777».

Он кашлянул, потом громко:

– Шухер! Менты! Выход через пожарку!

Тишина. Потом – ленивое движение. Пацаны в потрёпанных куртках, бабки с авоськами (да, и они тут были), даже пара деловых в галстуках – все медленно, без паники, потянулись к чёрному ходу. Ни вопросов, ни паники. «Технические причины» – святое.

Место вроде легальное, но милиции могло просто что-то не понравиться. Вполне в духе времени!

Через минуту зал опустел. Только автоматы жужжали, будто обиженные, и темнели перед ними недопитые пивные бутылки.

Стамеска, «позаимствованная» на уроке труда, лежала в рукаве. Холодная, с тупым концом – но для японских автоматов, рассчитанных на законопослушных горожан, хватило и этого.

Первый автомат – «Lucky Fruit» – сдался после двух ударов. Внутри пахло пластмассой и пылью. Монеты посыпались в шапку, звеня, как колокольчики. В таком виде шапка, если действительно придётся отвлекать ей внимание преследователей, сработает ещё лучше.

«Смешно. Воры обычно получают по шапке, а я ворую при помощи шапки».

Портфель быстро тяжелел. Автоматы сдавались один за другим – их не учили сопротивляться.

И тут – шаги. Тяжёлые, неторопливые.

Охранник?

Артём замер. Шаги приближались.

«Что-то быстро они закончили. Скорострел какой-то».

Он натянул шапку, и сжал стамеску, готовый защищаться. Монетки звякнули и теперь приятно холодили макушку.

Тяжелые ботинки застучали по линолеуму, словно молотки по крышке гроба. В зал вошли трое. Двое в черных пальто, узкоглазые и непроницаемые, как каменные идолы. Третий – местный смотрящий, по прозвищу Батон.

Человек он был настолько влиятельным, что даже Артём его знал – к счастью, только по слухам. Бывший авторитет, ныне – "партнер". Шея толщиной с пожарный гидрант, лицо, будто вырубленное топором из мокрого песчаника. Он картавил, когда нервничал. Сейчас картавил так, что слова сыпались, как горох из дырявого мешка.

– Ну что я сделаю с тем, что в России народ такой надувательский! – Батон развел руками, будто оправдываясь за всю страну разом. – Жулики! Не хотят честно жить.

Японец продолжал возмущаться.

Артём спрятался за железной спиной "Turbo Rider". Он запомнил, что на экране горела фиолетовая луна над чёрной пустошью.

Пахло потом, табаком и чем-то еще – резким, химическим. Японский одеколон? Порох?

Они прошли в двух шагах. Артём задержал дыхание.

Особых идей не было, и он выбрал самое простое – рванул к выходу.

– Нарайо! – взревел кто-то сзади.

Выстрел. Стекло витрины взорвалось дождем осколков. Второй выстрел – и охранник у входа ахнул, хватаясь за ухо. За его спиной мелькнула голая якутка – белая, как свежий труп, с глазами, полными дикого восторга.

Артём вылетел на улицу, в толпу. Лиговский проспект поглотил его, как море – каплю крови.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Если вам понравилась книга, то вы можете
ПОЛУЧИТЬ ПОЛНУЮ ВЕРСИЮ
и продолжить чтение, поддержав автора. Оплатили, но не знаете что делать дальше? Реклама. ООО ЛИТРЕС, ИНН 7719571260