«Очень непростая бабка», – подумал я после ее расспросов. А самое удивительное, так это ее движения, как двигается, ходит, как четко поставлена речь. Однажды, собираясь зайти в дом с ведром воды, за которой ходил на родник в полукилометре отсюда, я увидел вообще нечто удивительное. Дверь была открыта, и, остановившись рядом с входом, я решил не торопиться и понаблюдать. Обойдя дом с другой стороны, я посмотрел в окно так, чтоб не отбрасывать тень, не хотелось, чтоб она застала меня за этим занятием. Там, стоя возле своего большого стола, Ядвига пританцовывала и напевала какую-то песенку, резала ножом овощи, причем резала со скоростью шеф-повара, потом взяла две картофелины и начала ими жонглировать, как циркачка. Затем взяла еще одну картофелину и жонглировала уже тремя. И вдруг случилось то, что меня окончательно выбило из колеи и заставило подумать, что я, может, до сих пор сплю, или это какая-то чертовщина. Она, жонглируя овощами, быстрым, почти незаметным движением достала из-за пояса какой-то кинжал, больше похожий на офицерский кортик, только с лезвием золотого цвета, и в воздухе разрезала каждый овощ пополам. Когда половинки упали на стол, она вдруг остановилась, глубоко вздохнула и, убрав ножик обратно за пояс и прикрыв рукоять частью своего нехитрого платья, взяла в руки уже обычный, но добротный нож и продолжила быстро нарезать заготовки для ужина. Постояв немного, я тихонечко вернулся к входу и, взяв ведро, пошел внутрь. Что-то неправильное в этой бабушке, но выяснять, что именно, у меня нет времени, да и не мое это дело. «Нужно что-то думать и как-то выпутываться из этого положения. Рана уже почти зажила, и пора отправляться в путь, – крутилось у меня в голове, – нужно помочь, чем смогу, старушке, поблагодарить и идти дальше». Который день подряд мысли о семье не дают покоя. И сны плохие последние две ночи заставляли просыпаться в холодном поту. Во сне я видел дочку, как ее похищают те же вояки, которые напали на нас. Вечером за ужином Ядвига, видя тревогу и тоску в моих глазах, впервые спросила обо мне, о том, кто я и что у меня произошло, откуда получил эти раны.

– Так кто же ты? Расскажи хоть о себе, я уже не стала тебя расспрашивать, думала, сам расскажешь, когда придет время, – спросила она, – ты явно не охотник, твои раны точно не из охотничьего ружья.

– Даже не знаю, с чего начать разговор, тетушка Ядвига, – ответил я. Называть ее просто по имени, как она всегда просила, у меня язык не поворачивался, а про отчество она сказала, что его у нее нет. Такое уж воспитание, уважать взрослых учили с детства. – Это долгая история.

– Ну, начни с самого начала, так я лучше узнаю тебя, – сказала она. Причем, как мне показалось, спросила с каким-то девичьим кокетством.

– Ну, если сначала, то зовут меня Даждев Сергей Антонович, – начал я рассказ, как она и просила, с самого начала, – Я бывший десантник, из Иркутска, до армии учился в лесохозяйственном техникуме, проходил практику в Тунгусском национальном парке, работа лесника всегда была мне по нраву. Наши леса нуждались в защите в первую очередь от людей. Незаконная вырубка деревьев – это лишь полбеды, потом эти сволочи, чтоб скрыть свои преступления, начинали якобы природные пожары, где погибали не только остатки деревьев, но и сотни беззащитных животных. Там я и уяснил для себя, что нет на свете хуже зверя, чем человек. Потом армия, служил я в десантно-штурмовой бригаде в Бурятии. После армии женился, и о работе в лесу пришлось забыть, зарплатой лесника семью не прокормишь. Подрабатывал охранником, затем появилась эта интересная работа, связанная с природой. Все было прекрасно, пока мы с командой не приехали в эти края.

– Интересный ты человек, Сергей – сказала она, как будто обращаясь сама к себе. – Немногие люди так относятся к лесу и природе. Так что же произошло там?

– Да мне и самому бы хотелось знать, что за чертовщина здесь творится, – сказал я честно, – мне до сих пор кажется, что это все мне снится! Сначала все шло как обычно, мы прибыли с группой на место, разбили лагерь, наша фирма занимается разведкой месторождений полезных ископаемых. Потом мы нашли какую-то пещеру, там еще был большой черный камень, словно алтарь или саркофаг, весь покрытый письменами, рунами и знаками. Наш главный геолог сказал, что это вроде как шунгит, но он в этих краях не встречается. По углам валялись какие-то предметы, посуда, тряпки, глиняные сосуды, – начал я описывать пещеру. – По нашим правилам мы должны были сообщить об этом руководителю, чтобы тот поставил в известность компетентные органы. Но тут все резко пошло не по плану.

Я сделал большой глоток чая из глиняной кружки и продолжил рассказ.

– Прилетели какие-то вояки, хотя точно не из министерства обороны. Скорее наемники, по шевронам понял, – я, как мог, описал странный рисунок, когда она, перебив меня, спросила, что на нем нарисовано, – потом они уничтожили наш лагерь. Я спасся, потому что уходил из лагеря, чтобы подняться на холм, где ловила связь, позвонить руководству и сообщить о находке. Потом они вынесли, что смогли, из пещеры, затем взорвали ее.

Я рассказывал ей свою историю, а в груди чувствовалась нарастающая боль и тревога, и к горлу подкатился ком. Я хоть и не был хорошим другом для этих геологов, но людьми-то они были очень хорошими, и мне было их искренне жаль. Но, собравшись с силами, я продолжил:

– А вот дальше началась поистине какая-то чертовщина. Сначала я услышал некий стон, словно зверь в предсмертной муке, потом как будто волна энергии разошлась вокруг, ну, и наконец голос. Какой-то хриплый голос заставил меня прыгнуть в овраг, что и спасло меня, по крайней мере, поначалу, – сказал я, – ну, а потом меня все же достали. А дальше ты знаешь, – закончил я рассказ.

– Ты тоже это почувствовал, – удивленно сказала она, не спросила, а именно сказала, опять говоря, словно сама с собой. – А ты помнишь, какие были знаки на этом камне? Там был знак вот такой?

Она встала из-за стола и подошла печке, затем вытащила оттуда обгорелую головешку и на ставне от печки начертила знак, похожий на некий спиралевидный крест с ответвлениями.

Присмотревшись к ее рисунку повнимательнее, я вспомнил, как наш геолог Сеня осматривал поверхность камня и пытался понять его происхождение. Он не мог поверить своим глазам, так точно и аккуратно были выгравированы знаки и символы, словно работали современным инструментом. В самом его центре как раз было нечто подобное.

– Да, тетушка Ядвига, такой знак был, правда, гораздо изящнее того, что вы нарисовали. Мой коллега все гадал, каким инструментом по камню можно было добиться такой тонкой работы. Правда, вокруг этого символа были какие-то руны или знаки. – Ответил ей я. – Что это может означать? И зачем его уничтожать? Что это вообще было за место?

Но она ничего не ответила, лишь только села обратно за стол, закрыла лицо руками и начала плакать. Я попытался спросить, в чем дело, но поняв, что сейчас не добьюсь ответа, оставил ее в покое. Когда придет время, она расскажет. А рассказать ей, по всей видимости, было много чего.

Потом Ядвига встала и, взяв плетеную корзину и не сказав ни слова, ушла в лес.

«Странная она, однако, дама», – подумал я уже в который раз.

Я ждал ее весь вечер, но в конце концов уснул на лавке, которая стала мне, хоть и неудобной, но все же кроватью. Вернулась она лишь под утро, подол ее платья был изрядно потрепан, но выглядела женщина довольно бодро. Она присела за стол, налила из чайника все ту же дурно пахнущую жидкость, которую она упорно называла чаем. За пару глотков осушила стакан и начала рассказ. Я оказался прав, ей действительно было что рассказать.

– Что ты знаешь о мире, Сережа? – спросила Ядвига и, не дожидаясь ответа, продолжила. – Что ты знаешь о сотворении мира? Нет, я не о научной стороне вопроса, наука объяснила или попыталась объяснить этот процесс. И на самом деле все верно, но немного поверхностно. Когда Род из хаоса смог сотворить физическую вселенную, это дало начало всему. Появилась материя, из которой создались звезды, планеты и стала возможна жизнь.

Я слушал ее. Сказать по правде, было довольно необычно слышать от пожилой женщины подобную речь, не религиозный бред, а именно четко поставленную, грамотную речь, причем с довольно современными терминами, даже по нынешнему времени. «Ведь глядя на нее, невольно ждешь что-то из старославянской лексики, а тут все наоборот», – подумал я, сделав заметку в голове, разузнать, кем она когда-то работала.

– Погоди, Ядвига, – я перебил ее, впервые назвав просто по имени, – Род, в смысле творец всевышний, как в библии, или в другой религии? – уточнил я

– Не совсем так, – ответила она, – тот, о ком ты говоришь, действительно Творец. Он создал само пространство и запустил или создал в нем изначальный бульон из хаоса, в котором переплелось всё. Кто знает, чего там только не было намешано, это и энергии всевозможные, материальные и нет, эфиры и элементали. Но в этом хаосе невозможно было что-то создать, тем более управлять. Нет, Он-то, наверное, смог бы, но вместо этого он создал помощника. Он создал Рода. Когда-то все славяне почитали его, – сказала она с тоской. – Именно он смог разделить на составляющие весь хаос и создал из него три мира. Это Явь, – начала перечислять Ядвига, загибая пальцы, – мир, в котором мы живем, все звезды во вселенной, все законы природы и так далее. Мир Правь – это мир эфирный, мир чистой энергии. Именно там обитают высшие существа, которых уже создал Род, ведь, как и Творцу необходима была помощь, так и Род создал себе помощников, так сказать. Ведь невозможно было за всем уследить в одиночку. Они стали управлять теми или иными законами природы. Затем, когда были созданы наша земля и жизнь в них, пришли люди, их начали называть богами. Ну, и мир Навь, там обитают низшие эфирные существа. Это, как правило, различные духи, мелкие божки различной категории, правда, иногда они находят способы просочиться в реальный мир. И именно туда отправляются души людей после смерти.

– Ад, в смысле? – перебил я ее вопросом. – В любой религии есть рай, где обитают праведники, есть реальный мир и ад, где в страшных муках находятся души грешников.

– Нет, Сережа, Навь – это не ад. Это совсем другой, реальный план бытия. В Навь попадают все души и начинают либо свой путь в Правь, а это можно сделать, лишь продолжая себя усовершенствовать, но, как правило, это мало кому удавалось. Ад, как и рай, придумала религия для сдерживания бурного нрава людей, как дополнительное средство контроля. А в Нави действительно находятся не только души, но, как я и сказала, еще очень много различных сущностей, как добрых, так и не очень.

Я слушал ее молча. Рассказывая мне, Ядвига не выглядела как фанатичка, удивительно, но она, по всей видимости, действительно в это верит. И ее рассказ не выглядел бредом, а походил на вполне рациональный. Вспоминая последние события, непонятный голос и свое видение, мне казалось, что-то из этого вполне возможно. Я всегда любил рассказы своей бабушки о ее молодости, жизни в деревне, про вторую мировую войну, и как на ней убили ее отца. И вот рассказ Ядвиги. Казалось, она не просто верит в то, что рассказывает, она это знает, но, как и откуда, непонятно.

– Так было очень много времени, – тем временем продолжала она, – три мира всегда были в равновесии. Боги помогали людям, твоим предкам, как, впрочем, и моим, сосуществовать в гармонии с природой, жить и развиваться, в первую очередь духовно. Среди них не было ни добрых, ни злых, мы все дети Рода, только справедливые. Иногда среди обитателей Нави находились смельчаки: Бесы, Банники и Шишиги, Анчутки и многие другие, которые проникали в наш мир и творили разные пакости.

– И Баба Яга, – решил я продолжить ее список.

Она как раз делала очередной глоток своего травяного отвара, и я решил воспользоваться моментом, вставить в перечень негодяев из ее рассказа, хоть кого-то, кого знаю. И то, только благодаря советским мультфильмам, которые смотрел в детстве в программе «Спокойной ночи, малыши»

После моих слов она аж поперхнулась.