– А вот это уже полная чушь! – сказала Ядвига со злостью. – Никакой она не злобный дух. Не верь сказкам, Сергей. Впрочем, это все не о том, – моментально остыв, продолжила она, – так вот, было три мира, пока не начали появляться на свет настоящие подонки. Злобные убийцы, корольки и царьки, которые ради наживы и власти сотнями, а потом и тысячами, убивали невинных людей, больные на всю голову убийцы – одиночки. Таким не было места даже в Нави, и Род сотворил еще одно место, откуда невозможно было бы выбраться, он сотворил Пекло. Вот его-то и можно было бы назвать адом. Род приказал Чернобогу отправить туда на вечную ссылку своих самых злобных бесов из числа слуг, чтоб они веками наказывали пытками души убийц и самоубийц. Туда же низвергли и Аспида, сына Чернобога, который потерпел поражение от Даждьбога, Семаргла и Стрибога за свои злодеяния. И он навеки стал править тем миром. Не имея возможности покинуть тот мир, он все же со временем научился проникать в сознание некоторых людей тут, в Яви.

– Но как? – не выдержал я и прервал ее рассказ. – А главное, зачем?

– Никто не знает, как он это делает, но то, что делает, в этом сомнений нет, – ответила и глубоко вздохнула Ядвига, – наверное, как-то научился, туда попадали хоть и проклятые души, но иногда весьма сообразительные. Там полно и стратегов, и других интересных личностей. Он вполне мог взять себе на службу и с их помощью творить то зло, которое все больше расползается по миру.

– Да, но все же, какую цель он преследует? – спросил я настойчиво. – Неужели просто из-за того, что он очень злой и с прескверным характером?

– Не знаю, Сережа, – ответила женщина, – да и никто не знает. Даже боги не могут попасть в тот мир, чтоб как следует расспросить его хозяина, – сказала она и так сильно сжала кулаки, что я услышал хруст костяшек. – Род создал великий барьер, иначе Аспид давно уже бы сбежал оттуда. Это тайна за семью печатями, – сказала она печально, – впрочем, боги уже вообще ничего не могут. Они сотворены из энергии жизни и были могучи. Но, увы, без подпитки от людей, от их веры, они со временем ослабли и ушли, в основном в Правь, и по сей день обитают там, а многие остались тут. Живут в образах обычных людей. И все, что им остается, так это лишь наблюдать и вспоминать о былом времени.

– Прости, Ядвига, – сказал я, глядя ей в глаза, – это, правда, очень интересная история, но причем тут все происходящее? – не выдержал я. – Как это все связано? Тут не боги или демоны всех убили, тут подонки в форме, это люди. И я выясню, зачем, мне только бы добраться до цивилизации, жаль, мой рюкзак пропал в реке. А то я бы уже позвонил в органы, в СМИ, к себе на работу, и мы вместе смогли бы во всем разобраться, придется им за все ответить.

– А вот тут, – сказала она, – ты сильно ошибаешься. Помнишь, ты рассказывал про шевроны, это мне напоминает один очень старый орден. Когда-то у одного правителя в Европе был перстень с таким же рисунком, или примерно таким. Он занимался тем, что искоренял язычество из людских племен. Не помню, как его звали. И, хоть я была уверена, что они давно все исчезли, похоже, их дело все еще живет. И если это те, о ком я думаю, – она сделала небольшую паузу, – то ничего ты с ними не сможешь сделать.

– Ну почему, что это за организация, не может же правительство финансировать подобные злодеяния? – сказал я, наотрез отказываясь поверить во что-то подобное.

– Этот рисунок, шеврон, как ты говоришь, – начала она объяснять, – показывает змея с крыльями и снизу три шара, олицетворяющие три мира. И он над ними. Это, Сережа, и есть его слуги, слуги Аспида. И они сидят на самом верху, это не только в правительстве, это во всех местах, где есть хоть какая-то власть, у них ключи от всех дверей в мире, и у них и с деньгами, и вообще со всем остальным проблем нет, – сказала она и встала из-за стола.

Ядвига подошла к печке и кинула в нее еще пару поленьев, которые я накануне нарубил и сложил аккуратно возле печки. «Хоть чем-то смогу отплатить за заботу и помощь», – подумал я вчера, увидев большую гору напиленных чурбаков. Я еще тогда спросил, кто ей привез столько дров, не веря в то, что пожилая женщина сама столько бревен сможет распилить, а она, как всегда, только рукой махнула и перевела тему.

– Так что вряд ли ты сможешь призвать их к ответу, – закончила она мысль. – Кстати, вещи твои не сгинули, я их через пару дней вверх по течению нашла, – сказала она как будто невзначай, – я не ковырялась в них, не имею такой привычки в чужих вещах лазить, не знала, чьё добро, пока ты не сказал, что потерял рюкзак в реке. Там он лежит, – сказала Ядвига, указав рукой на небольшое строение, которое она использовала как кладовую или сарай.

Я не поверил своим ушам. И ничего не сказав, побежал в указанном направлении. Ведь если все на месте, то шансы осуществить план спасения гораздо выше. Там были спутниковый телефон и барсетка с документами. Это сейчас самое ценное. Сообщить всем, кому только можно, и ждать спасения. Я подбежал к сараю и, порывшись немного, нашёл свой рюкзак. «Боже, как же это прекрасно, все на месте», – подумал я. Тут и сменное, хоть и еще сырое, теплое белье, и документы на месте. Засунув руку поглубже, я извлек из рюкзака телефон, точнее, то, что от него осталось. Рюкзак был на спине, когда одна из выпущенных этим садистом пуля попала мне в спину. Она прошла через рюкзак и, пробив телефон, вошла в мое тело. Что сказать, это, наверное, меня и спасло. Это чудо инженерной мысли и куча тряпок, хоть и немного, но замедлили смертельный полет пули. Смешанные чувства нахлынули в тот же миг. Чувство утраты надежды скорой связи с цивилизованным миром. Важнее всего для меня было позвонить дочке и поговорить с ее бабушкой, сказать, чтоб собрали вещи и уехали ненадолго к ее сестре на Балтику, в Калининград. Раздосадованный, я вернулся в дом.

– Ну что, вещи целые? – спросила Ядвига. – Что там такого ценного, что умчался как лань?

– Да вещи-то целые относительно, – ответил с досадой, вытаскивая из рюкзака своё имущество, – мокрые немного и в некоторых дырки от пули. Самое обидное, что телефон вдребезги, единственная связь с цивилизацией. Хотя, если бы не он, то вряд ли ты смогла бы мне помочь.

Я вытащил фрагменты спутникового телефона и положил на стол. Ядвига, взяв его в руки, сначала долго его рассматривала, потом, положив аккуратно его обратно на стол, сказала:

– И как же это с его помощью ты с миром бы связался, Сережа?

– Через спутники, – ответил я, – наука не стоит на месте, сейчас можно из любого места на планете через такую штуку с кем угодно поговорить. А в городах мы пользуемся еще более крутыми устройствами. Через них не только услышать, но и увидеть можно того, с кем разговариваешь.

Я начал вытаскивать вещи из рюкзака, но, к моему удивлению, никакого особого интереса Ядвига не проявила ни к биноклю, ни тем более к метательным ножам. Порывшись в аптечке и спросив, что от чего, сказала только:

– Всю эту химию вполне можно заменить тем, что дает природа в лесу, причем будет намного эффективнее.

Потом она взяла флягу и попробовала на язык содержимое.

– Не может быть! – сказала она потрясенно. – Откуда это у тебя? Не верю своему обонянию, это же экстракт каламита!

– Да забрал у одного из нападавших, – ответил я. – А что это?

– Охренеть просто, – все тем же потрясенным голосом ответила Ядвига, – да это просто сокровище! Это сок из листьев давно вымершего растения. Мне о нем рассказывала моя наставница. Его когда-то создала одна добрая богиня, чтоб смертные могли лучше познавать природу.

– И каким же образом? – скептически спросил я. – Впадали в транс или еще что-то?

– Нет, Сергей, – ответила она, – если правильно приготовить отвар, добавить еще пару ингредиентов, то можно наделить человека, хоть и ненадолго, способностью чувствовать места силы, присутствие духов и сущностей, проникших из Нави! – сказала она. – Так, наверное, эти люди, приспешники Аспида, и находили, а потом и уничтожали, а как теперь вижу, еще продолжают находить и уничтожать храмы и капища нашего, истинного славянского пантеона богов, – закончила Ядвига уже тоном глубокой скорби.

Она взяла флягу и, попросив оставить это зелье ей, положила его в небольшой сундучок, который она отперла небольшим ключиком.

– Уж не знаю, откуда это сокровище у них, но пусть пока оно будет у меня, я придумаю, что сделать с ним, – оказала она, убирая сундук на место.

– Конечно, Ядвига, – не стал спорить я, видя как, не дожидаясь моего ответа, она прячет фляжку, – О, у меня еще есть кое-что, – сказал я, нащупав на дне рюкзака спрятанную тарелочку, – все, что осталось из артефактов пещеры. Вижу, что для тебя это значит намного больше, чем для меня. Я, сказать по правде, спер ее. Валялась она, жаль было оставлять ученым, – сказал я, прижимая тарелку к груди, – хотя тут было что-то другое. Когда я взял ее в руки, я так и не понял, что произошло, но как будто эта вещь всегда была у меня, была моей.

Она, рассматривая бинокль и, сначала не обратив внимания на тарелочку, внезапно перевела на меня взгляд и сказала:

– Откуда у тебя это, Сережа? Видит Род, второй раз за день ты меня удивляешь, ну-ка, дай-ка посмотреть.

Она взяла тарелочку, повертела ее в руках, потом положила на стол, отошла к своим сундучкам и вытащила из одного из них обычное яблоко. «Белый налив», как сказала потом, мол, с ним лучше связь получается. Ядвига положила яблоко на тарелку и стала что-то бубнить под нос. Яблочко начало вращаться по часовой стрелке. Потом она позвала меня к себе и сказала:

– Ты даже не представляешь, Сережа, что ты спер, как говоришь, оттуда. Только скажи, что ты хочешь увидеть, и эта тарелка покажет это, покруче любых устройств, о которых ты мне рассказывал. Жаль только, с ними разговаривать не получится, но услышать и увидеть можно все.

Я лишь произнес:

– Вика, – и изображение на поверхности тарелки сначала покрылось дымкой, потом она рассеялась, и я увидел свою дочку.

Она сидела в комнате и листала очередную книгу. Боже, какое это счастье – видеть ее, смысл моей жизни. Она была дома у бабушки, и ей ничего не угрожает. Я надеялся на то, что тот маньяк, который называл себя солдатом, видя, что попал в меня, доложит своему не менее больному на голову уроду-командиру, что со мной покончено, и они не станут искать мою семью, чтобы добраться до меня. Потом изображение вновь стало дымкой, и через мгновение дымка развеялась, став опять обычным блюдцем с яблоком.

– Охренеть, – только и смог выдавить из себя. – Это что за магия такая?

– А это, красавчик, – ответила она, – из того, старого мира, когда еще боги жили и ходили среди нас. Это тебе доказательство, что я не спятившая бабка, и все, что я тебе говорю – это истинная правда. А теперь, давай-ка посмотрим на ваш лагерь, – сказала Ядвига, – Может, что осталось, заодно и на наемников поглядим, узнаем, чего замышляют.

Она опять что-то начала шептать, и яблочко слегка дёрнулось и начало вновь вращаться по тарелке. Теперь перед нашими взорами был лес, тот участок его, где совсем недавно стоял наш лагерь. Картина была ужасная. Тел не было, наверное, их сначала стащили в ту пещеру, а потом взорвали. Был виден огромный провал в земле. Взрыв был такой силы, что свод пещеры не выдержал, и грунт провалился, засыпая как людей, так и остатки древнего капища. Палатки и вещи нарочно оставили на местах, чтобы все походило на несчастный случай, а не на жестокую расправу. Даже вездеход оставили.

– Вот ублюдки, – со злостью сказала Ядвига, – они уничтожили капище, построенное для поклонения богине Таре, это ее знак был на алтаре.

– Стоп, Тара? – спросил я ошарашенно, – Тара из моего сна? Так она богиня?