– Я часто слышала от разных людей, как должна быть благодарна Левашовым, ведь они взяли меня к себе и удочерили. Только никакой благодарности я не чувствую. Наоборот, я на них злюсь. Последнее дело – брать в дом ребёнка, если он тебе не нужен и как кость в горле. Если бы они не взяли меня, я бы попала в детский дом, а там у меня был бы большой шанс оказаться у людей, которые мечтали о ребёнке. Специально изучала этот вопрос, здоровых младенцев от благополучных родителей охотно усыновляют. Люди за них, можно сказать, борются. Пусть я оказалась бы в семье со средним или даже низким достатком, это не имеет значения, главное – меня бы любили. А в доме Левашовых только гнобят. Пётр Сергеевич ещё куда ни шло, но Инесса и Рина… На ужине я не проливала на себя вино, и этих чёртовых часов не ломала, и много чего не делала, в чём меня обвиняли, каждый случай даже не вспомнить. А насчёт сколько денег мне выдают на расходы, суди сам, – сказав это, я сняла левый кроссовок и продемонстрировала Адашеву подошву. – Как думаешь, обувь с дыркой я ношу тоже исключительно назло из-за дурного характера, или всё-таки из экономии?

Адашев сначала долго изучал кроссовок, потом хмурым взглядом скользнул по моим джинсам, футболке и по потрёпанному чехлу мобильного телефона, что лежал у меня на коленях.

– Сколько Пётр Сергеевич выделяет…

– Стоп, – прервала я Адашева. – Не надо тут разводить следствие, и вмешиваться не надо, я не ищу справедливости, и жаловаться на Левашовых я не хотела, всё-таки они дают мне крышу над головой и кормят. Всё, что прошу – не говори никому о моей работе здесь. Иначе я потеряю даже этот небольшой доход. Я не могу заставить тебя молчать, решение за тобой, – с этими словами открыла дверцу машины, вышла и поспешила обратно в кофейню.

После смены к кофейне добралась до дома Левашовых около восьми часов вечера, с пульта открыла ворота, заехала на территорию, а увидев возле гаража припаркованный автомобиль Адашева, в прямом смысле, как ребёнок, захныкала.

Так и знала, что он даже до завтра не подождёт и сегодня приедет. Ещё бы, ведь ябедничать на другого человека – это такой кайф. Наверняка он уже всё выболтал Левашовым и не только про мою работу, но и то, что я про детский дом и удочерение другими людьми говорила. Представляю, как в приступе праведного гнева хмурился Пётр Сергеевич, и как его змеища жена на пару с дочуркой охали и цокали языками.

Каждый шаг в направлении дома давался мне со скрипом внутреннего сопротивления, с трудом сдерживала желания, развернуться и убраться отсюда куда глаза глядят. Однако уехать – это не выход, после ночёвки вне дома придётся выслушивать гораздо больше упрёков.

Уже поднималась по ступеням крыльца, когда из дома вышел Адашев, прикрыл за собой дверь и смотрит так, словно ему есть что сказать.

– Ну и? – протянула я с вызовом, чтобы он не молчал истуканом, а начал уже говорить.

– Хотел предупредить, чтобы ты не переживала, я ничего о твоей работе не сказал и не скажу, даю слово.

Первой мыслью было, что я неправильно Адашева поняла, но прокрутив в голове фразу ещё раз, смысл его слов не изменился.

Ого, неожиданно. Да после таких сюрпризов, можно и в людей начать верить.

– Ты сейчас такая растерянная, потому как даже не сомневалась, что поступлю иначе, я прав? – с весёлой искоркой в глазах спросил он.

– Так и есть, – не без смущения призналась я, не увидев смысла отрицать очевидное. – Но я ошиблась, чему очень рада. Ты меня здорово выручил. Спасибо.

– Не за что, – отозвался на мою благодарность Вадим, я ему улыбнулась и, не зная, что в этой ситуации ещё можно сказать или сделать, обогнула мужчину, чтобы зайти в дом.

– Катя, на одну секунду ещё задержись, – попросил он, и я обернулась. – Это тебе, – Адашев протянул мне белый почтовый конверт, и я только сейчас отметила, что всё это время он держал правую руку за спиной.

– Что это? – с подозрением покосилась на конверт, не предпринимая попытки его взять.

– Два билета в театр на постановку «Спартак». С часами действительно какая-то идиотская ситуация произошла, ты дома осталась. Пригласишь подругу, сходите, развлечётесь. Зрелище стоящее. В общем, как-то так.

Смотрю на Адашева и не верю глазам, он что смущён?

– Мне бы и одного молчания хватило, билеты – это перебор, но я их приму, – сказала я, взяла конверт, убрала его в сумку, ещё раз поблагодарила Вадима и довольная ускакала в дом.

В непривычно приподнятом настроении проскользнула мимо пустынной гостиной, завернула в коридор, ведущий к моей спальни, но не успела сделать и двух шагов, как меня грубо схватили за локоть и буквально затащили на кухню.

– Ты кем себя, тварь, возомнила? – Рина резко развернула меня к себе лицом и, навалившись всем телом, прижала к стене.

– Это ты что творишь, опять приступ бешенства начался?! – зашипела я, толкнула её от себя, и хоть Рина выше и крупнее, она отшатнулась. Танцы в клубе по три часа два раза в неделю не только развивают выносливость, но и держат мышцы в тонусе.

– О чём вы с Вадимом разговаривали на крыльце, что он тебе дал? А ну, показывай, – Рина вцепилась в мою сумку, но я взяла в плен её указательный палец и начала выворачивать, из-за чего она всхлипнула от боли и отпустила.

– Если интересно, о чём разговаривали, вали к жениху и спрашивай у него, – крикнула я, развернулась и направилась к выходу.

– На, получи! – услышала я злорадный возглас сестрицы и следом в голову прилетело чем-то тяжёлым.

– Совсем кукуха поехала? – зажмурившись и пригнувшись, прошептала я, чувствуя как кружится голова.

Осторожно прикоснулась к макушке, на которую пришёлся удар, и проверила, не сочится ли кровь. Убедившись, что открытой раны нет, оглядела пол и ужаснулась. Сестрица в порыве ревности метнула в меня не чем-нибудь, а молотком для отбивания мяса. И мне ещё крупно повезло, молоток лишь скользнул по голове, иначе бы в доме у Левашовых на кухне сейчас лежал мой хладный труп с проломленным черепом.

И это уже вообще не смешно.

– Ты чуть не отправила меня на тот свет, – прорычала я, глядя в безумные и одновременно довольные глаза Рины.

– Считай это предупреждением. В следующий раз не промахнусь. Так что, если хочешь жить, обходи Вадима минимум за пять километров.

Рина шагнула вперёд, подобрала с пола молоток и вернула его на место.

– Пожалуешься кому-нибудь, я просто заявлю, что всё было наоборот. Кому из нас поверят, ты в курсе.

– Ты только что чуть не убила, но вместо того, чтобы испугаться, как ни в чём не бывало, продолжаешь угрожать. Рина, с таким отношением к жизни, ты добром точно не кончишь, – заметила я и тут же пожалела об этом, она уже выходила из кухни, пусть бы топала дальше, не надо было ничего говорить.

– Нет, это ты, сиротинка, со своей наследственностью не кончишь добром. Загнёшься точно так же, как шлюшка мать и папаша-пропойца. Это же как надо было обдолбаться, чтобы на ровном месте врезаться в столб?!

Я многое могу пропустить мимо ушей, но только если не трогают моё самое сокровенное – родителей.

– Закрой свой поганый рот, – рявкнула я и залепила Рине звонкую увесистую пощёчину.

– Что здесь происходит? – раздался голос Адашева, и сестрица, как по волшебству переоделась из волчьей шкуры в овечью.

– Она меня ударила, – одну руку прижимая к щеке, а другой указывая на меня, страдальчески заскулила Рина.

Глава 5

– Гадина! – с яростью и отчаянием прорычала я, разглядывая спущенные шины своей машины.

И это не досадная случайность. Случайно можно проколоть одно колесо, в крайнем случае два, но если спущены все четыре, будь уверен, без человека с гвоздём или отвёрткой дело не обошлось.

Кто постарался, и к гадалке не нужно ходить – Рина. Как три дня назад увидела нас с Адашевым на крыльце, так до сих пор бесится. Никак не успокоится. Как будто мало мне от неё досталось: чуть голову молотком не пробила, а потом этот самый Адашев – яблоко раздора, вынес мне весь мозг своими упрёками и обвинениями.

Я же самая удачливая девушка на земле, и Вадим зашёл в кухню, не раньше, не позже, а именно в тот момент, когда я залепила Рине пощёчину. Сестрица тут же схватилась за щёку и начала жаловаться. Плакалась, что я внезапно набросилась на неё и ударила по лицу.

Вадим даже не стал разбираться, сразу встал на сторону невесты. Ещё бы, он же мою оплеуху видел собственными глазами, а что этому предшествовало, его не волновало. Я пыталась объяснить, что Рина напала первой, кинула в меня молоток и оскорбляла моих погибших родителей, но Адашев не слушал. Он как заведённый повторял и повторял, как сильно во мне разочарован, что зря мне поверил, что я только изображаю из себя жертву, а на самом деле устраиваю Левашовым мелкие и крупные пакости, и он не понимает, как они выдержали меня в своём доме целых девятнадцать лет.

Естественно, чувство несправедливости, злость и обида не позволили мне остаться перед Вадимом в долгу, я тоже высказалась, не стесняясь в выражениях, прошлась по его интеллекту, логике и способности разбираться в людях.

Когда же выбежала из кухни и попала к себе в спальню, сгоряча начала укладывать вещи в чемоданы, чтобы немедленно съехать. Однако вскоре успокоилась и отказалась от этой идеи. Жить под одной крышей с психованной Риной действительно небезопасно, но она со дня на день должна была уехать в Китай, кстати, сие чудеснейшее событие наступит уже завтра, а после возвращения из поездки через пару недель они с Адашевым сыграют свадьбу, и младшая змеюка упорхнёт из родительского гнезда.

Но это всё, как говорится, дела минувшие, сейчас же передо мной стоит вполне конкретная требующая срочного решения проблема, через час мне надо быть в клубе, а у машины все четыре колеса спущены.

Стараниями Рины и отвёртки в её руках до клуба добралась на такси и по деньгам уйду чуть ли не в минус. В ночь с субботы на воскресенье на такси большой спрос, оттого и стоимость поездки высокая.

Но деньги – это лишь половина беды, ожидание водителя затянулось и пусть не критично, но на работу я опоздала, а сегодня в клубе тематическая вечеринка, то есть мне не просто нужно успеть переодеться в короткую юбку и топ, а нужно влезть в целый костюм а-ля женщина – кошка и нанести соответствующий грим.

– Девчонки, привет, – влетев в раздевалку, поздоровалась сразу со всеми и под гул звонких голосов направилась к своему шкафчику.

Чем мне нравится клуб, так это душевным климатом внутри коллектива. Девушки, увидев, что я не успеваю подготовиться к выступлению, дружно навалились и помогли. Лена зашнуровала корсет, Ольга расчесала и надела на меня парик, Яна помогла натянуть узкие блестящие шорты, а Анюта застегнула латексные ботфорты.

– Надеюсь, я не опоздал, и вы все там голенькие?! – после трёх ударов в дверь послышался голос Рамиля – хозяина клуба.

– Рамиль Ильгамович, заходите, – хором ответили девушки, и когда он вошёл, одна за другой направились из раздевалки на сцену.

Влилась в общий поток и вместе со всеми стремлюсь выплыть наружу.

– Катерина, задержись на пару слов, – заметив меня, попросил Рамиль и девчонки весело заулюлюкали и захихикали.

– Эй, да я ей сейчас нагоняй устрою за опоздание, а не то, что вы там подумали, – наигранно возмутился Рамиль и добавил. – Давайте-давайте, двигайте булочками, пошевеливайтесь на выход.

– Прошу прощение за опоздание, больше такого не повторится, – пообещала я, когда мы с Сафиуллиным остались наедине, и кивнула на дверь. – Программа началась, можно я пойду?

– Катя, ну причём тут твоё опоздание, – поморщился Рамиль, как от зубной боли. – Это я так сказал, чтобы девчонки зря не шептались. Присядь, поговорим.

– Так, программа же началась, – напомнила я.

– Да и хрен с ней, главный твой зритель всё равно здесь. Присаживайся, говорю.

Сняла кошачью маску и умостилась в кресле. Надеюсь, сегодня обойдёмся без приглашения на свидание, неудобно в тысячный раз отказывать работодателю.