Тамара Михеева: Семь прях. Книга 7. Школа дорог и мостов

Каждой из нас

© Михеева Т. В., 2025

© Биленко Ю. С., 2025

© ООО «Издательство «Абрикос», 2025

Школа дорог и мостов

Может быть, за напечатанной историей скрывается другая, намного более обширная, которая изменяется подобно тому, как изменяется наш мир? И буквы разглашают нам об этом ровно столько, сколько можно увидеть в замочную скважину.

Корнелия Функе. Чернильное сердце

Работая над этой книгой, я начала постепенно осознавать, что героини обычно выполняют социальную миссию: пытаются кого-то спасти, что-то восстановить или исправить при помощи своего единственного оружия – слов.

Мария Татар. Тысячеликая героиня

Я открываю глаза и тут же снова закрываю. Считаю до десяти, выравнивая дыхание, сдерживая крик и мысленно опуская его из горла в живот, будто мячик, – как и учила нас Урсула. Чуть-чуть разлепляю ресницы – нет, он все еще здесь.

Круглые желтые глаза не мигая смотрят на меня, ровно на мою переносицу. Интересно, если он ударит меня клювом, я выживу?

Белоголовый орлан, сидящий в изголовье кровати, не сводит с моей переносицы глаз. Белоголовый орлан, угу, а ведь Кир меня предупреждал… Да и Алехин тоже – вспоминаю я общее собрание школы. Но кто бы еще слушал, что говорят на этих собраниях!

– Кыш, – шепчу я орлану.

Он поворачивает голову чуть набок, будто примериваясь, как бы поточнее ударить. В этот самый миг дверь комнаты распахивается, взвизгнув идеально смазанными петлями, стукается о стену, захлопывается опять, и по всей комнате пробегает дрожь, как от землетрясения.

«Мия», – почему-то думаю я, хотя Мия далеко отсюда и, конечно же, в безопасности, ибо за ней приглядывает бабушка Алехина, а я не знаю никого, кто лучше Тхоки умеет создавать вокруг себя безопасное пространство.

Белоголовый орлан расправляет крылья, по-вороньи каркает и вылетает в окно, которое вообще-то закрыто. На руке пищит браслет. Сообщение от Алехина: «Срочно ко мне». В этих словах чудится какая-то истеричность, и я поспешно вскакиваю.

Альтида, 8354 год старого летоисчисления, месяц саари

Заливистый смех Анилу летел по дворцу, как стайка разноцветных птичек ньюке. Отец с мамой переглянулись, не в силах сдержать улыбки. Гиор их понимал: трудно не ответить на этот радостный, полный беззаботного счастья смех. Он и сам не мог, да и никто во дворце, пожалуй.

– Не отвлекайся, – строго сказал отец Гиору.

Тот вздрогнул и снова углубился в задачу: «Корабль вышел из порта Лумиса в шесть часов утра и шел со скоростью…». Гиор не любил математику. Ему нравилось наблюдать за людьми и животными, подмечать тонкости отношений и перемены в них. Но он – старший сын, ему править Альтидой, а значит, он не может играть сейчас в догонялки с сестрой и младшими братьями, он должен решать скучные задачи, а потом – учить лавнийский и суэкский, землеописание и страноведение…

В комнату ворвались Пафидес и Румисор, хохоча, нырнули под массивный стол, затаились. Хныкая, приковылял малыш Катлон, а за ним вбежала солнечная Анилу. Она запыхалась, русые с рыжиной волосы растрепались, щеки горели румянцем.

– Ага! – она сразу заметила спрятавшихся братьев. – Я вас нашла!

Катлон захныкал, полез к маме на колени. Отец рявкнул, впрочем наполовину притворно:

– Что вы здесь устроили? Идите играть в сад, Гиор учится!

Анилу подбежала, глянула на задачу и сказала:

– Через восемь дней.

– Что?

– Корабль придет в альтийский порт через восемь дней. Все, ты выучился, пойдем играть с нами!

Гиор увидел, как родители переглянулись и теперь уже нахмурились оба. Он не знал, что их огорчало больше – его тупость или ум Анилу.

– Я бы сам решил ее, – проворчал Гиор обиженно. – Просто не успел.

– Тогда реши следующую, – ласково сказала мама и позвонила в колокольчик, вызывая няню Катлона.

Отец взглядом отослал младших детей. Гиор с тоской смотрел им вслед.

Когда они снова остались втроем, отец сказал со вздохом:

– Она слишком умна для девочки.

– Значит, лавнийскому царю повезло, – отозвалась мама. – Умная жена – лучший советник.

Гиор делал вид, что погружен в задачу и не слышит разговор родителей, но сердце его оборвалось. Анилу ведь только двенадцать лет, а ей уже нашли мужа – и какого! Лавнийского царя!

Прошлым летом они с отцом были в Лавнии. Страна поразила его. Воздух там казался плотным от жары и запахов. Роскошь богатых кварталов соседствовала с нищетой, и не верилось, что такая разница возможна в одном городе. Попрошайки тянули худые грязные руки вслед их паланкину. «Если бы я был здешним царем, я бы поделился с ними своими богатствами, зачем мне одному столько?» – думал Гиор, глядя на золотой дворец, который так блестел на ярком солнце, что царевич поневоле жмурился. Отец учил Гиора никогда не выказывать удивления на официальных приемах, но, когда их усадили на мягкие разноцветные подушки перед низким столиком, уставленным яствами, а из потайной двери выбежали в полупрозрачных одеждах молодые девушки и начали танцевать, юному царевичу трудно было держать лицо. Он, конечно, видел уже танец марик у них в Золотом городе, но не так близко, к тому же лавнийский царь явно дал понять, что все эти девушки принадлежат ему. Он был уже немолод, но еще красив и полон сил, лукавые масленые глаза его смеялись, даже когда он говорил о серьезных вещах, и от него пряно пахло духами…

И вот такому человеку отец хочет отдать их Анилу! Но зачем? Ведь у них так не принято. На Альтиде все, даже цари, женились по любви, и никто не мог заставить тебя выйти замуж просто потому, что «нам это необходимо». Гиор знал, что так делают в других, диких, странах архипелага Ветров и даже в Суэке, но не у них! Боги дают любящим супругам красивых, умных, отмеченных счастливой судьбой детей, кто же будет рисковать и жениться по расчету? Анилу никогда не сможет полюбить лавнийского царя, уж это-то Гиор хорошо понимал, хоть и не был настолько умен, чтобы легко решать задачки.

– Он ведь старик, – сказал Гиор и вскинул на отца глаза.

– Что?

Родители говорили уже о чем-то другом и удивились его словам. Гиор смутился, но все-таки попытался объяснить.

– Царь Лавнии… он же совсем… ну, почти старый. И у него много этих девушек, которые танцуют. Там, во дворце. Зачем ему Анилу?

– Те девушки – наложницы. А Анилу будет его законной женой, что усилит наше влияние в южных землях. Это необходимо.

– Анилу совсем маленькая!

– Никто не отдает ее замуж прямо сейчас, – быстро вставила мама. – Конечно, ей надо подрасти…

«А за это время старый царь может и умереть», – подумал Гиор и впервые пожелал кому-то смерти.

* * *

Анилу сидела, вытянувшись в струнку. Юная, тоненькая, она казалась совсем маленькой рядом с раздобревшим и постаревшим лавнийским царем. Гиора передергивало всякий раз, когда тот похохатывал, рассказывая несмешные истории, облизывал пальцы после правглы, будто не замечая кружевных салфеток, пил и пил неразбавленное вино и то и дело бросал масленые взгляды на свою невесту.

Которая не проронила ни слова.

Не съела ни кусочка.

И ни разу не подняла глаз.

У Гиора разрывалось сердце.

Как может отец смеяться глупым шуткам гостя? Говорить ему комплименты? Дарить подарки? Как может он отдать этому позолоченному дураку Анилу? Мама хотя бы расстроена, пусть и скрывает это…

«Зачем нам какое-то влияние на юге? Альтида сильна и богата и без Лавнии! Если уж так хочется выгодно пристроить единственную дочь, выдал бы ее за суэкского принца! Он хотя бы молод и воспитан». Гиор снова посмотрел на сестру. Он боялся. Что она вот-вот расплачется, упадет в обморок или закричит. Но та сидела прямо. Сжав губы – и только по раздувавшимся ноздрям и красным ушам можно было понять, в каком она бешенстве, с каким трудом сдерживается. «Как бы чего не вышло», – в смятении подумал Гиор. Он хорошо знал свою сестру – гневалась она так же яростно, как заразительно смеялась.

* * *

Анилу сжимала кулаки. Ногти впивались ей в ладони, оставляя следы. Он продал ее. Продал, будто она рабыня! Выгодная сделка, папочка? «Царь Лавнии богат и добр, ты не узнаешь ни нужды, ни горя, весь мир будет у твоих ног, моя девочка» – так ты говорил. Только забыл сказать, что у моего жениха огромный живот, волосатые руки и запах изо рта такой, что меня вот-вот стошнит!

Она терпела два дня. Покорно сидела за столом, позволяла этому чудовищу брать себя за руку, от отвращения чуть не теряя сознания, молчала. Она копила в себе гнев, как копят силы, чтобы броситься в бой. Но вот сегодня их гость уехал в свою Лавнию, и Анилу пришла в кабинет отца, хотя ее никто не звал. Пришла, чтобы задать один-единственный вопрос.

– Почему?

Отец не понял ее. Даже мама, кажется, не поняла, хотя всегда защищала ее от всех невзгод.

– Я умная, я умнее Гиора. Я прилежная, я хорошо учусь. Спроси что хочешь, я отвечу. Мне даются все науки, даже те, которым меня не учат. Я умею ездить верхом, биться на мечах, стрелять из лука. Я хорошо плаваю и управляю парусной лодкой, я…

– «Я, я, я, я…» – улыбнулся отец. – В тебе нет главной добродетели – скромности.

– И поэтому ты решил меня продать? – еле сдержала слезы Анилу.

– Милая! – укоризненно вскрикнула мама.

Она перебирала стебли ральфит, чтобы поставить их в вазу. Она любила, чтобы в каждой комнате дворца стояли живые цветы, и всегда занималась этим сама.

– Скажешь, нет? – развернулась к ней Анилу. – Я хуже любой рабыни!

Отец ударил ее по лицу.

– Думай, что говоришь! Ты – царская дочь!

– И всего лишь стою дороже! Сколько бочек вина тебе за меня дадут?

Вторая пощечина. Анилу ждала ее, но не отклонилась. И хорошенько запомнила, как горят щеки, ломит скулы, как пересохли глаза. Каким гневом пылает лицо отца, как не шелохнулась, не защитила ее мама.

– Надеюсь, хоть муж сможет тебя воспитать. У нас с мамой, я вижу, не получилось.

Отец ждал, что после этих слов она расплачется и убежит, но Анилу продолжала стоять и смотреть на него. В голове у нее вызревал план.

Отравить всех братьев, и тогда отец вынужден будет сделать ее наследницей престола. Да, от мужа это не избавит, но это уже будет не лавнийский царь, да и жить она останется здесь, в своем доме, в своем городе, в своей стране.

Отец не выдержал первым – грохнул кулаком по столу и вышел размашистым шагом. Мама бросила свои цветы, побежала следом, шепнув на ходу лишь:

– Ступай к себе!

Но Анилу не послушалась. Она подошла к столу отца, потрогала чернильницу, перья. Взвесила в руке белый камень, которым отец придерживал свитки, чтобы они не сворачивались и не разлетались. Камень был тяжелый. Начать, пожалуй, проще всего с Катлона: он вечно все тянет в рот, а потом мучается животом. Никто даже не заподозрит злой умысел. А вот с остальными будет сложнее…

Вечером мама пришла к ней в спальню, кивком отослала рабыню, присела на кровать. Анилу уже распустила волосы, сидела, укутавшись в них, как в платок. Мама погладила ее по щеке.

– Ты такая красивая, доченька.

Анилу не шелохнулась, не подняла глаз. Не могла она сейчас смотреть маме в лицо.

– Поверь, отец желает тебе только добра. Да, это странно – выходить за незнакомого мужчину, да еще и вдвое старше…

– Я не люблю его, – еле слышно прошептала Анилу.

– Я знаю, знаю!

Мама взяла ее за руку, попыталась заглянуть в глаза, а когда не получилось, заговорила проникновенно и ласково. Анилу не помнила, чтобы родители с ней так говорили.