В этом идеальном представлении всемирное государство – единственный собственник всех земель, а все муниципалитеты и остальные органы правления находятся в зависимости от него. Государство-доминант и его субординаты заведуют всеми источниками энергии, что разрабатываются или непосредственно ими, или через посредство арендаторов, фермеров или агентов. Энергия будет применяться к различным потребностям. В распоряжении государства всецело находятся эксплуатация угля и электрической и водяной силы. Государство заботится о поддержании в порядке путей сообщения и о быстром и недорогом судопроизводстве, оно же служит «передаточным колесом» для планеты, так как доставка и распределение труда, контроль и управление добывающей промышленностью, плата и забота о здоровье и силе поколения, чеканка монет, установка мер и весов, поощрение исследователей, вознаграждение за убытки, причиненные невыгодными коммерческими предприятиями, которые служат благу всей общины – все это находится в ведении и обязанности государства. Оно же выдает, когда понадобится, субсидии критикам и авторам, поощряя просветительские и культуртрегерские процессы.

Таким образом, развиваемая энергия может быть уподоблена атмосферным осадкам, выпадающим на горы, которые, будучи морскими испарениями, в конце концов все равно возвратятся в море. Они образуют речные системы, питающиеся из массы источников – точно так же индивидуальная инициатива и борьба стремятся к одной цели. С нашей, человеческой, точки зрения горы и моря созданы для жилых зон, которые находятся между ними. Мы вправе думать, что и государство создано для отдельных личностей. Государство существует для индивидуума, закон – для свободы, мир – для опытов, исследований и трансмутаций.

Вот те основные положения, которые служат незыблемыми устоями для Утопии-модерн.

§ 5

В рамках очерченной мною схемы, где государство – источник всей энергии и наследует у самого себя, какова будет природа частной собственности отдельных граждан? В нынешних земных условиях человек без всякой собственности лишен свобод; размеры его собственности как бы служат мерилом его раздолья. Без всякого имущества, особенно без крова и пищи, у человека нет выбора, кроме как взяться за добычу этих вещей; он находится в рабстве своих потребностей до тех пор, пока не заполучит собственность для их удовлетворения. Но обладая некоторым достатком, человек может делать многое – например, взять двухнедельный отпуск, когда захочет, и попробовать то или иное новое отступление от своей работы; при достатке большем он может устроить себе год, свободный от хлопот и отправиться на край земли; при гораздо большем достатке он может приобретать сложную технику и пробовать любопытные новинки, строить дома и разводить сады, открывать предприятия и проводить эксперименты в целом. Очень скоро в условиях Земли собственность индивидуума может достичь таких размеров, что его свобода начнет угнетать свободу других. Здесь мы снова упираемся в вопрос количества об урегулировании конфликтующих свобод – вопрос, который слишком многие настоятельно полагают качественным.

Целью свода законов о собственности, который можно было бы найти в действии в Утопии, был бы тот же самый объект, который пронизывает всю утопическую организацию, а именно всеобщий максимум индивидуальной свободы. Какие бы далеко идущие действия ни предпринимали государство, великие богачи или частные корпорации, голодная смерть из-за каких-либо осложнений в сфере занятости, невольная депортация, уничтожение альтернатив рабскому подчинению не должны последовать. Помимо таких оговорок, целью современной утопической государственной мудрости будет обеспечение человеку свобод всей его законной собственности, то есть всем ценностям, которые были созданы его трудом, умением, талантом и силой. Все, что он справедливо сделал, он имеет право сохранить, это достаточно очевидно; но он также будет иметь право продавать и обменивать все это.

Полагаю, что в Утопии-модерн все обитатели ее будут обладать неограниченным правом собственности относительно тех предметов, что имеют непосредственное к ним отношение: одежда, украшения, ремесленные приспособления, произведения искусства, книги, купленное или сделанное ими оружие – если в Утопии будут нуждаться в таких вещах, – и так далее. Все вышеозначенные блага, приобретенные утопистом на свои активы, будут ему и принадлежать неотъемлемо – если только он не профессиональный торговец. Он будет вправе отдавать их или хранить у себя, не уплачивая за это никаких налогов. Такой род собственности будет иметь настолько личный характер, что, уверен, в Утопии будет существовать право передавать эту собственность во владение наследникам или друзьям умершего собственника. Туда же стоит причислить личный транспорт и домашних животных – а вот дом и земельный надел будут подлежать весьма незначительному налогообложению и наследоваться лишь в ряде особых обстоятельств. Член социал-демократической партии, наверное, возразит: если такого рода собственность будет существовать, то люди будут на нее, главным образом, и расходоваться. Но в этом нет ничего дурного – и мы слишком сильно воспринимаем ту атмосферу нужды, которая царит в нашем плохо устроенном мире. Как я уже не раз повторил, в Утопии реален баланс вещей, подкрепленный сознательностью индивидов – никому не придется голодать из-за чьего-то бездумного накопительства. Раздача такого количества имущества частным лицам будет способствовать тому, что одежда, украшения, орудия труда, книги и искусство стали еще лучше и красивее – потому что, приобретая такие вещи, человек обеспечивает себе что-то неотъемлемое. Кроме того, никто не воспретит в течение своей жизни откладывать суммы для обеспечения особых преимуществ образования и ухода за несовершеннолетними детьми, своими и чужими, и таким образом – также осуществлять право наследования^[19].

Всякая другая собственность будет считаться обитателями Утопии менее важной, и к ней будут относиться не с таким уважением. Даже деньги, оставшиеся после частного лица или же отданные им в долг без процентов, не будут считаться после смерти своего владельца личным имуществом. Данное правило распространится и на собственность, приобретенную посредством всевозможных коммерческих операций сугубо ради наживы, а не ради идеи. Новаторские предприятия, экспериментальные формы дохода и частные изобретения не будут являться делами государства – ибо они всегда начинаются как авантюры с неустановленной ценностью, и следующим после изобретения денег нет такого новшества, которое так облегчило бы свободу и прогресс, как внедрение обществ с ограниченной ответственностью. Всяческие злоупотребления и необходимые реформы закона о земельных компаниях не касаются нас здесь и сейчас – достаточно того, что в Утопии-модерн такие законы должны считаться настолько совершенными, насколько это вообще возможно для человеческих. В дотошно кодифицированном утопическом законе благоразумному продавцу всегда будет обеспечен адекватный покупатель. Можно, конечно, усомниться в том, будет ли позволено компаниям в Утопии предпочитать один класс акций другому или выпускать долговые обязательства, и будет ли ростовщичество (ссуда денег под фиксированный процент) разрешено вообще. Но какой бы ни была природа акций, которыми может владеть индивид, все они будут проданы после его смерти, а все, что он явно не выделил для специальных образовательных целей, перейдет – возможно, с некоторыми отчислениями ближайшим родственникам, – во владение государства. «Надежное вложение» – одна из тех практик, которые Утопия не поощряет и которой автоматически препятствует развивающаяся посредством падения процентной ставки безопасность цивилизации. Как мы увидим позже, государство застрахует детей каждого гражданина и тех, кто находится на его законном иждивении, от неудобств его смерти; оно выполнит все разумные завещательные распоряжения, если таковые будут собственником оставлены; сам он также будет застрахован от болезни и старческой немощи. Благая цель утопической экономической теории будет заключаться в том, чтобы поощрять гражданина тратить излишки денег на улучшение качества жизни или с помощью экспериментов (которые могут принести либо убытки, либо большие прибыли), или на эстетические нужды.

Вместе с частным владением и открытой возможностью участия в различных деловых операциях в Утопии, конечно же, будут существовать товарищества или ассоциации, при посредничестве различных контрактов владеющие общей собственностью (в виде арендуемой сельскохозяйственной либо иной земли или выстроенных общими средствами домов, фабрик и заводов). В случае, если явится желающий провести подобные предприятия за свой счет, этому лицу будут предоставлены все права и привилегии, разрешенные товариществу. С деловой точки зрения он один и будет считаться полноправным товариществом, невзирая на единоличное участие, и его единственной акцией будут распоряжаться после его смерти, как любыми другими акциями… Вот, собственно, и все о втором виде собственности. И эти два вида собственности, вероятно, исчерпывают блага, которыми может обладать утопист.

Тенденция современной мысли выступать всецело против частной собственности на землю, природные объекты или продукты закрепится в Утопии-модерн на государственном уровне. При условии сохранения свободного передвижения земля будет сдаваться в аренду компаниям или частным лицам, но – ввиду неизвестных потребностей будущего – никогда на более длительный срок, чем, скажем, на пятьдесят лет.

Имущественная зависимость детей и родителей, мужей и жен, насколько могу судить, в современном мире рассматривается более квалифицированно, чем прежде, но о том, как этот вопрос решен в Утопии, я лучше расскажу позднее – когда мы будем рассматривать вопрос о браке в Утопии. Пока что достаточно отметить, что усиливающийся контроль общества над благополучием и воспитанием ребенка, как и растущая тенденция ограничивать и облагать налогом наследство, являются дополнительными аспектами общего замысла – рассматривать благополучие и судьбу будущих поколений уже не как заботу родителей и альтруистичных личностей, а как преобладающий вопрос государственной мудрости, а также долг и здравый смысл мирового сообщества в целом.

§ 6

Решив раз и навсегда, что существующая в природе механическая сила создана для служения человеку, и приняв финансовую систему Утопии, основанную на электрической энергии, мы тем самым создаем контраст между современной и классическими Утопиями. За исключениями незначительного применения водяной силы для мельниц и ветряной для плавания на парусах – применения, в сущности, столь незначительного, что классический мир не был даже в состоянии обойтись без рабства, – и столь же незначительного задействования быков при обработке земли и лошадей для перевозки, вся необходимая для жизни государства энергия добывалась путем мускульного труда рабочих, буквально двигавших Землю своими руками. Беспрерывный физический труд являлся условием существования. Лишь с открытием каменного угля и железа ситуация переменилась. Сейчас, если бы кто-то взялся выразить в единицах энергии сумму рабсилы, производимой в Англии и Соединенных Штатах, оказалось бы, что большая часть ее добыта не путем физического напряжения человечества, но горением угля и жидкого топлива, мощью взрывчатых веществ, ветра и воды. Подобное распределение указывает на ослабление зависимости человека от физического труда.